Изгнанник - Елена Хаецкая

— Согласно нашим законам, высокоразвитая в умственном отношении личность не имеет права быть привязанной к колесу, — ответил кхачковяр. — Вот ты на меня злишься за то, что я прибег к хитрости, чтобы тебя выручить из беды… А я не сомневаюсь в своей правоте. Когда-нибудь ты со мной согласишься.

— А что мне грозило? — полюбопытствовал Денис. — Ну, какой приговор?

— Принудительные работы лет так на пять, — объяснил кхачковяр. — У гномов они довольно тяжелые и, что еще хуже, скучные. Впрочем, это везде так… Ты ведь вернулся в Истинный мир вовсе не для того, чтобы добывать руду или качать кузнечный мех?

— Ну, я солдат, — сказал Денис. — Меня об этом уже сто раз спрашивали.

— Кроме того, что ты солдат, — кто ты еще?

— Ну, еще человек… Не знаю я! Что вы ко мне привязались! Я хочу в замок защитницы Ингильвар. Я к ней шел. А не сюда. А меня животным считают.

— Я не считаю, если тебя это утешит.

— Не утешит, — буркнул Денис, — потому что вы это мнение держите при себе. А прилюдно относитесь ко мне так же, как остальные.

— К тебе здесь плохо относятся? — кхачковяр прищурился. — Обижают?

— Будь я скотиной, сказал бы — хорошо, — ответил Денис. — Кормят, одевают, в стойле всегда свежее сено… А так — да, обижают. И вы первый.

— Зато завтра ты сможешь отправиться в замок защитницы Ингильвар, — обещал кхачковяр. — Я тебе дам хорошую одежду, запас еды и лошадь. Ты на лошади-то ездить умеешь?

— Где тебя носило все утро?

Глупо было надеяться на то, что Моран не заметит его отсутствия. Авденаго вдруг почувствовал себя таким уставшим, что взял и брякнул правду:

— Встречался с этим Анохиным.

— Анохин? — подозрительно нахмурился Моран. — Кто это?

— Тот тролль. С ноутбуком и документами.

— А! — отрывисто бросил Моран. — Вот оно что. Ведешь за моей спиной переговоры с противником… А я тут, между прочим, простужен и сижу без молока… Ты молоко купил?

— Забыл. Сейчас схожу.

— Стой! — рявкнул Моран. — Опять пропадешь на три часа.

— Как угодно. — Авденаго снял наконец куртку.

Моран нетерпеливо ждал, пока он придет в гостиную. Авденаго даже не попытался уклониться от допроса. Все равно Моран его добудет, так или иначе.

— Где ты с ним встречался? С Анохиным?

— В кафешке.

— За вами не следили?

— Единственное существо, которое могло бы за нами следить, лежало в этой гостиной на этом диване, — огрызнулся Адвенаго.

— Кого ты имеешь в виду? — удивился Моран и обменялся недоуменным взглядом со своей собакой. — Я все время находился здесь.

— Вот именно, — вздохнул Авденаго.

— Ладно, к делу. Зачем ты с ним встречался, шелудивый оборванец?

— Хотел кое-что прояснить.

— Например?

— Например, существует ли для меня способ вернуться в Истинный мир.

— Зачем тебе возвращаться в Истинный мир?

— Я могу привести много причин, но достаточно и одной: у меня там осталась жена.

Моран взорвался:

— Сговорились вы, что ли? Сначала мне звонит Деянира. С утра, между прочим! Говорит, что скучает по своему парню. Который застрял в Истинном мире, поскольку является отродьем этого самого мира. Будучи разумным существом, я предлагаю Деянире единственный выход из положения. «Найди себе другого парня, — говорю я ей, — поскольку до прежнего тебе, вероятнее всего, уже никогда не добраться. А может быть, он вообще уже умер. В Истинном мире все время кого-нибудь убивают». Она устраивает мне натуральную сцену со слезливыми выкриками! Хорошо еще, что по телефону. А ведь я ее утешить пытался. И этот ее парень наверняка неграмотный, и вши у него в волосах — с гарантией. Но ей вынь да положь этого неумытого. А?

— Сердцу не прикажешь, — заметил Авденаго.

— Твоего мнения никто не спрашивает! — закричал Моран. — Я совершенно выбит из колеи… А теперь еще ты являешься с россказнями о своей жене. Знаешь что, Авденаго? Я принял решение. Я поменяю вывеску. Буду отныне заниматься исключительно устройством чужой личной жизни. Завтра же закажи табличку с надписью «Брачная контора. Моран и…» э… Ну, скажем, «Моран и Сыновья». А? Звучит солидно. Народ клюнет. Валом повалит устраивать свою личную жизнь.

— «Моран и Дочь», — сказал Авденаго.

Моран насторожился:

— Что?

— Что слышали, — повторил Авденаго. — «Моран и Дочь». У вас есть дочь. Не знали? Ха!

Моран вдруг побелел, глаза его запылали, на губах вскипела слюна. На короткое мгновение он утратил всякое сходство с человеком — сейчас лицо Джурича Морана напоминало маску дьявола от маскарадного костюма.

— Повтори, что ты сказал… — просвистел незнакомый голос.

Замирая от страха, Авденаго выговорил:

— У вас есть дочь…

— Ребенок? Мой ребенок?

— Да.

— Девочка?

— Да.

— В Истинном мире?

— Да.

— А кто ее мать?

— Не знаю я, — протянул Авденаго. — Он не сказал.

— Кто не сказал?

— Анохин.

— А он точно знает? Может, он ничего не знает, а меня нарочно мучает. У троллей так принято.

— У него полное досье на вас, — напомнил Авденаго.

— А вот и неполное, — злорадно заметил Моран.

— До чего надо, до того он докопался, — вздохнул Авденаго. — Ну как, интересно вам теперь?

— Очень, — прошипел Моран, хватая Авденаго за руку выше локтя и сжимая с такой силой, что юноша едва не вскрикнул. — Мне очень интересно, Авденаго. Мне чрезвычайно интересно. Я, можно сказать, потрясен. Ты чувствуешь, как я потрясен?

— Пустите, — Авденаго дернулся, пытаясь освободиться. — Да пустите же, старый черт, мне больно.

— Вот как ты со мной теперь разговариваешь?

— А как мне разговаривать с троллем, который даже не знает, что у него родилась дочь?

— Я знал! — заорал Моран и заскрежетал зубами. — Я всегда это чувствовал! Я ведь тролль, мы, тролли, всегда ощущаем такие вещи… Иногда мне даже казалось, что я ей снился, только вот проснувшись я никогда не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. Ибо сны — материя зыбкая. Вещая, не спорю, но весьма зыбкая.

Он стиснул пальцы на руке Авденаго еще сильнее. Тому показалось, что у него вот-вот хрустнет кость. Он раздул ноздри, шумно втягивая в себя воздух.

Моран самозабвенно рычал:

— И где же справедливость, где истина? Моя дочь растет без меня! Один на один со всем Истинным миром! О, разумеется, я о ней догадывался, я уже восемь лет как догадывался, но… Проклятье! Слишком много всего в моей жизни и вселенной происходило одновременно, разве за каждой глобальной катастрофой уследишь… Я должен был лучше прислушиваться к происходящему!