Чёрный Магистр - Алексей Николаевич Рыжаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Встречалась им царёва злость.
Терпенье русское известно
Всем да и каждому везде,
Но также вам скажу я честно
Такую ненависть нигде
Вы не найдёте никогда,
Как ни в российских деревнях,
Когда народ с такою волей
Терзать берутся через край,
И всей своей он страшной болью
Господ на вилы вздёрнет, знай…
Когда корнет позвал к начальству
Он как всегда спокоен был,
Но а теперь дрожали пальцы
Былых печалей шёпот всплыл.
Владимир смотрит в пустоту
И вспоминает деву ту,
Которая красивей прочих,
Любил которую он очень.
Её улыбку, ясны очи,
Изгибы губ, желанных сочных.
Все эти образы сменялись
И в мыслях складных всё мешались.
На заседании военном
Задач поставили сполна,
Но о военных поселеньях
Вопрос поставили сперва.
Как оказалось, в том районе,
Откуда наш Владимир родом,
Внезапно вдруг из подчиненья
Ушло военное селенье.
И руководство поручило
Владимиру, не без причины,
Восстанье это прекратить
И всё селенье захватить.
Деревню долго штурмовали,
Однако же село не взяли.
Владимир понял всё прекрасно,
Что ничего так не удастся,
Поэтому позвали подкрепленье
Ну а пока взялись за укрепленья…
VI
Владимир Родину любил,
Исправно и душой служил.
Но то, что должен по приказу
Родимый дом он взять обязан
Подняло в мыслях сей вопрос,
Ведь в этом деле он не гость.
И самому тут жить пришлось
В милитаристских поселеньях,
Одной цепи был скован в звеньях,
Не понаслышке знает быт,
Где от житья такого выть
Ты начинаешь вровень волку,
Да это только всё без толку.
И вот народ многострадальный
Не смог уж более терпеть,
Единой силой дружной встали
В борьбу за волю иль на смерть.
И что же делает Владимир?
Им путь к свободе перекрыл,
Хоть с ним плохое только было
Но разве этим заслужил
Простой солдат или крестьянин
Теперь влачить существованье,
Под градом пушек умирать
И милость бога призывать?
Да ни за что! – Решил он твёрдо,
Валяться лучше телом мёртвым.
«Зачем всё дальше продолжать?
Не стану больше я молчать!»
Тот час связаться со столицей,
Чтоб справедливости добиться
А если всё же не удастся,
Решил тогда в бега податься –
Уйти в родимые места,
Оставить службу навсегда,
И с земляками вместе драться,
Пока их судьбы не решаться…
Но мысли вдруг его прервали,
О вновь случившимся сказали.
Пришли Владимиру известья,
Что из селенья неизвестный,
Какой-то царский офицер,
Сюда к войскам прийти сумел.
– Немедля привести ко мне! –
Сказал Владимир в полусне.
Его как громом поразило,
Когда он Дмитрия увидел,
Но виду всё ж не показал,
Что подлеца сего узнал.
А тот представился по форме
И стал докладывать по полной.
Владимир от него узнал,
Наверно то, что ожидал –
Когда солдаты бунт подняли,
В тот миг оттуда и сбежал он,
Хотя при этом говоря,
Что долг солдатский исполнял.
Не смог Владимир не спросить:
– А ни могли бы уточнить,
Как же там женщины и дети?
И Дмитрий тотчас же ответил:
– Почти все скрылись в погребах
Но что печётесь о врагах?
Они же встали против власти,
Их уничтожить нужно значит!
– Но не могу понять вас я,
Ведь среди них ваша семья?!
– Конечно, у меня жена,
Но что хочу сказать вам я,
Когда всё это началось
Она попала под обстрел,
Я, кстати, еле уцелел,
Но была ранена она…
– Постойте! Но она жива?!
– Да, хоть и задело тяжело.
– И вы оставили её?!
– Конечно, служба ведь главней,
Ведь нету ничего важней…
Владимир еле смог сдержаться,
Чтоб не ударить подлеца –
Кулак его еле разжался,
Видеть не мог его лица.
Тот час позвал он караульных,
Чтобы убрали с глаз долой
И без какого-либо шума
Исполнили приказ простой…
Сию минуту же Владимир
Оставив прочие дела,
Начал писать письмо в столицу
Что помощь больше не нужна.
И быстро дав распоряженье,
Остановить чтоб наступленье,
Отправился быстрей в деревню,
Осталась где его любовь
С надеждой, что увидит вновь…
VII
Их разлучили очень жёстко,
Как будто оплеухой хлёсткой
Её ударили в том зале
Когда за Дмитрия сказали
Женой идти без лишних слов,
И сделать это ей пришлось,
Ведь сообщили по секрету,
Не выполнив приказов этих,
Она Владимира губила –
Иначе б ведь его убили.
Из жизни он её исчез
Такой пустой и серой,
И понесла она свой крест
Путём страдания умело.
Сейчас казалось апогея
Достигла боль души и тела –
Горело пламенем раненье,
Она аж смерти захотела.
Отец и мать стояли рядом,
Наверно это лишь держало
В оковах жизни ненавистной
И смерть почти родной и близкой
Для Ольги стала в этот час
И слёзы потекли из глаз.
Сейчас она одно хотела
С ним оказаться хоть на миг
Рук ощутить прикосновенье
И увидать прекрасный лик…
Тут сердце Ольги застучало,
Когда она вдруг увидала,
Что к ней идёт её любимый
Герой истории Владимир.
«Не может быть, я, верно, брежу,
Негоже ведь обманом тешить
Себя, когда я умираю.
Это не правда, точно знаю…»
Но этот призрак не ушёл,
Напротив, к ней он подошёл
Стал на колени перед Ольгой
И улыбнуться смог ей только.
В глазах его стояли слёзы –
Ведь умереть она не может!
Но они всё же потекли,
– Если ты сможешь, то прости,
Прости, что я тебя оставил,
Что причинил столько страданий.
– Владимир, что ты говоришь?
Ведь не за что себя коришь.
Никто из нас не виноват,
Что наша жизнь сложилась так
Всё, о былом давай забудем,
Ведь мы с тобою просто люди.
И протянув к нему ладонь –
Тот час откликнулася боль,
Произнесла она слова:
– Владимир, я люблю тебя.
– Я тоже, Ольга, больше жизни!
Я не оставлю тебя, слышишь!
Он нежно взял её за руку,
В глазах читая Ольги муку,
И губы их соприкоснулись
В столь долгожданном поцелуе.
Но это всё ж произошло
И её сердце замерло…
Он Обнял Ольгу что есть мочи,
Забыв о всём о мире прочем,
Оставшись с ней в воспоминаньях,
Застыв безмолвным изваяньем,
Беззвучно плача и шепча
Свои последние слова…
VIII
На то письмо, что наш Владимир
Скорей отправил в Петербург,
Пришёл ответ, да вместе с чином
Так неожиданно и вдруг.
В послании том сообщали,
Что, как Владимир и просил,
Селенье это оставляли,
И бунтарей всех царь простил.
Всё объяснялось очень ясно,
С какого боку ни смотреть,
Ведь Николай теперь у власти
И он решил, что больше нет
Необходимости в селеньях
Всем ненавистных и
