Посредник - Педро Касальс

После обеда, дочитав до половины роман Чандлера, он стал раздумывать, пойти ли ему в кафе и сыграть там в домино с приятелями, которые у него завелись в селении, или выспаться как следует. Но пока он гадал, что лучше, сон сморил его, и Салинас, добравшись до постели, решил устроить себе сиесту.

Проснулся Салинас от того, что кто-то легонько щекотал его по спине. Повернувшись, он увидел Ану.

— Привет! Я вот на день раньше сбежала из Изолы, а ты тут спишь.

— А как ты вошла?

— Мне открыл Реном. Ты хоть представляешь который час? — спросила девушка.

— Не знаю... Но уже темно.

— Восемь.

— Да... Ну и поспал я, — поразился Салинас. — Должно быть, слишком плотно пообедал. Как ты добралась? А на лыжах как покаталась?

— Все было прекрасно. Хотя ты и бросил меня там в горах, но я, как видишь, не пропала, — с притворной обидой сказала девушка.

— А я тут влез в такое дело, что и секунды свободной нет. Потом тебе расскажу.

— Ладно. Я сейчас встану под душ, очень устала за рулем.

Салинас продолжал нежиться в постели, а девушка,завернувшись после душа в огромное темно-коричневое полотенце, рассказывала ему о своем пребывании в снежных горах. Он, казалось, не слушал ее. Это было ему свойственно: Салинас зачастую выглядел рассеянным, будто не обращал внимания на собеседника, на самом же деле улавливал все нюансы того, что ему рассказывали. Эта черта его натуры была наиболее примечательна: Салинас мгновенно схватывал все, с чем приходилось ему сталкиваться, — факты, цифры, сведения, даже запахи и ощущения, все это прочно врезалось в память, раскладываясь в его мозгу строго по полочкам.

Ператальяда

— На этот раз, Лисинио, ты можешь полностью рассчитывать на мою помощь, если она понадобится, — горячо сказала Ана. — В этом деле ведь замешаны крупные деньги, которыми кто-то ворочает?

— Верно.

— ...а люди, связанные с такими делами, обычно стараются успокоить нервы в обществе женщин... ну, не женщин вообще, а, скажем, красивых и доступных...

Салинас пробурчал что-то в знак согласия.

— ...а в этой среде я уж кое-что понимаю. Теперь-то я, слава богу, обхожусь тем, что танцую в «Красном льве». А прежде — я ведь от тебя этого не скрывала — мне пришлось близко соприкоснуться с этой профессией — особенно хорошо я знаю девушек, которых вызывают по телефону, чтобы составить компанию деловым людям. — Ана говорила громко, но как будто про себя. — Ты ведь знаешь, Лисинио, что, когда речь шла о других твоих расследованиях — обычных, ничем не примечательных, — я тебе сама не предлагала поискать для тебя информацию. Но на этот раз... Тут совсем другое дело! Наживаться на том, чтобы портить продукты, — это уже совсем непростительное преступление. Так я считаю. И хотя ты меня не просишь что-нибудь узнать о скрытой стороне жизни кого-нибудь из тех, кем ты сейчас занимаешься, я сама предлагаю тебе свое участие. Как ты смотришь на это?

Салинас помолчал. Они сидели в шезлонгах, загорая на ярком январском солнце.

— Видишь ли, Ана, признаться честно, я пока не просил тебя об этом еще и потому, что сам до сих пор не очень знаю, что и где должен искать. Не говоря уже о том, что тебе, конечно, неприятно собирать такого рода альковную информацию. И все же, если тебе удастся, попытайся разузнать побольше о потайной жизни Салы, доктора Тены и Луиса Гарсиа... — Салинас говорил тихо, медленно подбирая слова. Он часто затруднялся выразить в словах свои мысли и ощущения. Из-за этого он порою казался одним робким, другим — жестким, третьим — просто холодным. Но Ана давно знала его, угадывала мысли просто по выражению лица, умела точно ответить на вопросы, которые возникали у адвоката еще до того, как он их произнес.

— Обещаю заняться этим по-настоящему, так что скоро увидишь... — Девушке очень хотелось помочь Салинасу...— Часто ведь знание скрытой двойной жизни таких субъектов проливает свет на многие их тайны.

— Понимаешь, есть в этой истории еще одна очень темная сторона, очень темная. Как они могли перевезти это проклятое масло? Ты бы посмотрела на цистерны, в которых хранил его Сала! А я не только их видел, но и разговаривал с людьми, что живут поблизости. Невозможно перевезти такое количество в другое место, не устроив шума, не согнав много людей и машин. И тем не менее, никто ничего не видел, ничего не слышал. А это совершенно невозможно. Да и сторож как-то очень уж уклончиво отвечал на мои вопросы. Он, главным образом, напирал па то, что, собственно, не отвечает за хранение масла, так как Сала, который во всем стремится сэкономить, платил ему всего пять тысяч песет только за то, чтобы тот время от времени наведывался к цистернам.

— Странно все это, ты прав.

— Мне бы еще раз следовало поговорить с этим странным сторожем, нажать на него. Все-таки что-то он должен был видеть или слышать, или же просто почувствовать — он ведь живет в хибаре совсем рядом с цистернами. Завтра же съезжу туда, поговорю с ним как следует.

— А я завтра вернусь в Мадрид. И прошу тебя: держи меня в курсе... — сказала Ана.

— Хорошо, — не раздумывая ответил Салинас тусклым голосом. — И еще есть одна сторона у этого дела, которая прямо-таки выводит меня из себя. Сала все время от меня ускользает. Представляешь, посылает посмотреть цистерны в сопровождении зятя — врача, которому наказывает ввести меня в курс дела, а выясняется, что тот вообще не живет в Вике, не работает с Салой, а потому и знать ничего не знает. И в то же время сам Сала ни минуты не сидит на месте, разъезжает туда-сюда. Но так, будто он призрак какой.

— Послушай-ка, Лисинио. Сдается мне, твой Сала занимается очень темными делишками.

— Вполне может быть. Я не исключаю даже того, что он сам у себя украл масло, — такое бы меня не удивило.

— Да, почему бы и нет?

— Возможно, что это именно так, Ана, — сказал адвокат, хотя, собственно говоря, не очень верил в такую версию. — Хорошо бы ты помогла мне вывести его на чистую воду.

На другой день Салинас проводил Ану на аэродром к восьми утра, после чего направился в «Эль Велодромо», где его уже поджидал Алекс за чашкой кофе с молоком и сдобной булочкой. Одновременно он просматривал в газете «Оха дель Лунес» экономические полосы, читая сообщения об очередных банкротствах крупных фирм.

Барселона

— Карраско! Дай-ка мне, пожалуйста, горячую собрасаду[7], — крикнул бармену Салинас из-за плотной стены клиентов, столпившихся у стойки в девять часов.

— Ну, Салинас! Так рано, а уже аппетит нагулял... — весело подтрунил над другом Алекс, которому другой официант, Пепе, принес еще одну чашку кофе с молоком.

— И верно, что-то ужасно захотелось есть. Может, от того, что не терпится посмотреть на этот разливочный завод? Когда я волнуюсь, мне все время хочется что-нибудь жевать...

Перекусив в этом популярном баре, они направились в один из новых индустриальных районов, возникших в последние годы вокруг Барселоны. Долго искали они, где расположен завод «Луис Гарсиа АО», пока не нашли на шоссе указатель с названием предприятия и указывающей в его сторону стрелкой. Но им еще пришлось довольно долго добираться, проезжая мимо какой-то фабрики, от которой несло химией, а затем вдоль дымившейся свалки — только после этого они прибыли к предприятию Гарсиа.

Завод по розливу масла выглядел грязноватым и запущенным. Но больше всего их поразило то, что на стоянке для автомобилей у входа стояла лишь одна машина «Сеат-850». Как странно! Учитывая, какое количество масла надо им разлить, тут бы должно царить оживление, — удивился Салинас.

— Пойдем-ка посмотрим! — предложил Алекс.

— Да тут никого и не видать...

— А ну, что на этой бумажке? — Алекс стал вчитываться в листок, на котором было что-то напечатано на машинке. Бумажка была приклеена прямо к воротам.

— А ну-ка, что тут? «Завод закрывается на двадцать дней на ремонт». Подписано: «Дирекция». — Салинас резко повернулся к журналисту. — Они просто обвели нас вокруг пальца. Кто-то предупредил их о нашем приезде... Это точно! И сейчас они разливают масло где-нибудь в другом месте.

— Дело запутывается все больше, — подытожил Алекс.

В раскрытое окно второго этажа выглянул сторож. Он был в берете, было ему лет шестьдесят.

— Кого вы ищете? — спросил он.

— Сеньор Сала здесь? — спросил Алекс.

— Кто?

— Сеньор Хуан Сала.

— Не знаю такого сеньора.

— А сеньора Луиса Гарсиа знаете?

— Это — другое дело. Наш хозяин.

— Верно. Так хозяин здесь?

— Нет. Его контора в Барселоне, в центре.

— Понятно. Понятно. Но он тут не появлялся?

— А что ему здесь делать? — сторож сделал вид, будто удивлен вопросом.

— А что, вы совсем своего хозяина здесь не видите? — спросил Салинас.

— Отчего же? Но сегодня его нет.

— А завод совсем закрыт? — в свою очередь спросил Алекс.