В небе Кавказа - Борис Ковальковский

Кому из летчиков неведомы фронтовые аэродромы, грунтовые полосы, наскоро отремонтированные после налетов вражеской авиации. Именно с этих аэродромов совершали истребители боевые вылеты. «А батя рано поднялся», — подумал Николай. Связь со штабом армии и дивизией была неустойчивой. И часто командирам авиационных полков приходилось принимать самостоятельное решение. Возможно, и на этот раз Дзусов принял такое решение. Не зря же упоминает Моздок.

Так начинался один из многочисленных дней в полку.

Летом 1942 года формировались авиационные корпуса резерва Главного командования, состоявшие из 2–3 дивизий. В тот же период в истребительных дивизиях готовились группы «охотников» из 4–8 летчиков. Состав истребительных полков был увеличен до 32 боевых самолетов. Полки пополнялись людьми и машинами в ходе операций.

Заметно выросло боевое мастерство летчиков. Атаки на вражеские самолеты проводились чаще всего с задней полусферы, сверху. Стала сокращаться дальность открытия огня из пулеметов и пушек. Все это давало определенные результаты.

И снова боевой день. С утра летчики собрались на командном пункте. Командир полка оставался спокойным. Таким он был всегда, когда части поручалось очень ответственное задание. И на этот раз он был подчеркнуто спокоен.

— Объявляю позывные, — начал Дзусов. — Станция наведения — «Резеда». Мой позывной — «Тигр», «ДБ»— Дмитрия Глинки, «ББ» — Бориса Глинки, Лавицкого — «Примак».

Он назвал другие позывные и продолжал:

— Разведданные следующие: замечены бомбардировщики и истребители сопровождения. Курсом — на Грозный. Вылетаем немедленно.

И сразу поднялось двенадцать истребителей. Один за другим. Быстро пересекли Сунженский и Терский хребты и, ориентируясь по дороге, ведущей к Моздоку, пошли на север. Вскоре из-за облаков увидели, как двенадцать бомбардировщиков «Ю-88» в сопровождении истребителей летели на Грозный. Можно было подсчитать и «мессершмиттов». Шесть! Восемнадцать вражеских машин на высоте 2500 метров против наших двенадцати! Двигались они над самой кромкой облаков, то пропадали в них, то вдруг показывались.

В шлемофонах Лавицкого, Шаренко, Поддубского, Бабака, Сапьяна и других летчиков послышалась команда:

— Свяжите боем истребителей. Постарайтесь отсечь их от бомбардировщиков. «Юнкерсами» займемся мы.

«Юнкерсы» летели волнами. Одна их тройка следовала за другой. Каждую шестерку прикрывали три истребителя.

«Что-то необычный порядок! Такого еще не бывало! — подумал Николай. — Ведь с самого начала войны летают парами».

Нарастало напряжение. Присутствие врага горячило кровь у наших асов.

— Атакуем! — услышал Николай голос Дзусова.

И все осталось позади, все! Кроме этого боя. Неважно было, что рядом рвались снаряды и огненные пулеметные трассы прошивали вокруг воздух. Николай видел только мчавшиеся на огромной скорости истребители врага. Их надо было во что бы то ни стало уничтожить. Он уже выбрал себе цель: ближайший истребитель. Самолеты приближались. Казалось, они вот-вот врежутся друг в друга. Но фашист свернул в сторону и взмыл вверх. И все же успел дать очередь из пулеметов. Строчка трассирующих пуль прошла ниже хвостового колеса истребителя Лавицкого. Форсируя мотор, враг набирал высоту, готовясь к новой атаке.

Позже Николай не мог объяснить, как в нем возникло одно-единственное решение, которое и определило успех. С ним всегда так получалось. Все сложно. Нет выхода. Но тут, словно молния, мысль: «Да-да, именно этот маневр надо применять немедленно». Вот и сейчас Лавицкий резко вводит машину в пике и выводит из него очень низко, почти у самой земли, имитируя падение. За ним мгновенно устремляются два «мессершмитта». И один из них не успевает выйти из пике и с грохотом врубается в землю.

Дзусов не раз говорил летчикам:

— Помните! Истребитель — одноместная машина. И все здесь зависит от летчика. Машина должна подчиняться ему мгновенно.

И командир полка отмечал, что в опыте Лавицкого это нашло конкретное воплощение. Вырабатывались в нем четкие установки и правила, Основательно проверенные на практике. Например, было известно, что немецкие истребители «МЕ-109» защищены броней сзади и отчасти сверху. Имелись в них так называемые самозакупоривающиеся баки. Пробьет его пуля, отверстие автоматически заделывается. Вот почему целесообразно атаковать противника в лоб. Но просто сказать: атаковать! А как это сделать?

Успевшие принять прежний строй «Ю-88» и «МЕ-109» снова ощетинились пулеметными и пушечными очередями, хотя в их задачу не входило ввязываться в бой с советскими истребителями. У них была определенная цель: поджечь нефтехранилища Грозного, разрушить его заводы.

Наши истребители врезались в строй вражеских машин и выиграли несколько секунд. В общей массе самолетов фашисты не сразу разобрались, где свои, а где чужие.

Николай считался в полку воздушным снайпером, безупречно знал слабые стороны самолетов противника, воевал смело, проявлял хитрость. Мог стрелять из любого положения. Все это давало немалую пользу.

Вот промелькнул фашистский истребитель, прикрывая другой самолет, на который наседал наш «ЯК-1». Он быстро набрал высоту, нырнул в облако, а через минуту обе фашистские машины навалились огнем на нашего «ЯКа».

— «Примак», сзади фрицы! — раздалось в наушниках. И вовремя. Николай считал, что повезло, когда ему достался именно этот «ЯК», исключительно маневренный и послушный. И теперь он мог мгновенно предотвратить нападение.

Лавицкий по-прежнему находился во главе четверки наших истребителей, врезавшейся в группу «мессершмиттов». И врагу, надо сказать, удалось отвлечь их от своих бомбардировщиков. Часть «юнкерсов» все же прорвалась к Грозному и сбросила бомбы. Однако другие бомбардировщики побросали смертоносный груз, не дойдя до цели, и в беспорядке повернули обратно.

Николай услышал команду ведущего:

— Все ко мне! Сбор!

Истребители пролетели над вышками Малгобека, приземистыми домиками Нижних Ачалуков Левее тянулась широкая лента Терека. Раньше Лавицкий знал о Тереке из стихов Пушкина и Лермонтова, из рассказов Льва Толстого. А теперь — вот он, легендарный Терек. И больно было на сердце оттого, что враг собирается форсировать его. Если это произойдет, придется уже завтра помогать пехоте.

Об этом долго говорили сегодня, когда прибыли в расположение полка. Складывалось мнение: «Прут фрицы!»

— Одни прут, а другие кричат: «Гитлер капут!» — ввернул словцо писарь штаба полка Виктор Масихин. Вездесущий и веселый, он всегда находился среди летчиков. Подробно расспрашивал их о боях. Вел своеобразный дневник действий полка. И сейчас он обратился к Лавицкому и Берестневу: