Все рушится - Чинуа Ачебе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ару ойим де де де дей!» – вырывалось из темной закрытой хижины, словно языки пламени. Духи предков племени вышли из своего вечного пристанища. Железный гонг бил беспрерывно, и звук флейты, пронзительный и мощный, плыл над этим хаосом.
А потом эгвугву явились воочию. Женщины и дети, хором издав громкий вопль, бросились наутек. То был инстинкт: любая женщина при виде даже одного эгвугву бежала прочь. А уж если, как в тот день, людям являлись сразу девять главных духов в масках, зрелище внушало невыразимый ужас. Даже Мгбафо бросилась было бежать, но была остановлена братьями.
Каждый из девяти эгвугву олицетворял одну из деревень племени. Их вожака звали Поганый лес, из его головы шел дым.
Девять деревень Умуофии происходили от девяти сыновей основателя племени. Поганый лес представлял деревню Умуэру, то есть «детей Эру», старшего из девяти сыновей.
– Умуофия квену! – «Слушай, Умуофия!» – закричал вожак эгвугву, потрясая в воздухе оплетенными волокном рафии руками. Старейшины племени отвечали ему дружным: «Йа-а!»
– Умуофия квену!
– Йа-а!
– Умуофия квену!
– Йа-а!
Поганый лес вонзил в землю острым концом свой гремучий жезл, и тот долго, раскачиваясь, бряцал своими украшениями, как взбудораженный дух самого металла. Вожак сел на первую из пустых табуреток, восемь остальных эгвугву – каждый на свою, по старшинству.
Жены Оконкво, а возможно, и кто-то еще из женщин могли заметить, что у второго эгвугву была пружинистая походка Оконкво. Также они могли заметить, что Оконкво не было среди именитых мужчин и старейшин, сидевших позади эгвугву. Но если это и пришло им в голову, они помалкивали. Эгвугву с пружинистой походкой был одним из покойных родоначальников племени. Он выглядел устрашающе с туловищем, сплетенным из подкопченного волокна рафии, с огромным деревянным лицом, сплошь белым, если не считать пустых глазниц и обугленных зубов длиной с человеческий палец, голову его венчали два мощных рога.
Когда все эгвугву уселись и стих звук многочисленных колокольчиков и трещоток, которыми были обвешаны их тела, Поганый лес обратился к двум группам стоявших перед ними людей.
– Тело Узовулу, приветствую тебя, – сказал он. Духи всегда называли живых людей «телами». Узовулу низко склонился и коснулся земли правой ладонью в знак покорности.
– Отец наш, моя рука коснулась земли, – произнес он.
– Тело Узовулу, знаешь ли ты меня? – спросил дух.
– Как я могу знать тебя, отец? Ты – за пределами нашего разумения.
Поганый лес повернулся к другой группе и обратился к старшему из трех братьев.
– Тело Одукве, приветствую тебя, – сказал он, и Одукве, низко склонившись, коснулся земли. После этого началось разбирательство.
Узовулу вышел вперед и изложил суть дела.
– Женщина, стоящая вон там, – моя жена Мгбафо. Я женился на ней, заплатив выкуп деньгами и ямсом. Я ничего не должен ее семье. Ни одного клубня ямса. Ни одного клубня кокоямса. Однажды утром эти трое явились в мой дом, избили меня и увели с собой мою жену и детей. Это случилось в сезон дождей. Напрасно прождав некоторое время возвращения жены, я отправился к свойственникам и сказал им: «Вы забрали у меня свою сестру, я не прогонял ее. Вы сами ее увели». Но братья жены ответили, что им нечего мне сказать. Поэтому я вынес свое дело на суд отцов племени. Я все сказал. Приветствую вас.
– Твои слова понятны, – сказал вожак эгвугву. – Теперь послушаем Одукве. Его слова тоже могут быть важны.
Одукве был низкорослым и самым толстым из троих. Выйдя вперед, он поприветствовал духов и начал свой рассказ.
– Мой зять сказал, что мы пришли к нему в дом, избили его и увели свою сестру с детьми. Это правда. Он сказал вам, что пришел получить обратно свой выкуп, а мы отказались его вернуть. Это тоже правда. Мой зять Узовулу – зверь. Моя сестра прожила с ним девять лет. И за эти девять лет не было и дня, чтобы он не избил ее. Мы бессчетное количество раз пытались разобраться и уладить их ссоры, и каждый раз виноватым оказывался Узовулу…
– Вранье! – выкрикнул Узовулу.
– Два года назад, – продолжил Одукве, – когда сестра была беременна, он избил ее так, что она выкинула.
– Вранье! Она выкинула, потому что переспала с любовником.
– Тело Узовулу, я приветствую тебя, – сказал Поганый лес, заставляя его замолчать. – Какой же любовник станет спать с беременной женщиной?
Гул одобрения прокатился по толпе. Одукве продолжил:
– В прошлом году, когда моя сестра оправлялась после болезни, он снова исколошматил ее так, что если бы не соседи, подоспевшие ей на помощь, она бы не выжила. Прослышав об этом, мы поступили так, как вам об этом рассказали. По закону Умуофии, если женщина сбегает от мужа, ему возвращается выкуп. Но в данном случае она сбежала, чтобы спасти свою жизнь. Двое ее детей принадлежат Узовулу. Это мы не оспариваем, но они еще слишком малы, чтобы отрывать их от матери. С другой стороны, если Узовулу излечится от своего сумасшествия, придет к нам и подобающим образом попросит жену вернуться, она это сделает – при условии: еще раз изобьет ее – и мы отрежем ему яйца.
Толпа взревела от смеха. Поганый лес встал, и порядок вмиг восстановился. Из его головы ровными клубами продолжал подниматься дым. Снова опустившись на табурет, главный дух вызвал двух свидетелей. Оба они были соседями Узовулу и подтвердили, что тот избивал жену. После этого Поганый лес встал, выдернул свой жезл из земли, снова воткнул его и пробежал несколько шагов в сторону женщин; те в ужасе бросились врассыпную, но почти сразу вернулись на свои места. Потом девять эгвугву удалились в свою хижину совещаться. Довольно долго там царила тишина. Потом прозвучал железный гонг, и подала голос флейта. Эгвугву снова возникли из своего подземного обиталища, шумно поприветствовали друг друга и вновь появились на ило.
– Умуофия квену! – прогремел Поганый лес, стоя лицом к старейшинам и именитым.
– Йа-а! – громоподобно откликнулась толпа, и снова тишина опустилась с неба и поглотила шум.
Поганый лес начал говорить, и пока он говорил, никто не проронил ни звука. Остальные восемь эгвугву стояли неподвижно, как статуи.
– Мы выслушали обе стороны, – произнес Поганый лес. – Наш долг – не в том, чтобы осудить одного и оправдать другого, а в том, чтобы уладить спор.
Он повернулся к Узовулу и его спутникам и, сделав паузу, произнес:
– Тело Узовулу, приветствую тебя.
– Отец наш, рука моя коснулась земли, – ответил тот, в поклоне притрагиваясь ладонью к земле.
– Тело Узовулу, знаешь ли ты меня?
– Как я могу знать тебя, отец? Ты – за пределами нашего разумения, – ответил Узовулу.
– Я
