Стихотворения и поэмы (основное собрание) - Иосиф Бродский

Кто хочет, тот послушает конец!

Из Гаммельна до Питера гонец

в полвека не домчится, Боже мой,

в дороге обзаводится семьей

и умирает в полпути, друзья!

В Россию приезжают Сыновья.

39. Романс для Крысолова и Хора

Шум шагов,

шум шагов,

бой часов,

снег летит,

снег летит,

на карниз.

Если слы

шишь приглу

шенный зов,

то спускай

ся по лест

нице вниз.

Город спит,

город спит,

спят дворцы,

снег летит

вдоль ночных

фо-нарей,

Город спит,

город спит,

спят отцы,

обхватив

животы

матерей.

В этот час,

в этот час,

в этот миг

над карни

зами кру

жится снег,

в этот час

мы ухо

дим от них,

в этот час

мы ухо

дим навек.

Нас ведет

Крысолов!

Крысолов!

вдоль па-не

лей и цин

ковых крыш,

и звенит

и летит

из углов

светлый хор

возвратив

шихся крыс.

Вечный мальчик,

молодчик,

юнец,

вечный мальчик,

любовник,

дружок,

обер-нись

огля-нись,

наконец,

как вита

ет над на

ми снежок.

За спи-ной

полусвет,

полумрак,

только пят

нышки, пят

нышки глаз,

кто б ты ни

был -- подлец

иль дурак,

все равно

здесь не вспом

нят о нас!

Так за флей

той настой

чивей мчись,

снег следы

за-метет,

за-несет,

от безумья

забвеньем

лечись!

От забвенья

безумье

спасет.

Так спаси

бо тебе,

Крысолов,

на чужби

не отцы

голосят,

так спаси

бо за слав

ный улов,

никаких

возвраще

ний назад.

Как он вы

глядит -- брит

или лыс,

наплевать

на при-чес

ку и вид,

но счастли

вое пе

ние крыс

как всегда

над Россией

звенит!

Вот и жизнь,

вот и жизнь

пронеслась,

вот и город

заснежен

и мглист,

только пом

нишь безум

ную власть

и безум

ный уве

ренный свист.

Так запомни

лишь несколько

слов:

нас ведет

от зари

до зари,

нас ведет

Крысолов!

Крысолов!

Нас ведет

Крысолов -

повтори.

40. Романс принца Гамлета

Как быстро обгоняют нас

возлюбленные наши.

Видит Бог,

но я б так быстро добежать не смог

и до безумья.

Ох, Гораций мой,

мне, кажется, пора домой.

Поля, дома, закат на волоске,

вот Дания моя при ветерке,

Офелия купается в реке.

Я -- в Англию.

Мне в Англии не быть.

Кого-то своевременно любить,

кого-то своевременно забыть,

кого-то своевременно убить,

и сразу непременная тюрьма -

и спятить своевременно с ума.

Вот Дания. А вот ее король.

Когда-нибудь и мне такая роль...

А впрочем -- нет...

Пойду-ка прикурю...

Гораций мой, я в рифму говорю!

Как быстро обгоняют нас

возлюбленные наши.

В час безумья

мне кажется -- еще нормален я,

когда давно Офелия моя

лепечет языком небытия.

Так в час любови, в час безумья -- вы,

покинув освещенные дома,

не зная ни безумства, ни любви,

целуете и сходите с ума.

Мне кажется, что сбился мой берет.

Вот кладбище -- прекрасный винегрет,

огурчики -- налево и направо,

еще внизу,

а сверху мы -- приправа.

Не быть иль быть -- вопрос прямолинейный

мне задает мой бедный ум, и нервный

все просится ответ: не быть, не быть,

кого-то своевременно забыть,

кого-то своевременно любить,

кого-то своевременно... Постой!

Не быть иль быть! -- какой-то звук пустой.

Здесь все, как захотелось небесам.

Я, впрочем, говорил об этом сам.

Гораций мой, я верил чудесам,

которые появятся извне.

Безумие -- вот главное во мне.

Позор на Скандинавский мир.

Далёко ль до конца, Вильям Шекспир?

Далёко ль до конца, милорд.

Какого чорта, в самом деле...

41. Чорт!

Новобранцы, новобранцы, новобранцы!

ожидается изысканная драка,

принимайте новоявленного братца,

короля и помазанника из мрака.

Вот я снова перед вами -- одинокий,

беспокойный и участливый уродец,

тот же самый черно-белый, длинноногий,

одинокий и рогатый полководец.

Перед веком, перед веком, перед Богом,

перед Господом, глупеющим под старость,

перед боем в этом городе убогом

помолитесь, чтобы что-нибудь осталось.

Все, что брошено, оставлено, забыто,

все, что "больше не воротится обратно",

возвращается в беспомощную битву,

в удивительную битву за утраты.

Как фонарики, фонарики ручные,

словно лампочки на уличных витринах,

наши страсти, как страдания ночные,

этой плоти -- и пространства поединок.

Так прислушивайтесь к уличному вою,

возникающему сызнова из детства,

это к мертвому торопится живое,

совершается немыслимое бегство.

Что-то рядом затевается на свете,

это снова раздвигаются кровати,

пробуждаются солдаты после смерти,

просыпаются любовники в объятьях.

И по новой зачинаются младенцы,

и поют перед рассветом саксофоны,

и торопятся, торопятся одеться

новобранцы, новобранцы, солдафоны.

Как вам нравится ваш новый полководец!

Как мне нравится построенный народец,

как мне нравятся покойники и дети,

саксофоны и ударник на рассвете!

Потому что в этом городе убогом,

где отправят нас на похороны века,

кроме страха перед Дьяволом и Богом,

существует что-то выше человека.

42

Три месяца мне было что любить,

что помнить, что твердить, что торопить,

что забывать на время. Ничего.

Теперь зима -- и скоро Рождество,

и мы увидим новую толпу.

Давно пора благодарить судьбу

за зрелища, даруемые нам

не по часам, а иногда по дням,

а иногда -- как мне -- на месяца.

И вот теперь пишу слова конца,

стучит машинка. Смолкший телефон

и я -- мы слышим колокольный звон

на площади моей. Звонит собор.

Из коридора долетает спор,

и я слова последние пишу.

Ни у кого прощенья не прошу

за все дурноты. Головы склоня,

молчат герои. Хватит и с меня.

Стучит машинка. Вот и всё, дружок.

В окно летит ноябрьский снежок,

фонарь висячий на углу кадит,

вечерней службы колокол гудит,

шаги моих прохожих замело.

Стучит машинка. Шествие прошло.

сентябрь -- ноябрь 1961, Ленинград

* (Все примечания, кроме 2-го, мои -- С. В.) Текст -- сверка файла-источника (неизвестного происхождения) по СИБ (2-е изд.). Неизв. ист. -- вероятно, ручной компьютерный набор с ранней публикации, т. к. при сверке с СИБ обнаружено много мелких отличий, в т. ч. отдельных слов и порядка слов, и некоторые большие пропуски ("песенка в тиши" из гл. 9). Осн. отличие пунктуации: в СИБ убраны почти все вопр. и воскл. знаки, напр.: в неизв. ист. в гл. 31: "И кто прочтет мою поэму? Тень?"; в СИБ: "И кто прочтет мою поэму. Тень."

1 СИБ: "а жизнь" вместо "но и жизнь" -- опечатка?

2 Прощай, грусть (фр.) (прим. в СИБ)

3 Ранний вариант (неизв. ист.): после этой строки и перед следующей вставлен текст и дополнительный номер главы ("12"; в неизв. ист. не отмечено цифрой начало гл. 16, так что общее число глав такое же):

Всего не понимая до конца,

я целиком на стороне Лжеца.

12

Мое повествование, вперед.

Вот шествие по улице идет,

а кто-то в переулках отстает,

и дождь над головами льет и льет.

Какая беспредельная тоска,

стирая струйки с влажного виска,

взглянуть вперед среди обвисших шляп

и увидать развершуюся хлябь

дневных небес и то же впереди.

Не все ль равно куда ступай, иди,

прижмись, прижмись к соседу своему,

все хуже и все лучше потому

в такую же погоду одному.

Так наступает иногда предел

любым страданиям, и думаешь -- удел

единственный, а все-таки не твой,

вот так брести с печальною толпой

и лужу обходить у фонаря,

и вдруг понять, что столько прожил зря,

и где-то от процессии отстать.

И, как всегда, твой утомленный ум

задержит выполненье новых дум,

когда б не оказался ты в толпе,

я все равно не удивлюсь тебе.

4 После этой строки в неизв. ист. вставлена строка "Что далее -известная игра,"

5 После этой строки в неизв. ист. вставлено четверостишие:

Останься здесь, мне никуда не деться,

как будто кровь моя бежит из сердца,