Семейные портреты - Тамара Михайловна Афанасьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где-то мне встречалось выражение, что со своими близкими нужно обращаться как с посторонними, только еще лучше. А с кем мы бываем особо грубы, невежливы, нетерпеливы, как не с нашими «половинами»? Сколько раз на дню мы пользуемся услугами друг друга? А сколько раз говорим «спасибо»? При этом мы не забываем сказать «волшебные слова» случайному встречному, утрудившему себя лишь передачей монеты в автобусе. Нам не хочется выглядеть невежами, невоспитанными в глазах того, кого мы скорей всего никогда больше не увидим. В глазах же собственного спутника и друга мы вполне позволяем себе выглядеть грубиянами и даже хамами. Отчего это?
Не вредит ли нам здесь все та же «генетическая память», которая запечатлела систему отношений между людьми, навеки прикованными друг к другу по закону «безразводного брака»? Нынче нам нужно заново учиться человечному, деликатному обхождению друг с другом. Искать новые ощущения и удовольствия не от возможности «расслабиться» таким образом, что ближайшее окружение начинает задыхаться, но от возможности реализовать все лучшие душевные черты в отношениях с любимыми.
Хоть и твердит народная пословица: «Не похорошу человек мил, а помилу — хорош», все-таки, когда милый да еще и сам по себе хорош, любовь не тускнеет, не вянет с годами, а лишь расцветает и мужает.
О необходимости беречь, лелеять чувство, посетившее нас и увенчавшееся браком, твердят нам со всех сторон. Но мы бываем на удивление беспечны именно в начале совместной жизни, когда связывающие нас нити еще так слабы, хрупки. Мы при этом начисто забываем (к счастью ли, к сожалению): абсолютные однолюбы среди людей — явление довольно редкое. Иначе род человеческий перевелся бы давно. Болезни, войны, несчастные случаи то и дело уносят избранников и избранниц. И вот, глядишь, утешается в неизбывном горе жених, прихорашиваются и оглядываются по сторонам невесты. И разведенные обретают новые привязанности, создают новую семью. И самые преданные супруги в течение долгой совместной жизни не раз испытывают ощущение: ушла любовь, изжила себя, и все, что нравилось в любимом человеке, вдруг начинает раздражать. Любовь, как живой организм, знает смены времени года, дня и ночи, она «дышит», болеет, устает и возрождается. Она меняет свой облик, свои проявления порой до того, что ее перестают узнавать.
Наверное, эта ее изменчивость дала основание говорить о том, что она ненадежная основа для супружеского союза. При этом те, кто так утверждает, упускают из виду самое важное обстоятельство: любовь юношеская, беспечная и нередко безответственная, и любовь супружеская — это совсем не одно и то же. Они сестры, но как сестры похожи и очень различны одновременно.
В супружестве влюбленность уступает место родительским чувствам, обязанностям, замещается привычкой, иногда уважением, продолжают настаивать сторонники «безлюбой» теории брака. Что спорить: чувственная острота от физической близости любимого человека может с годами заметно смягчиться, поостыть. И это естественно: до супружества отношения молодых людей напряжены до крайности. Идет своеобразная война, цель которой — одолеть, завоевать внимание, любовь. Все силы, помыслы, способности сосредоточены на одном: овладеть предметом страсти. Оттого в первые месяцы и годы у нас ненасытность в ласках, желаниях близости, взаимное опьянение. Но человеческий организм не способен жить постоянно в состоянии предельного напряжения и опьянения. Тем более что желания теперь могут быть удовлетворены без борьбы, преодоления преград и сопротивления. И тогда некоторые молодожены считают, что любовь, чувство вообще ушло из их отношений. Но это заблуждение. Повторяю, как мир отличается от войны, так семейная любовь — от внебрачной или добрачной. Война, известно, требует подвигов, крови, жертв. Мир — трудолюбия, выдержки, сочувствия и терпимости. Но каждодневное служение одной цели, одному человеку нередко оказывается куда более сложным испытанием для характера, чем кратковременный порыв чувств и желаний. Потому и не все молодые люди безболезненно проходят этап превращения влюбленно-напряженного чувства в спокойно-супружеское. Или, лучше сказать, в семейное, которое, по-моему, гораздо глубже, сильнее, многогранней и, не побоюсь этого слова, возвышенней просто любовного влечения, воспетого всеми великими и малыми поэтами земли.
Кто-то скажет: нет такого чувства! Нет такого названия. Чувство есть. Мы признаем существование дружеского чувства, товарищеского, признаем самостоятельным и ценным единомыслие, сострадание, чувство отцовства и материнства, чувство ответственности и долга. Семейное чувство и есть сложный сплав всех этих чувств и вместе с «мирно-любовным» влечением мужа и жены друг к другу и к плодам их любви — к детям. Сплав этот у каждой пары неоднороден: у одних преобладает единомыслие, товарищество, дружеское участие; у других — физиологическая страсть; у кого-то сильнее проявляется чувство ответственности, родительского долга и т. д. и т. п. Но в той или иной мере присутствуют все необходимые компоненты. Это соотношение определяет эмоциональные портреты мужа и жены.
Чувство семьи, дома многим нам хорошо знакомо по бессознательной радости возвращения в родное лоно после долгого отсутствия. А многие знают тоску по нему, которая настигает даже тогда, когда и «любовей» достаточно, и друзьями человек не обижен, и соратниками не обойден, и всяческими удобствами и удовольствиями. И все же мается одиночеством при полном «комплекте» связей и отношений. Это оттого, что все чувства раздельно существуют, не воплощены и не сосредоточены на одном человеке. Отсутствие этого единственного, вобравшего в себя всю гамму эмоций, и мешает испытывать и сознавать полноту и гармонию бытия.
Нередко только этим чувством, необъяснимым и даже не всегда осознаваемым, держатся отношения между супругами, когда они и не очень-то дружны, даже ссорятся без конца, а жить врозь не могут.
Как сказали бы старики: домовой не пускает разбежаться.
Что люди разных слоев и положений решительно отличают супружескую, семейную любовь от ее меньшой сестры — любовной страсти, на мой взгляд, очень впечатляюще доказывает такой исторический факт. Английский король Эдуард VIII полюбил американку Уэллис Симпсон, дважды побывавшую замужем. И пожелал на ней жениться.
Этому воспротивились весь парламент и все духовенство, считавшее, что подобный брак подорвет авторитет монарха и самой монархии в глазах англичан. Советники предложили королю сохранить уже сложившуюся с Симпсон связь, не узаконивая ее.
По сути, королю не возбранялось делить с подругой постель, но не разрешалось делить с ней жизнь, заботы и радости. Он не мог принять унижающие его избранницу условия. «Эдуард VIII предпочел брак с любимой женщиной королевскому трону. Он отрекся от престола
