Наша светлость - Карина Демина

Я говорю это Тиссе. И она подчиняется.

– И что за книгу ты переписывала?

– «Наставления для юных леди».

Вспомнив толщину книги, я порадовалась, что никак не юная леди и читать сей монументальный труд нашей светлости не придется.

– И ты все должна была переписать?

– Нет. Только главу, где… – Она запнулась, но все-таки продолжила: – Где рассказывается о том, какая судьба ждет девушек, которые… которые слишком легкомысленны. И позволяют себя скомпрометировать.

Подозреваю, что судьба их страшна. А Тисса, горбясь, продолжает:

– Они совершают падение и оказываются на улице, где вынуждены предаваться разврату… до самой смерти.

А может, все-таки прочесть на досуге сию увлекательную книгу. И запретить во имя спасения невинных душ, которые в эту чушь верят. Только, вспоминая один подслушанный разговор, эта вера – удел избранных. Остальным же закон не писан, и леди Лоу вряд ли когда-нибудь окажется на улице. На ее долю и в замке разврата хватит.

– Тисса, что все-таки произошло? – Я занимаю кресло, в котором обычно сидит Кайя, с трудом преодолев искушение забраться с ногами. Еще бы плед… даже в этой комнате, которую отапливают не только камин, но и спрятанные в стенах трубы с горячей водой, прохладно.

На вопрос мой Тисса отвечать не спешит.

Из страха? Неужели думает, что я ее выгнать собираюсь? Но что ей еще думать? Она знает правила игры и убеждена, что нарушать их нельзя, что за любой проступок последует наказание. А проступок ее столь ужасен, что и гром небесный будет заслуженной карой. И словами эту уверенность не переломить.

Ладно, попробуем зайти с другой стороны.

– Леди Льялл сказала, что ты ночью куда-то ушла, а вернулась под утро. Это правда?

– Да, ваша светлость.

– И где ты была?

Пункт «непотребного вида» я решила опустить.

– Я… я не могу сказать, ваша светлость.

– Тисса, я не собираюсь тебя наказывать. Или осуждать. Я лишь хочу понять, что с тобой происходит.

Молчание. Виновато опущенная голова. И выбора у меня не остается.

– Как далеко зашел ваш с Гийомом роман?

– Гийом? А при чем здесь… – Заминка. И удивление в глазах сменяется искреннейшей обидой. – Вы… вы неправильно подумали. Я бы никогда… я…

Похоже, я действительно немного промахнулась.

– Он… он писал мне письма. Но я не соглашалась встречаться! Я… я просила его оставить меня… трижды, – тихо добавила Тисса, кутаясь в плащ.

А вот о письмах наша светлость впервые слышит. Вот же скотина улыбчивая… письма, значит. Любовные. Надо думать, душевные до умопомрачения. И Тисса не поддалась? Железная девочка.

– Прости, пожалуйста. Мне казалось, что он тебе нравится.

– Сначала – да. – Девочка выдохнула с облегчением. Похоже, тайная переписка ее изрядно измучила. – Он был таким…

– …романтичным.

– Да. Но это все равно было бы неправильно. Нехорошо.

Да здравствует высокая мораль, аки естественная защита юных дев от коварных соблазнителей! Нет, книгу я все же прочту обязательно.

– Сперва я не отвечала ему, ваша светлость. Я думала, что он сам поймет. А он все писал и писал… и… я написала, что нам не суждено быть вместе. И попросила прекратить. А он… – Тисса все-таки решилась протянуть руки к огню. – И я не знаю. Письма стали другими. Злыми. Там были не очень хорошие вещи про других людей.

…что не сочетается со светлым рыцарским образом, который постепенно самоликвидировался. Ладно, вопрос с перепиской замнем: у всякой приличной девушки должен быть свой маленький девичий секрет. Но тайна нынешней ночи осталась неразгаданной. Не сокровища же она искала в осеннем саду!

Думай, Иза…

Если не Гийом, то кто остается, сколь бы ни парадоксальной представлялась догадка?

– Тисса, – я говорила, глядя ей в глаза, – скажи, в твоем… отсутствии виноват Урфин?

Угадала.

По лицу вижу, что угадала.

Вот же сволочь блондинистая. Я не знаю, в какую авантюру он втянул Тиссу, но должен был бы понимать, чем это приключение для нее обернется. Или в очередной раз подумать не успел?

– Я обещала никому не говорить.

– А ты и не сказала. Я сама догадалась.

Подробности же выясним при личной встрече, которая состоится немного позже. Но будет теплой. Я бы сказала – горячей.

Беседу прервал стук в дверь: принесли куриный бульон с солеными гренками, ягнячьи ребрышки под острым соусом, блинчики… в общем, много всего принесли. В двойной порции.

Нет, Сержант – это чудо. Как он узнал, что наша светлость тоже проголодается?

– Ешь. – С огромной охотой подаю личный пример, которому Тисса, однако, не спешит следовать. По глазам вижу – голодна, но держится.

– Ваша светлость, я наказана. И это справедливо.

Да неужели?

– Неважно, что было причиной моего поведения, оно недопустимо. И леди Льялл… она не такая строгая, как вы думаете.

Строгая? Да эта Мэри Поппинс местного разлива меня в дрожь ввергает самим своим видом. С ней я тоже разберусь. Но позже.

– …прежде она никогда не применяла розги…

…не хватало еще…

Стоп. Прежде?

– …я всецело заслужила сегодняшнее наказание. Видите ли… моя репутация и так находилась под угрозой, а после того, что произошло… леди Льялл не просто так появилась. Ей кто-то сказал. Кто-то видел, что я сделала. И теперь все узнают.

Она разом сникла и почти прошептала:

– …и если их сиятельство на мне не женятся, то…

…то это будет последнее, что Урфин не сделает в жизни.

– Женится. Лично прослежу, – уверила я Тиссу, у которой перед глазами явно стояла улица, где отчаявшиеся девы вынуждены предаваться разврату до конца жизни.

– Ешь.

Приказа Тисса ослушаться не посмела. Ела она аккуратно, стараясь не глядеть на меня, словно стесняясь и собственного голода, и самого факта пребывания в спальне наших светлостей. Мне же следовало прояснить еще кое-что.

– Как понимаю, их сиятельство, – чтоб им икалось сиятельнейшим образом, – тебя больше не пугают?

Тисса кивнула, но как-то неуверенно. То есть еще сама не поняла, или пугают, но не так сильно, как прежде? Она разлила чай и, пригубив, поморщилась. Добавила сахара. И еще чая.

– Горький какой-то.

И пахнет весьма характерно. Принюхавшись, я поняла, что с легкой Сержантовой руки чай крепко сдобрили бренди или чем-то вроде. Скорее даже бренди разбавили чаем. Пожалуй, наша светлость воздержится. А Тисса пусть пьет, ей для снятия стресса полезно.

Тисса и пила. Молчала. Потом, наконец, призналась:

– Он… не такой, как я думала.

То есть не совсем, чтобы злое зло, тьма, смерть и разрушение? И проблески совести виднеются где-то на горизонте.