Индийская принцесса - Мэри Маргарет Кей

Какое-то время Дауд-шаху и его людям удавалось отбиваться от озверевших бунтовщиков, но силы были слишком неравными. Главнокомандующего стащили с лошади, и толпа мгновенно сомкнулась вокруг него, пиная, топча, забивая камнями. Только вмешательство горстки его солдат спасло жестоко избитого человека и его прискорбно малочисленный отряд от смерти. Солдаты видели, как он выезжает, и бросились ему на помощь, рубя саблями налево и направо с лютой яростью, заставившей толпу отступить.

– Больше мы ничего не в силах сделать, – сказали наблюдавшие за происходящим муллы.

Осознав бесполезность любых попыток человеческого вмешательства, они покинули дворец и вернулись в свои мечети, дабы молиться о вмешательстве Аллаха.

67

Ашу, который в бессильной ярости метался взад и вперед, пытаясь придумать способ выбраться наружу, казалось, что он провел в этой маленькой душной клетушке целую жизнь. Тянется ли время так же медленно для разведчиков, которые без передышки сражались все жаркое, бесконечно долгое утро и вот уже несколько послеполуденных часов, – или же они, со всех сторон теснимые противником, не замечают течения времени, зная, что каждый вздох может оказаться последним, а потому живут только настоящим моментом, дарованным милостью Божьей?

Наверняка есть какой-нибудь способ выбраться отсюда… должен быть.

Вечность назад Аш обдумывал возможность прорубить дыру в глиняном потолке между балками, но потом, услышав глухой топот ног по крыше, понял, что там люди, много людей, судя по частому треску мушкетных выстрелов – столько же, сколько на крышах и в окнах всех домов в пределах видимости, не говоря уже о домах, остающихся вне поля зрения.

Тогда Аш обратил внимание на пол. Проделать в нем отверстие не составило бы особого труда: как и повсюду в здании, пол состоял из сосновых досок, опертых на толстые балки и покрытых слоем глины с добавлением резаной соломы. И если бы не было очевидно, что комната внизу занята мятежниками, которые вели огонь из окна, расположенного сразу под окном конторы, с помощью своего длинного афганского ножа Аш в два счета расковырял бы сухую глину и, подцепив лезвием, выломал бы одну доску, после чего смог бы руками выдернуть пару соседних. Но в случае с окном нож был бесполезен.

На какое-то время Аш сосредоточился на окне и даже изготовил веревку, разорвав на полосы хлопчатобумажное покрывало с помоста, на каких сидят с поджатыми ногами писцы за работой. Но с металлическими прутьями он справиться не сумел. Внутренние боковые стены комнаты были довольно тонкими (по сравнению со стеной возле двери), но даже если бы он проделал отверстие в одной из стен, это не помогло бы делу: справа находилась кладовая без окон, заваленная до потолка старыми документами, а слева – библиотека мунши, и оба помещения всегда запирались на замок.

Тем не менее Аш потратил немало времени и сил на то, чтобы пробраться в библиотеку в надежде, что оконные прутья или замок там окажутся менее прочными. Но когда ему наконец удалось прорубить, проскрести и проковырять в стене достаточно большую дыру и протиснуться в нее, он обнаружил, что в двери там стоит точно такой же замок, а окно, так же надежно забранное металлическими прутьями, даже меньше по размеру, чем у него в комнате.

Аш прополз сквозь дыру обратно и снова занял позицию у окна, напряженно всматриваясь и вслушиваясь, надеясь вопреки всему и молясь о чуде.

Он видел все четыре вылазки, и хотя, в отличие от сирдара, не имел возможности наблюдать за первыми двумя атаками, в ходе которых разведчики выбивали мятежников с пустыря Кулла-Фи-Аранджи, он видел всю третью схватку от начала до конца. И именно следя за ней, он запоздало вспомнил, что у него есть не только пистолет, но также служебный револьвер и пятьдесят патронов, спрятанные в одной из многочисленных жестяных коробок, составленных рядами возле стены.

Если ему не судьба выбраться отсюда и сражаться вместе с разведчиками на территории миссии, он все же может хоть как-то помочь товарищам. Аш торопливо извлек револьвер из тайника, прицелился из окна – и только тогда сообразил, почему обе стороны прекратили огонь. Пока продолжался рукопашный бой, никто не решался стрелять из страха попасть в своего, и Аш тоже не рискнул. А когда враг дрогнул и обратился в бегство, он поборол искушение послать несколько пуль вдогонку афганцам. Расстояние было слишком велико, а патронов у него было слишком мало, чтобы тратить их впустую.

Выпущенные впоследствии двадцать три пули он израсходовал с толком, нисколько не опасаясь, что кто-нибудь определит, из какого именно окна произведены выстрелы. Когда свинец летит со всех сторон, такое практически невозможно. Пятью пулями Аш убил пятерых вражеских стрелков, которые вели огонь из забранных более редкими прутьями нижних окон справа и по неосторожности слишком далеко высовывались из них, чтобы получше прицелиться в сипаев, занимавших позиции на крыше казарм. Следующими четырнадцатью он убил или тяжело ранил людей в толпе, учинившей зверскую расправу над индусом-посыльным, а последними четырьмя уложил четырех мятежников, которые во время вылазки, возглавляемой джамадаром Дживанд Сингхом, попытались незаметно подползти к казармам под прикрытием низкой стены, отделявшей дом мунши от территории британской миссии.

Кода Дад-хан одобрил бы действия своего ученика, ибо стрелял он метко. Но поскольку дальнобойность револьвера мала, сектор обстрела у Аша был весьма ограничен, и он понимал, что перед лицом бесчисленной толпы, осаждающей резиденцию, любая его посильная помощь в лучшем случае смехотворна.

Территория миссии простиралась внизу подобно ярко освещенной сцене, какой она представляется взору из королевской ложи, и имей Аш возможность обменять револьвер на винтовку или хотя бы дробовик, он сумел бы ослабить огонь, который велся по казармам и резиденции со всех крыш в радиусе четырехсот ярдов. Но в его нынешнем положении он не мог сделать почти ничего. Охваченный мучительным страхом и отчаянием, он мог только смотреть, как враг прорубает бойницы в наружной глинобитной стене, получая возможность обстреливать гарнизон без всякого риска для себя, и как отдельные люди из толпы, оттесненной с территории миссии в ходе последней яростной атаки, начинают потихоньку пробираться обратно, сначала по двое, по трое, а потом, осмелев, группами по десять и двадцать человек – и в конечном счете несколько сотен афганцев укрываются в разоренных конюшнях, оставленных слугами лачугах и в лабиринтах полуразвалившихся оград между дворами.