Посредник - Педро Касальс

Но сердечность, присущая ее хозяину, тут же заставляла забывать посетителя об обстановке, напоминающей ту, что царит в доме, обреченном на снос.

— Ну, с чем ты ко мне на этот раз пришел?

— Веду серьезное и очень запутанное дело. — Салинас рассказал ему все, что знал по поводу исчезновения масла.

— Послушай... но ведь такое количество масла упрятать не так легко.

Хуан Пуйг возглавлял частное сыскное агентство, сотрудники которого специализировались на слежке за лицами, интересующими их заказчиков, используя для этого в случае нужды мотоциклы. Сам Хуан в прошлом был чемпионом по мотогонкам.

В прошлом Салинасу не раз уже доводилось убеждаться, насколько действенно работают сотрудники Пуйга — они буквально прилипали к тем, за кем следовало проследить, ускользнуть от них было почти невозможно. К тому же услуги, предлагаемые агентством, стоили недорого, работники его были добросовестными, на них можно было положиться. Часто сам хозяин под предлогом, что народу не хватает, садился на свой БМВ-1000 и словно пьянел, отдаваясь ощущению скорости. Хуан был крепышом с крупной, коротко остриженной головой. Когда он усаживался в кресло своей машины, то походил на стального кентавра.

— С удовольствием поучаствую в этом деле, — твердо сказал Пуйг.

— Надо проследить за Хуаном Салой, хотя это будет нелегко — больно уж он скользкий и скрытный.

— Ничего, займемся им. Может быть, я сам лично возьмусь за него, — довольно засмеялся бывший чемпион.

— Прекрасно. Хотелось бы также, чтобы вы проследили за передвижениями доктора Хорхе Тена, зятя Салы.

— Это уже будет полегче, мы ведь знаем, где его найти, — у него в городе частная консультация.

— И наконец, — адвокат сказал это, поколебавшись несколько секунд, — хорошо бы проследить за доктором Карминой Эрнандес.

Проследить за Карминой Салинас решил только потому, что она интересовала его лично: для дела такая слежка представлялась ненужной. Конечно, он, используя представившуюся возможность, собирал информацию, которая не имела отношения к расследованию, и все же он настоял на своем:

— Мне хотелось бы знать, есть ли в ее поведении что-нибудь выходящее за пределы обычного. — Салинас прибегнул к такому словесному обороту в разговоре с Пуйгом намеренно, хотя из языке у него вертелось совсем иное, более четкое и ясное определение.— Может быть, это тоже нам пригодится.

Пуйг, давно испытывавший к Салинасу дружеские чувства, посоветовал:

— Вот что... дело это, как мне кажется, очень запутанное... не исключено, что расследование твое затянется, придется искать и в других направлениях... так мне кажется, хотя точно я сказать ничего не могу. — Мотоциклист задумчиво и с очевидным беспокойством потер подбородок, резко выдыхая остро пахнущий дым из своей сигары «Тоскано», которую не выпускал изо рта. — Так вот, я заимел крошечный аппаратик, которым можно записывать разговоры в помещениях, даже если в беседе участвует несколько человек. Если тебя это интересует, только скажи мне. Единственная проблема для меня в данном случае — знать, в каком помещении подключиться к телефону. К обычному телефону, я такой имею в виду.

— Вот это да! — сказал Салинас, быстро соображая, как использовать и эту возможность.

— Аппарат очень хорошо себя показал. Ты знаешь, я просто обожаю современную технику. И установлю ее я сам там, где ты пожелаешь. — Пуйг действительно был неравнодушен ко всяким техническим новинкам.

— Ладно, будем постоянно поддерживать связь. И если аппарат понадобится, тут же дам тебе знать, — решил Салинас. — Будет что-нибудь интересное — сообщи Марисе, моей секретарше в Мадриде... или наговори, что хочешь передать, на мой автоматический ответчик в Ператальяде.

— Ну, еще что-нибудь?

— Нет... Этого достаточно... — засмеялся адвокат.

Барселона

Сала решил отпраздновать свою удачу, ведь ему так ловко удалось вырваться из западни. Но развлекаться он вообще не умел, а потому, когда он успешно завершал важное дело, то всегда словно оказывался в тупике, не зная, как отметить свой успех, — все, что оставалось за пределами бизнеса и деловых махинаций, вызывало у него откровенную скуку.

После долгих размышлений он решил позвонить своей «коллгерл» — одной из тех девушек-профессионалок, которых в случае необходимости вызывают по телефону, чтобы развлечься. Девушку эту он знал давно. Часто, заключив в Вике важное соглашение, он привозил своего партнера в Барселону и поручал его заботам Моники.

Но поскольку Сала был рабом условностей, то решил заказать в ресторане «Вилаплана» с доставкой на дом ужин на двоих и принять Монику в своей квартире. Так было вернее — он не желал, чтобы кто-то увидел его в компании с женщиной не лучшей репутации.

Моника пришла в десять. В красивой заячьей шубке она выглядела весьма привлекательно. У нее были рыжеватые волосы, за которыми тщательно следила, чуть ли не каждый день посещая салон-парикмахерскую, большие глаза, кожа цвета светлой корицы. Чуть полноватая, в самом расцвете лет. Сала терпеть не мог близких отношений с девушками, которые были примерно того же возраста, что и его дочь, — через это он переступить не мог.

— Привет, Хуан! — сказала Моника, расцеловав Салу в обе щеки.

— Прекрасно выглядишь, — ответил он.

— А ты, напротив, больно уж сегодня мрачен... Что с тобой? — поинтересовалась она.

— Ничего особенного. Все в порядке. Только всю ночь не спал. Было тут у меня трудное дело.

— Послушай-ка. Не пойму никак, что такое вокруг происходит — все будто с ума посходили, у всех дела идут плохо. Кругом все плачутся, о делах говорят так, будто вот-вот беда приключится. — Девушка была свободной и раскованной, приятной в обращении, точно знала, как обходиться с каждым из клиентов.

Моника тут же скрылась в кухоньке. Вскоре она подала в гостиную ужин: салат из молодых пальмовых побегов, рыбу и трюфельные пирожные. Еще до этого она споро расстелила на столике две маленькие салфетки — на них она изящно расставила посуду.

Пока она готовила ужин, Сала, усевшись на стул на кухне, не закрывал рта, все говорил о том, как трудно вести дела в наши дни, а гостья всячески подбадривала его одобрительными междометиями и восклицаниями, которые вставляла время от времени.

Когда все было приготовлено, Моника открыла стоявшую в холодильнике бутылку шампанского. Вела она себя как хозяйка дома, успевая при этом и участвовать в беседе с Салой, хотя в основном говорил он, а она лишь сочувственно охала да ахала.

Покончив с ужином, они пересели на тахту, накрытую темно-коричневым ворсистым ковром. Моника расстегнула на Сале рубашку и принялась мягко гладить его по голове, словно тот был ребенком. Сала, целую ночь не спавший, чувствовал, как веки его наливаются свинцом. Так он и сидел не двигаясь и вскоре глубоко уснул. Моника уложила его на тахту, прикрыла пледом, а сама улеглась на софе, стоявшей рядом.

Утром, часов в восемь, девушка вышла в ближайший бар и купила горячих сдобных булочек, порошкового шоколада и сливок. Когда Сала проснулся — а было это в девять, — на столе уже дымился приготовленный завтрак «по-швейцарски».

Вик

Приемная офиса Салы, располагавшегося в здании, прилегающем к помещению огромного склада, была полна народу, ожидавшего своей очереди удостоиться хотя бы краткой аудиенции у могущественного посредника.

Но самого Салу в этот момент волновало только одно: подробное уточнение всех деталей будущей операции с маслом. Хозяин разливного завода Луис Гарсиа тщательно записывал все его замечания и уточнения — они вместе доводили до конца свой план, намеченный еще на барселонской квартире хозяина.

— Ну, а что вы скажете, Гарсиа, если я попрошу вас, чтобы все это масло было экспортировано с этикетками вашей фирмы? — осторожно, мягко улыбаясь, спросил Сала. — Правда, в таком случае, я вам заплачу меньше за эту работу. Я тут все тщательно подсчитал: цена, о которой мы говорили вчера утром, показалась мне слишком уж высокой.

Луис Гарсиа чуть не потерял дар речи от этого предложения.

«Во что это он меня впутывает? — лихорадочно соображал он. — Сала никогда никому и ничего еще не дарил. Попахивает ловушкой... И все же я не смогу ему отказать — я полностью завишу от него, он мой главный клиент...»

— Ну, что вы скажете? — спросил Сала.

— Обо всем можно договориться, дело лишь за ценой, — ответил собеседник, не веривший ни одному слову посредника, — давайте называйте вашу. Что, сколько вы мне предлагаете?

До того физиономия Гарсиа прямо лучилась от радости и довольства, но после предложения Салы его тщательно выбритое лицо словно покрылось многочисленными морщинами. Он повернулся к посреднику всем своим плотным телом, чтобы лучше услышать его слова.