Четырехлистный клевер - Лана Паркхилл

– Будь моей гостьей! – Ричард произнес эти учтивые слова с плохо скрытой злостью, пытаясь держаться в рамках приличия. – Кро ме того, ты ошибаешься, – продолжил он, идя за ней следом в кухню. – Ты ни в чем не нуждалась. Я тебе платил за твои услуги, только платил… натурой.

Сузан даже задохнулась от возмущения. Вот, значит, как он оценивает происходившее между ними! Вот чем для него являлись их отношения… Ричард просто содержал недорогую подружку для постельных развлечений.

– И если захочешь возобновить прошлое, только скажи, – предложил он как ни в чем не бывало.

Она не удосужилась ответить на откровенное оскорбление. Просто вышла из кухни, не подавая виду, что ее это задело. Но вот не думать об услышанном Сузан не могла, и мысли разъедали ей душу подобно кислоте…

Кажется, у нее начались галлюцинации. Сузан вытирала полированное дерево стола, а ей казалось, что она касается шелковистой кожи Ричарда. Она даже видела черты его лица в бликах солнца, лежащих на полировке. За окном шумели деревья, ей же слышался его голос. А небо было как его глаза при ярком свете, когда они приобретали голубоватый оттенок…

Сузан заправляла постель – и понимала, что близка к тому, чтобы заплакать. Она прижалась лицом к подушке, вдыхая запах волос Ричарда, целуя ее. Да, она и в самом деле попалась в ловушку. Даже ради Джинни ей не по силам больше здесь оставаться. Работать в коттедже, каждый день видеть Ричарда… видеть, но не иметь права даже прикоснуться к нему. Нет, это невыносимо!

Она опустилась на кровать и задумалась. Может быть, все же стоит поговорить с Ричардом? Всего неделю назад она согласилась вести здесь хозяйство. Если так скоро попытается отказаться, это будет по меньшей мере странно. Он конечно же захочет узнать о причинах, а Сузан вовсе не хотелось отвечать на его вопросы.

– Сью… – раздался у двери голос Ричарда, и она вскочила с постели, как испуганная кошка. – Джинни проснулась… А у тебя все в порядке? – спросил он уже другим, более мягким тоном, входя и подозрительно глядя на ее лицо.

– В полном порядке, – ответила она, посмотрев на себя в зеркало.

Лицо ее и впрямь было бледно, с глубокими тенями под глазами. Взгляд неуверенный, волосы растрепанные… Да уж, хороша. Если глаза – зеркало души, то сразу видно, какой разброд царит в ее мыслях.

Ричард созерцал ее несколько секунд молча, скрестив руки на груди. Он не знал, что ее так смутило и расстроило. Откуда этот блуждающий взгляд, плотно сжатые губы? Может быть, из-за него?

– Джинни, она тебя зовет.

Сузан бросила быстрый взгляд на Ричарда. Взгляд, в котором читались желание и тоска. Потом направилась в гостиную, где стояла коляска дочери.

Ричард задумчиво посмотрел ей вслед, пытаясь понять, что происходит. Неужели то же, что и с ним. Состояние, в котором невозможно ни работать, ни есть, ни спать. Желание. Обжигающее желание, такое же, как эта страшная жара на улице.

Он увидел смятую подушку. Так сладко было представлять, как по ослепительной белизне полотна рассыпаются огненные волосы, как голова Сузан медленно опускается на нее, темные ресницы смыкаются… Самая желанная женщина на свете была рядом, только руку протяни. Но она была недоступна.

«Я, знаешь ли, за всю мою жизнь не принудил ни одной женщины», – вспомнились ему собственные слова. Но еще несколько дней такой жизни, и он схватит Сью в охапку, затащит в спальню и набросится на нее, как изголодавшийся зверь…

Опомнитесь, мистер Райвен, вы же приличный, цивилизованный человек, закончили университет в Тринити, зарабатываете на жизнь интеллектуальным трудом, в конце-то концов, мысленно сказал он себе, отгоняя навязчивые мысли. Да, жить под одной крышей с Сузан О'Брайен иногда невыносимо сложно. Особенно если эта леди не обращает на вас никакого внимания…

Оглушительный плач Джинни прервал его печальные размышления.

– Иду, милая, иду! – прокричала ее мать откуда-то из глубины дома.

Крик на мгновение прервался: похоже, дочь набиралась сил для последнего, самого оглушительного вопля.

– О, прости меня, прости. Неужели ты решила, что я тебя бросила? Вот, мама здесь, она уже пришла, – ворковала Сузан, взяв капризное дитя на руки и нежно покачивая.

Джинни подумала, подумала и решила не тратить голос понапрасну. Она крепко зажала в кулачке огненную прядь и довольно засопела. Только тут Сузан увидела в дверном проеме встревоженного Ричарда.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

– Да нет. С чего ты взял?

– Ну, Джинни так плакала. Я уж было подумал, что она выпала из коляски и ударилась, не дай Бог.

Сузан облегченно рассмеялась.

– Ричард, поверь мне, дети – существа очень крепкие. Джинни просто еще не умеет говорить, поэтому все свои эмоции выражает воплями. Я тоже сначала к ней бегала каждые три минуты, а потом поняла, что малышка просто не любит быть одна. Она проснулась, увидела, что меня нет, и призвала к порядку. Твой характер…

Сузан запнулась, она хотела сказать, что у дочери отцовский характер. Что она ревнива и не терпит одиночества. Только еще не научилась скрывать свои чувства.

– Чем тебе не нравится мой характер? – живо спросил Ричард.

– Ты иногда тоже похож на маленького. В комнате беспорядок, везде валяются бумаги…

– За это ты меня уже ругала сегодня, помнишь?

– Неважно. Ты вроде что-то говорил о прогулке по берегу? – сменила Сузан тему разговора.

Джинни заплакала, и ты мчишься к ней со всех ног, мелькнуло в мозгу Ричарда. А я могу разбить голову о стену, и ты даже не посмотришь в мою сторону.

– Хорошо, пойдем прогуляемся. Может быть, хотя бы у моря жара перестанет нас донимать, – сказал он.

Глава 10

Солнце пекло по-прежнему, но с моря дул свежий бриз. Они задумчиво брели по песчаному берегу, вдыхая солоноватый запах морской воды и водорослей. Ричард нес Джинни. Сузан, сняв сандалии, шла рядом по кромке воды. За ней оставались глубокие следы, которые тотчас слизывала набегающая волна.

– Тун! – сказала Джинни, показывая пальчиком на белых птиц, с резкими пронзительными криками носящихся над водой.

– Да, это чайки. Им-то не жарко. Давай наденем панамку.

– Бах! Бу!

– Что она говорит? – поинтересовался Ричард.

– Не знаю. По-моему, она хочет, чтобы ты поймал ей птичку, – рассеянно ответила Сузан, надевая на Джинни беленькую панамку.

– Нет, Джинни, этого я сделать не могу, – рассмеялся он. – Разве что мама попросит.

Сузан улыбнулась помимо воли.

– Помнишь, как мы ездили в Коннемара? – спросила она.

То ли солнце подействовало на ее настроение, то ли близость моря, но молодая женщина была настроена миролюбиво, а все горести казались далекими и совсем не страшными.