Контракт - Светлана Храмова

Парни, все как один, — жилистые, поджарые. В Афганистане, начальный пункт назначения для обученных, лишние килограммы реально мешают.

В Ираке тоже легионеры воевали. Тяжелую работу выполняли, а за подвиги отчитывались американцы. И ничего доказать нельзя, вымышленные имена, очень удобно.

Сначала учений нет. Неделя прививок, а что в шприцах — толком никто не знает. Бумагу подписывали: согласны на инъекции, точка. После укола трясет пару дней, зато потом ни простуды, ни пневмонии ни у кого не наблюдалось, ни единого случая!

Как-то при минус восьми в озере купались. Началось с пустяка — сержант крепко выпил накануне, с похмелья тщедушному французику предложил окунуться (а соотечественников в учебке грузят особо, по понятиям они должны в регулярные войска идти, там и денег больше, и спокойней. Раз в Легион нанимаешься, значит, криминальный элемент, другие варианты не рассматриваются). Французик хилый, слабенький, непонятно, что уж у него за криминал в судьбе произошел. Отказался парень в воду идти, всыпали ему по полной программе, а купаться заставили. Но теперь раззадорился сержант, остальных тоже окунаться отправил, чтоб французику одному плавать не скучно было.

Вылезли из воды, побегали, разогрелись. И тут же всю роту отправили на марш-бросок до глубокой ночи. Жутко длинный день получился, Виталику крепко запомнился.

Из Германии паренек приехал, тоже не Геркулес, телосложение хлипкое, жалостный. Сознался он на вечерней перекличке, что замерз. Потом на улице ночевал. Не выдержал курсант, сбежал после первой же ночевки.

Жесткое правило для всех: если на учебу попал, то передумывать и отпрашиваться поздно. Паспорт курсанту возвращать — для руководства потеря лица. Желающих добровольно покинуть легион не может быть. Легенда рушится. С ним гуманно поступили: «Вот забор — беги. Искать не будут».

Тут и закавыка: искать-то не будут, но во Францию путь заказан. Дезертиром под своим собственным именем числишься, а это суд и тюремное заключение. Никто не задумывается, как сбежавшие домой без паспорта попадают. Кто-то в родное посольство добирается, историю поправдоподобней рассказывает. Если повезет — билет домой предоставят. А нет — в бомжи подаются. Наверное. На каждое освободившееся место по тысяче желающих, в большинстве славяне. Русские, украинцы, белорусы. Но и африканцев много.

Собирается разношерстная публика, в массе своей те, кому нечего терять, кому податься некуда. «Или любители пострелять типа меня», — ухмыльнулся Виталик, резко выкрутив руль, на крутых поворотах скорости не снижал.

Он гордился страстью к стрельбе. Нормальная мужская страсть.

Туда преступники отовсюду слетаются. Личность каждого проверяют, но не очень тщательно. Развлечения в легионе такие, что выдерживает только потенциальный смертник.

А привилегированное отделение парашютистов, где платят больше? Тут повредить ноги или позвоночник — плевое дело. Прыгают со ста метров, экипировка и специальные французские парашюты с тремя дырками падения особо не смягчают. Нужно развить такую скорость, чтобы парашютиста не подстрелили в полете. А приземлиться теоретически можно, если хоть капля везения, одной техники мало. Но если ветер сильный или отнесло на камни, то перелом ног или пожизненная обездвиженность обеспечены. Учат, что коснуться земли нужно твердо, опора на обе ступни, плотно прижатые друг к другу, но это теория. Если на практике не получилось, отнесло ветром на скалы или утес — надежды практически нет.

Виталик снова вспомнил парящую в знойном небе огромную птицу. Камнем свалился орел подстреленный. А неподстреленный — длинно спикировал бы в скользящем полете, орлы всегда умудряются на обе лапы встать. Вот у кого учиться надо! Как летать и как приземляться. Виталик помнит, он знает, как сделать полет скользящим, как обеими ногами опереться о твердь земную. Опереться крепко. И устоять.

Легион ему по сердцу, даже то, что еда строго ограничена, — нравилось. Неженки о сладком мечтают, как о счастье; сладкое помогает марш-броски пережить, но ни грамма глюкозы не положено. Друг-бельгиец как-то попросил с шоколадом помочь. Виталик помог. Бельгиец карманы набил, а тут построение, проверка. Вытащили шоколад, а парня жестоко избили. Не сдал он Виталика, пытки выдержал. Тех, кто выдержал, руководство уважает.

Выдержал и Виталик, без нареканий прошел четыре месяца обучения. Одна неделя оставалась до контракта на пять лет, но ему в порядке исключения отсрочку дали. Как перспективному легионеру.

Правильно он рассудил тогда. Колено бы службе мешало, в парашютисты зачислят — верная смерть, на учебке не лечат. Контрактников лечат, обучающихся нет. Кровь стынет, когда Виталику искалеченный парень вспоминается, тоже француз, гробят они своих, факт. Круто не повезло солдатику: спину сломал за три дня до контракта. Вставные пластины нужны, но операцию не делают, только обезболивающие колют. Полтора года — лежит или кое-как на костылях передвигается, начальство рассчитывает, что сам попрощается и уйдет, а ему некуда. Перспективы никакой, так и живет под кайфом на койке, он уже и соображает плохо. Не подфартило, подписал бы контракт — его бы лечили, три дня не дотянул — не лечат. Слова «сострадание» там нет.

А Виталику, можно сказать, подфартило. Поскандалил слегка, с больным коленом служить — вдвойне мучиться. Отпустили, как миленькие документы выдали. Домой вернулся.

Андрюха очень обрадовался, расцеловались и помирились. Виталик колено за неделю вылечил, честно пытался в семейный бизнес врасти, даже нравилось иногда.

Но потом пуще прежнего заскучал, хоть колено и не болело. Помучился, поразмыслил — и решил вернуться-таки в Легион. И сложилось правильно: время ехать, а тут Андрей с Ленкой веселиться умотал. Виталика с собой приглашал, тот наотрез, но Андрей подробно рассказал, как отель найти, если вдруг передумает. Расхваливал номер, в закутке перед вторым этажом, сокровенное место. Особый уровень комфорта, для него, мол, «Pink Suite» хозяин вторую неделю пустым держит.

Вот и пусть веселится Андрюха в комнатах розового цвета, тошно и стыдно, тьфу. Виталика выжженные пустыни больше влекут. Решение принял твердо: возвращается в Легион, чтоб на пять лет пропасть, вычеркнуться, исчезнуть. Может, и навсегда, кто знает?

Был Виталик Гайдельман, да весь вышел, поминай как звали. Или не поминай.

Может, на верную гибель едет, в Легионе безымянных все рассчитано. Остаются те, у кого нет другого выхода. Совсем нет.

На шоколаде не проколются, на холоде не замерзнут и с больным коленом разберутся, согласившись на парацетамол. Случайные люди как просочатся, так и отсеются. Виталик не случайный, хоть парацетамол не принял, вылечился. Он просто везунчик. Таким уж уродился. Ему и здесь повезет — пять лет риска, всего пять — и жизнь заново, смена имени, биографии: новоиспеченный гражданин Франции, любите и жалуйте! Пропесоченный, вымуштрованный, тренированный экстримом слепящего или, как в детстве, брызжущего искристым фейерверком неудержимого солнца бесконечных афганских пустынь.

А братец единоутробный с Ленкой своей в уединенном отеле горные красоты рассматривает. Четвертый ребенок родился уже, а все Андрюхе неймется. И что за красоты? Андрей однажды в сердцах признался: Лена скоро бабушкой станет, у нее старший сын женится. И цифру произнес, получается, она старше лет на двенадцать, а то и больше. «Не понимаю», — Виталик уже бессчетное количество раз про это непонимание думал. С ума сошел. Мозги б ему вправить. Наставить на путь, объяснить, что не по понятиям это: Лидусе — дети, а забавы блядские, ночные цуцели-муцели, красоты с дымкой в горах — Ленке. «Не понимаю».

Дорога лентой юлила, задом вихляя, отдавалась ему, Виталику, он ласкал колесами бесконечное тело, будто брал ее с легкостью и весело, и конца нет этой дорожной любви. Он почувствовал себя могущественным, всесильным. Виталик — хозяин своей судьбы, властелин, правила по буквам продиктует. Не поймут со слов — по-другому заставит. За глотку возьмет, сожмет цыплячью, выдавит понимание.

Виталик неожиданно для себя самого изменил курс. Ненадолго, он все успеет. Ему фартит сейчас, все само как надо сложится. Пистолет в кармане, глушитель проверю потом. Первоклассный пистолет, неопробованный. Это будет сказочный выстрел, как мне раньше-то в голову не пришло! Маячило раньше, задуматься не успел. А тут планчик сам собой выскочил, орел-решка, живы будем — поглядим, как срастется. Успеет, день в запасе как минимум. Почти по дороге.

Он свернул к отелю.

Волшебная сила любви. Митя

Илона все утро не находила себе места от ожидания. В последнее время суета, хлопоты, необязательные встречи — да, люди вокруг стали казаться ненужными, лишними, ее перестала интересовать привычная сутолока, порой приятно щекочущая самолюбие — и только. Съемки в дурацкой утренней программе, ее по телику показывают, Илона советы дает, как мужчинам нравиться, домохозяйки в восторге. Сколько можно, в конце концов! Наверное, она действительно капризна и взбалмошна, как часто говорят. Но скука, и надоело. А тут еще повод для расстройства, с такой проблемой она столкнулась впервые — Митя так воодушевленно, так искренне уверил, что она может на него рассчитывать, внутренний голос в тот же миг припечатал: верь! Она поверила. Прошло несколько дней, Митя на звонок не откликнулся. Дальше ждать не имеет смысла, уедет на конкурс и потом… да какое «потом», ничего уже не будет «потом», есть только «сейчас». Сейчас или никогда. Так с ней никто не обращался. Потеха, прилежный читатель эпистолярных наследий ведет себя как записной дон-жуан! Этого еще не хватало. Она сейчас позвонит и скажет все, что думает. Прямо сейчас.