Если спросишь, где я: Рассказы - Реймонд Карвер

— Дорогая, давай ближе к делу, — перебил ее Морган.

— Да. И вот что случилось потом. Мистер Майерс, я сразу перейду, как вы, писатели, выражаетесь, к кульминации. Мы почти час очень мило беседовали, эта женщина рассказала нам о себе и своей жизни в Австралии, а это сплошные приключения. Ну, поговорили. Она встала, чтобы попрощаться, протянула мне чашку, и вдруг рот ее широко открылся, чашка выпала у нее из рук, она рухнула на диван и умерла. Представляете — умерла! Прямо у нас в гостиной. Ничего ужаснее мы за всю свою жизнь не испытывали.

Морган важно кивнул.

— Боже мой, — прошептала Паула.

— Ей, видно, судьбой было уготовано умереть на нашем диване, в нашей гостиной в Германии, — подвела итог миссис Морган.

Майерс захохотал:

— Ей… судьбой… было… уготовано… умереть… в вашей… гостиной…? — едва смог выговорить он между приступами смеха.

— Что, очень смешно, да? — спросил Морган. — Вам кажется это забавным?

Майерс кивал и продолжал смеяться. Потом он вытер глаза рукавом:

— Простите меня, пожалуйста. Ничего не могу с собой поделать. Все дело в этой фразе: «Ей, видно, судьбой было уготовано умереть на нашем диване в нашей гостиной в Германии». Простите меня. А что было потом? — спросил он сквозь слезы. — Мне очень интересно, что потом произошло.

— Мистер Майерс, мы растерялись. Мы были потрясены. Эдгар пытался нащупать пульс, но не было никаких признаков жизни. А потом ее лицо начало бледнеть. Она стала серого цвета — лицо, руки… вся стала серая. Эдгар принялся кому-то звонить. Потом он сказал мне: «Открой ее сумочку, посмотри, в каком отеле она остановилась». Стараясь не глядеть на бедняжку, лежавшую на диване, я взяла ее сумочку. Представьте себе мое удивление и недоумение, когда первое, что я обнаружила в ее кошельке, были те самые сто двадцать долларов, скрепленные скрепкой. Я была просто поражена.

— И расстроена, — добавил Морган. — Ужасно расстроена.

Майерс снова прыснул.

— Если бы вы были настоящим писателем, коим вы себя мните, мистер Майерз, вы бы не стали смеяться, — сказал Морган, вскакивая с кресла. — Вы бы просто не посмели засмеяться! Вы бы попытались понять. Вы бы постарались разгадать тайну этой несчастной души. Никакой вы не писатель, вот что я вам скажу!

Майерс продолжал хихикать.

Морган ударил кулаком по кофейному столику, чашки подпрыгнули.

— История, настоящий рассказ — вот он, прямо в этой комнате. Его вам только что рассказали! Вот он, настоящий рассказ, мистер Майерс!

Морган ходил взад и вперед по гостиной, топча блестящую упаковочную бумагу, рулон развернулся и теперь валялся, смятый, на ковре. Морган остановился и сердито посмотрел на Майерса, — тот, схватившись за лоб, трясся от смеха.

— А как вам такой вариант, мистер Майерс! — уже кричал Морган. — Задумайтесь! Предположим, человек — назовем его мистер ИКС — дружит с мистером и миссис ИГРЕК, и также дружит с мистером и миссис ЗЕТ. А мистер и миссис ИГРЕК, к сожалению, не знакомы с мистером и миссис ЗЕТ. Я говорю «к сожалению», потому что если бы они знали друг друга, то рассказа не получилось бы, ибо подобное просто не могло бы произойти. Итак, мистер ИКС узнает, что мистер и миссис ИГРЕК уезжают в Германию и им нужен кто-то, кто пожил бы у них в доме в их отсутствие. А мистер и миссис ЗЕТ в это время ищут подходящее жилье, и мистер ИКС говорит, что у него на примете есть один вариант. Но когда мистер ИКС хочет познакомить мистера и миссис ИГРЕК с семьей ЗЕТ, оказывается, что те уезжают раньше, чем планировали. А так как мистер ИКС — друг, то ему оставляют дом, чтобы он сдал его какой-нибудь семье на свое усмотрение, включая и семью ИГРЕК, то есть ЗЕТ, я имею в виду. И вот семья…э-э… ЗЕТ переезжает в дом и привозит с собой кошку, о чем мистер и миссис ИГРЕК узнают, уже будучи в Германии, из письма мистера и миссис ИКС, а семейство ЗЕТ все равно привозит с собой кошку, несмотря на то, что по условиям сдачи, содержание кошек и прочих домашних животных в доме запрещено, потому что у миссис ИГРЕК астма. Вот вам настоящая история, мистер Майерс, я вам ее только что рассказал. Мистер и миссис ЗЕТ, — черт, в смысле чета ИГРЕК, — переезжают в дом семьи ЗЕТ, если говорить откровенно. Спать на кровати мистера и миссис ЗЕТ — одно дело, но открывать их шкаф и доставать из него постельное белье и вообще трогать чужие вещи в этом шкафу — дело другое, это несколько нарушает условия сдачи дома. И эта же самая семейка ЗЕТ открывает на кухне ящики с посудой, на которых написано «не открывать». А еще они бьют посуду, хотя было написано, в договоре было написано — не пользоваться личными вещами хозяев, подчеркиваю, личными вещами семьи ЗЕТ.

У Моргана побелели губы. Он опять начал ходить взад-вперед, тяжело дыша, растаптывая упаковочную бумагу, иногда останавливаясь, чтобы пронзить Майерса свирепым взглядом.

— И про ванную, про вещи в ванной тоже не забудь, дорогой, — сказала миссис Морган. — Не очень-то вежливо пользоваться простынками и одеялами семьи ЗЕТ, но когда квартиранты еще начинают трогать все в ванной, а потом копаться в личных вещах на чердаке — это переходит всякие границы.

— Вот вам настоящая история, мистер Майерс, — сказал Морган. Он начал было набивать трубку, но руки у него тряслись, и табак сыпался на ковер. — Вот вам история, из которой стоит сделать рассказ.

— И не обязательно быть Толстым, чтобы его написать, — сказала миссис Морган.

— Да, это точно — Толстым быть совсем не обязательно, — согласился Морган.

Майерса опять разобрал смех. Они с Паулой одновременно встали с дивана и направились к выходу.

— Спокойной ночи, — весело сказал Майерс.

Морган стоял у него за спиной.

— Если вы настоящий писатель, мистер Майерс, то обязательно сделаете из этой истории рассказ — и без этих ваших экивоков.

Майерс, изнемогая от смеха, взялся за ручку двери.

— И вот еще что, — сказал Морган. — Я не собирался поднимать этот вопрос, но в свете того, как вы себя сегодня вели, я все-таки скажу. Я не досчитался двух пластинок — «Джаз-концерты в Филармонии». Эти записи дороги мне как память. Я купил их еще в пятьдесят пятом. И я требую, чтобы вы мне их вернули!

— Боже милостивый, Эдгар! — запричитала вдруг миссис Морган, помогая Пауле надеть пальто. — Ты ведь сам сказал, когда составил список всех своих пластинок, что не помнишь, когда видел их в последний раз.

— Теперь я знаю, где они, — сказал Морган. — Теперь я припоминаю, что в последний раз видел их прямо перед нашим отъездом. И пусть этот «писатель» поведает мне, где же они теперь? А, мистер Майерс?

Но Майерс был уже на улице и, взяв жену под руку, быстро шел по дорожке к машине. Их появление было полной неожиданностью для Баззи. Пес лишь взвизгнул и шарахнулся в сторону, похоже, от испуга.

— Где пластинки! Я хочу знать! — кричал Морган с порога. — Где, я вас спрашиваю!

Майерс и Паула прыгнули в машину и, повернув ключ зажигания, сорвались с места. Майерс напоследок оглянулся на стоящую на крыльце парочку: миссис Морган махала им рукой, потом супруги развернулись, зашли в парадное и захлопнули дверь.

Майерс отъехал от их дома.

— Они же сумасшедшие! — воскликнула Паула.

Майерс погладил ее руку.

— Как же они меня напугали, — выдохнула Паула.

Он ничего не сказал. Голос ее доносился откуда-то издалека. А он ехал себе и ехал. И повсюду лежал снег. А он молча смотрел на дорогу. Он уже почти завершил свой рассказ.

Пылесос

(Перевод Г. Дашевского)

Я сидел без работы. Но каждый день ждал новостей с севера. Я лежал на диване и слушал дождь. Иногда привставал и из-за шторы смотрел, не идет ли почтальон.

На улице никого не было, совсем никого.

Посмотрев в очередной раз, я не пролежал и пяти минут, как услышал, что кто-то всходит на крыльцо и, помедлив, стучит. Я продолжал лежать. Я знал, что это не почтальон. Его шаги я выучил. Поневоле начнешь разбираться в шагах, когда работы нет и извещения о вакансиях тебе присылают по почте или суют под дверь. Бывает, приходят и поговорить на дом, особенно если у тебя нет телефона.

Стук раздался снова, более громкий: плохой знак. Я привстал и посмотрел в окно. Но тот, кто взошел на крыльцо, стоял вплотную к двери — тоже плохой знак. Пол у меня скрипучий, так что незаметно проскользнуть в другую комнату и посмотреть из того окна у меня бы не вышло.

Снова постучали, и я спросил:

— Кто там?

— Это Обри Белл, — раздался ответ. — Вы мистер Слейтер?

— А что вам нужно? — отозвался я с дивана.

— Я тут кое-что принес для миссис Слейтер. Она кое-что выиграла. Миссис Слейтер дома?

— Миссис Слейтер здесь не живет, — ответил я.

— А вы, значит, мистер Слейтер? — спросил человек. — Мистер Слейтер? — и человек чихнул.