Приключения Ричарда Шарпа. т2. - Бернард Корнуэлл

Я больше недели бродил по полю боя, получая, как обычно, огромную помощь от местного населения.

Значение победы под Саламанкой очень велико. Потери Веллингтона составили около пяти тысяч человек (из которых тысяча погибла прямо на поле боя – и никто не знает, сколько позже умерло от ран). Мармон, опасаясь гнева Наполеона, пытался скрыть свои потери: он сказал императору, что потерял около шести тысяч. На самом же деле он потерял четырнадцать тысяч, «орла», шесть знамен и двадцать пушек. Это был разгром, и весь мир узнал, что французская армия может быть побеждена. Французы были выбиты из западной Испании. Последствия могли бы быть еще более серьезными, не оставь испанский гарнизон в Альба-де-Тормес свои позиции: их бегство позволило Мармону сохранить 34000 солдат, а также привело к странной «невозможной» победе у Гарсия Эрнандес. Немцы потеряли 127 человек, французы – от 1100 до 2400 плюс целый батальон пленных. Первое каре было расколото именно так, как описано в романе.

Чтобы попасть в Гарсия Эрнандес, двигайтесь из Саламанки по дороге, ведущей в Альба-де-Тормес: ее невозможно пропустить, поскольку Альба-де-Тормес (благодаря Св. Терезе Авильской) по-прежнему является центром паломничества. Проехав город, поверните по указателю на Пеньяранда, деревушка будет в семи километрах за Альба-де-Тормес. Сейчас она называется Гарсиэрнандес, дорога ее огибает. Сверните налево, в деревню, потом по единственному мосту через ручей, а дальше колея (пригодная для автомобилей) приведет вас прямо к холмам, где Королевский германский легион решился на свою немыслимую атаку.

Я в большом долгу перед Томасом Лоджио, моим другом-терапевтом, нашедшим мне подходящее ранение для Ричарда Шарпа. Он просветил меня в моем медицинском невежестве, хотя я и опасался приукрасить данные мне сведения, за что прошу прощения. Все, что кажется точным в отношении ранения Шарпа, его лечения и восстановления, можно смело отнести на счет доктора Лоджио.

Остальное же – вымысел: ни Леру, ни лорда Спирса, ни кодового имени Эль-Мирадор, ни, в конце концов, маркизы де Касарес эль-Гранде-и-Мелида Садаба. Шарп и Харпер – лишь отражения реально существовавших людей, наступавших, отступавших и, наконец, принявших жарким июльским днем бой в долине у Арапил. Это была великая победа, и выжившие должны были почувствовать облегчение – но они уже тогда подозревали, что война, распространившаяся в 1812 году по всему миру, потребует для своего окончания многих подобных побед, если вообще когда-нибудь кончится. Шарпу и Харперу придется пройти еще долгий путь.  

Перестрелка Шарпа

(Ричард Шарп и оборона Тормеса, август 1812 года)

(пер. Евгений Шапошников)

— Добро пожаловать в Сан-Мигель, капитан, — сказал майор Люциус Таббс стоящему рядом с ним офицеру, — где «благорастворение воздухов и в человецех благоволение».

— Аминь, — сказал сержант Патрик Харпер, стоящий между двумя офицерами, не обращавшими на него внимания. Майор Таббс[183], в полном соответствии со своим именем, был полным мужчиной с бледным пухлым лицом. Он стоял сейчас на бастионе маленькой крепости Сан-Мигеля и выстукивал ладонями по парапету в такт какой-то воображаемой мелодии. Рядом, возвышаясь над низкорослым Таббсом, стоял худой человек со шрамом. На нем была зеленая куртка стрелка, вся в заплатках из простой бурой ткани, что делало ее при взгляде издалека похожей на плащ фермера. Ниже залатанной куртки виднелись кожаные кавалерийские штаны, принадлежавшие некогда полковнику наполеоновской императорской гвардии, а на боку висел тяжелый кавалерийский палаш, которым он и убил этого полковника.

— Здесь мы можем не беспокоиться, Шарп, — сказал Таббс.

— Рад слышать это, сэр.

— Французы ушли, — Таббс помахал рукой, намекая на то, что французы просто испарились. — Мы сделаем свою работу в этих Елисейских полях! — Шарп не представлял себе, что такое Елисейские поля, но не был намерен спрашивать, ведь ясно, что имелось в виду то приятное местечко за речкой, тихое и спокойное, залитое испанским солнцем. — Здесь только вы и я, — восторженно продолжил Таббс, — наши великолепные люди, а вина в погребах хватит, чтобы фрегат не сел на мель.

— Аминь, — снова сказал сержант Харпер.

Шарп повернулся к нему.

— Сержант! Возьми трех надежных ребят и разбей каждую чертову бутылку!

— Шарп! — вскричал Таббс, уставясь на стрелка так, будто не поверил своим ушам, — разбить бутылки?

Шарп глянул прямо в глаза Таббсу.

— Лягушатники может и ушли, но война еще не выиграна. И если их войска пересекут эту дорогу, — он указал на юг вдоль дороги, пролегавшей от моста к крепости, — тогда ни вы, ни я не захотим, черт побери, полагаться на кучу пьяных стрелков, неспособных даже зарядить винтовку, и уж тем более неспособных стрелять.

Таббс взглянул в ту сторону, не увидев ничего, кроме невозделанных полей, растущих оливковых деревьев, виноградников, белых фермерских домов и ярко-красных маков.

— Но здесь нет французов! — возразил майор.

— Ни одного, сэр, — храбро поддержал майора Харпер.

— Здесь везде чертовы лягушатники, — настаивал Шарп. Пока мы не очистим эту проклятую землю от проклятых лягушатников, нельзя говорить, что их здесь нет!

— Но не разбивать же бутылки, Шарп, — настойчиво сказал Таббс. — Это хорошее вино, очень хорошее, и бесспорно, это частная собственность. Вы подумали об этом? — Майор, нахмурившись, глянул на Шарпа, и видя, что не убедил стрелка, попытался еще раз. — Почему просто не запереть дверь?

Шарп вздохнул.

— Ни моих людей, ни, осмелюсь предположить, ваших, сэр, замок не остановит более чем на полминуты. Сержант!

— Сэр!

— Вытащи из погреба бутылки и разбей их на мосту, — приказал Шарп. Погреба форта были немного ниже уровня каменных плит и Шарп не желал, чтобы вино заполнило ямки и солдаты могли вычерпывать его ладонями.

Таббс вздохнул, но не стал отменять приказ. Он был представителем старшего интенданта, и хотя носил голубой мундир, щедро покрытый серебряными галунами и его ранг соответствовал званию майора, он был гражданским человеком. Его делом было снабжение армии мушкетами, порохом и зарядами, и Люциус Таббс никогда не видел битвы, тогда как темноволосый, покрытый шрамами человек прошел через многие из них. Капитан Ричард Шарп когда-то был рядовым и поднялся до офицера потому что был хорошим, отличным солдатом и Таббс опасался Шарпа больше чем французов, хотя и не признал бы этого.

— Сержант, — позвал Таббс Харпера, который неохотно спускался по ступенькам со стены. — Возможно, мы могли бы сохранить несколько бутылок? Для медицинских нужд? — Таббс сказал это, оглядываясь на Шарпа. — Разве не призывает нас хорошая книга: «употребляйте помалу вино ради живота твоя? — упрашивал Таббс.

— Две дюжины бутылок в мою комнату, сержант, — сказал Шарп, — ради живота моя.

— Так точно, сэр, две дюжины, — сказал Харпер и спустился вниз.

— Всего две дюжины? — взмолился Таббс.

— Когда речь заходит о бутылках ликера, майор, — сказал Шарп, — сержант Харпер не умеет считать. Он принесет ко мне в комнату шесть дюжин и столько же где-нибудь припрячет, но если я не определю рамки, мои ребята подумают, что здесь кабак. Так нельзя. Мы должны делать дело.

Точнее, дело предстояло майору Таббсу, и чтобы выполнить его у него имелись три испанских рабочих и один шотландец, Маккеон, служивший бригадиром службы снабжения, что означало, что именно ему предстоит работать, а Таббсу — пожать плоды его труда, поскольку так уж устроен мир. Не сказать, чтобы плоды усилий Маккеона были существенными, но это была их маленькая помощь в войне против французов, которых месяц назад разбили при Саламанке[184]. Артур Уэлсли, теперь виконт Веллингтон Талаверский, закружил, запутал, вывел из равновесия и потом наполовину уничтожил их. В общем лягушатники ушли. Они отступили на север, поджав хвосты, и французский гарнизон крошечного форта в Сан-Мигеле ушел вместе с ними, оставив в запертом арсенале форта почти пять тысяч мушкетов.

Священник Сан-Мигель-де-Тормес обнаружил мушкеты после ухода французов и вспомнил конвой, доставивший их.

Оружие предполагалось доставить дальше на юг, армии Сульта, но кавалерийский полк, который должен был сопровождать конвой через Сьерра-де-Гредос, не появился, и поэтому, как обычно бывает в армии, про оружие забыли, и командир гарнизона сложил его в погребах, где его и обнаружил священник. Он также обнаружил и вино, запертое вместе с ружьями и, будучи честным человеком, снова запер погреб и сообщил британцам, и вот майор Таббс прибыл забрать мушкеты. Его работой было убедиться, что все мушкеты в порядке, после чего они должны быть почищены, смазаны и переданы партизанам, которые всячески беспокоили, устраивали засады и наводили ужас на французов, оккупировавших Испанию. Шарпу и его легкой роте из Южного Эссекского было поручено защищать Таббса и его людей, пока они делают свою работу.