Рай милостью Божией. Обретение - Бетти Лаймен-Рисивер

Роман, замедляя бег, нырнул в густые заросли. Он знал, что у него остается только один шанс — спрятаться. Разведчик слышал их, слышал, как они прочесывали заросли, как звали друг друга. Однажды его могли настичь, его могло коснуться копыто лошади, когда один особенно храбрый воин проскакал через густые кусты с длинным шестом в руках. Роман неподвижно лежал на земле, не обращая внимания на колючки черной смородины, царапавшие щеки.

Шест дважды прошелся рядом, не задев его, и индеец поскакал дальше.

Роман осторожно полз вперед. Через ветви он видел перед собой ручей. Тело убитого им индейца должно лежать где-то рядом… Он отчетливо слышал преследователей. Если ему удастся добраться до спрятанной лошади — у него появится шанс!

Рана на руке начинала ныть, и он чувствовал, как пропитывается кровью рукав. Роман пошарил вокруг себя, пока не наткнулся на то, что искал, — комок прохладного, сырого словно губка мха. Он крепко прижал его к ране, поморщившись от боли; пот крупными каплями выступил на лбу. Он всегда носил на поясе один-два кожаных ремешка. Отвязав один, он при помощи зубов обвязал его вокруг рукава, чтобы не ерзала эта целебная мшистая масса.

Роман ждал, когда из облаков выйдет луна и когда ее снова закроют тучи, чтобы, выскочив из своего укрытия в густых кустах, перебраться через ручей на другой берег. Но он не успел и пальцем пошевелить: по тропинке со стороны лагеря шоуни вприпрыжку, высунув язык, мчалась гончая сука. Несколько псов бежали за ней.

Почуяв его запах, она бросилась к нему. Собака тяжело дышала, разгребая лапами кусты, и просунула через ветви свою морду так близко от него, что он почувствовал ее зловонное дыхание. Капля собачьей слюны даже упала ему на руку, и он резко отдернул ее. Это движение еще больше раззадорило суку, и она пронзительно, отчаянно залаяла. К ней подбежала свора псов, их громкий лай превратился в кошмар.

— Сюда! — услышал Роман. — Его нашли собаки! Он там! — орал какой-то индеец.

На тропинке появилось четверо или пятеро воинов, и Роман сжал костяную рукоятку ножа у пояса, исполненный решимости перед смертью отправить на тот свет как можно больше индейцев. Собаки лаяли и прыгали, носились по кустам, их лай становился все оглушительнее. Сквозь ветви Роман видел перед собой индейцев с ружьями на изготовку — шоуни были теперь так близко, что он различал блеск их черных глаз.

Один из них выругался, когда сука, проскочив у него между ног, чуть не сбила его. Ударом мокасина он отбросил ее, и она обиженно завыла. Псы, кружа вокруг, неистово лаяли, их сбивали с толку запахи самки и укрывшегося в кустах белого человека. Они не знали, что делать, но природа в конце концов взяла свое, и псы погнались за сукой.

Индейцы рассредоточились и прочесывали густые заросли, а Роман, весь напрягшись, готовился к худшему, сожалея о том, что все так глупо кончится. В голове его мелькали мысли о Саре… о детях, которые могли у них быть. О Боге. Прочь сомнения, сейчас он должен только действовать! Роман решил драться до конца, он никогда не позволит этим дикарям захватить его в плен, где его последние минуты будут куда более мучительными…

Он чувствовал прогорклый запах медвежьего сала, доносившийся от индейца, который стоял всего в метре от него. В висках скаута стучала кровь, но он был спокоен. Он ждал, ждал эти бесконечные секунды, когда дикарь сделает еще один шаг и он, Роман, полоснет его острым лезвием по горлу. Вдруг он услышал справа от себя движение. Кто-то заворчал, потом раздался пронзительный вопль.

Шоуни обнаружили своего мертвого соплеменника.

Индеец, чуть не наступив на руку Романа, кинулся к своим, чтобы помочь им донести тело убитого до лагеря. Роман облегченно вздохнул, вжимаясь лицом в сырую землю, и только теперь ощутил слабость от потери крови.

Убедившись, что шоуни ушли далеко, он вскочил и побежал по берегу ручья, выбирая дорогу среди деревьев. Увидев лошадь убитого индейца, он взлетел на нее, сжал ногами ее теплые бока и тихо дал команду идти вперед.

Роман взобрался на высокий лесистый горный кряж. Когда вышла луна, он застыл на его вершине, глядя вниз, и увидел цепочку индейских всадников, направлявшихся на юг. Их было не менее двадцати.

Подождав, когда индейцы пройдут, Роман натянул поводья, вонзил пятки в бока каурого и поскакал к тому месту, где стоял его гнедой. Бывают моменты, криво усмехнувшись, подумал он, что самый длинный путь к дому — самый лучший.

Когда Роман вернулся в Бунсборо, его там ждала Сара. Узнав о несчастье, она настояла на своем приезде: ей в эту горькую минуту очень хотелось быть с Китти. Джим Хэррод послал с дюжину стрелков охранять ее в пути.

— Мы должны заставить ее уехать с нами! — восклицала она, осматривая рану мужа, которая постепенно затягивалась. — Попытайся переубедить ее!

Роман кивнул. Но когда в разговоре с Китти он затронул эту тему, то натолкнулся на решительный отказ.

— Я очень благодарна Саре… и тебе, Роман, — сказала она, повернув к нему сильно исхудавшее лицо с синими кругами под глазами. — Я, конечно, тоже об этом думала… Но нам с Майклом здесь будет лучше.

Они сидели на крыльце хижины, и мягкие сумерки постепенно окутывали весь двор. До них донесся нежный голос Сары: она укладывала спать Майкла.

— Сара будет очень беспокоиться о тебе, — сказал Роман.

— Не стоит. Ведь у меня есть Майкл… и школа, которая не даст мне скучать.

Они помолчали. Роман, вытянув длинные ноги, свесил их с крыльца.

— И все-таки… смена обстановки иногда просто необходима.

Китти улыбнулась ему и покачала головой. Глаза ее вдруг зажглись сиреневым огнем:

— Нет. Мне нужно быть здесь, где все остается таким, как прежде. — Голос ее задрожал. — Нам с Майклом нужно быть здесь.

5

Весна 1780 года

Харродтаун стал бойким процветающим поселком, в котором имелись земельное управление и окружной суд. Охотники и мастера капканов в неизменных бриджах из оленьей кожи и грубых шерстяных рубахах брели по пыльным улицам размашистой походкой, ведя под уздцы тягловых лошадей, доверху груженных шкурами оленей, шкурками бобров. Свой товар они продавали в большом магазине. Иногда какой-нибудь счастливчик привозил для продажи шкуру буйвола, или даже две. Городок наводнили адвокаты, землемеры, агенты по продаже земли и заимодавцы, поэтому яркие жилеты, шерстяные камзолы и даже пышные парики уже не были здесь редкостью.

Мужественный форт выстоял при всех осадах, и его население, закалившись в сражениях, было уверено в своей способности отразить любую атаку коварных краснокожих. Но такая же самоуверенность, однако, привела в начале года к падению фактории Раддл в южной части вилки у реки Ликинг, за которым тут же последовало поражение находящегося неподалеку форта Мартина.