Конан Дойл - Максим Чертанов

Да и было отчего поверить в конец света: 1 сентября 1923 года Японию постигло страшное бедствие – разрушительное землетрясение в районе Канто практически полностью уничтожило Токио; 22 мая 1927 года в Китае землетрясение унесло около двухсот тысяч жизней. Финеас говорил: вот она, кара; вот оно, начало конца. Называл сроки: в 1928 году разразится катастрофа, подобная той, которую описал его друг в «Отравленном поясе». Дойл повторял это в своих статьях и публичных выступлениях, ссылаясь на Финеаса. Его книга «Финеас говорит» уже была опубликована; он готовил к печати второй том этих бесед, в котором должны были быть собраны все эсхатологические предупреждения Финеаса (этот том никогда не был издан). Доктора опять называли сумасшедшим. Но Гарри Прайс писал, что его друг производит впечатление совершенно нормального человека: счастлив в семейной жизни, увлечен работой. Ничего оригинального в пророчествах доктора, кстати сказать, не было. Ужасающие всемирные катастрофы после тех землетрясений предрекали очень многие. И, учитывая то, что начало твориться в Европе уже в конце 1930-х, разве можно сказать, что Финеас и Дойл предупреждали зря? Правда, те, кто тащил мир в очередную бездну, искренне считали себя добрыми реформаторами, желавшими отвратить народы от сладострастия и беспутства. Но ведь никто не станет спорить с тем, что добрые реформаторы действительно существуют. Их просто не всегда можно сразу отличить от тех, других. Наверное, поэтому современные беллетристы обычно следуют примеру доктора Дойла: нужно сразу назвать одних Темными, а других Светлыми – чтобы читатель ненароком не спутал, кто есть кто.

«Владыка Темной стороны» – текст совсем небольшой по объему. Хедли, уже давно выбравшийся на сушу вместе со своей женой-атланткой, делится воспоминаниями о жизни в подводном мире. Он рассказывает, как жрецы хотели принести в жертву младенца и как отважные земляне способствовали его спасению, а также о встрече с Темным демоном: тот был чрезвычайно могуществен, насмехался и угрожал, но в конце концов профессор Маракот объяснил ему, что Добро всегда побеждает Зло, и велел убираться в ад, – и ужасный демон был вынужден послушаться. (А Маракот, как Челленджер, отказался от своих прежних материалистических убеждений.) Эпизод этот занимает всего пару страниц. Больше никакого особенного мракобесия во второй части «Бездны» нет, даже нет ничего о спиритизме (хотя есть, например, о реинкарнации), зато там много красочных описаний подводной жизни. Это самая нормальная приключенческая фантастика. Она наивна, но нисколько не устарела: мы не реже одного раза в неделю можем видеть по телевизору сцену, подобную той, что произошла между Маракотом и демоном, а многие из нас даже ходят за этими сценами в кино.

Если за «Маракотову бездну» Дойл, как всегда, получил большой гонорар, то «Историю спиритизма» – как и другие работы на ту же тему – ему пришлось издавать за свой счет. Это поистине монументальное произведение, в котором добросовестно собрано (или свалено) в одну кучу абсолютно все, что доктор знал о предмете, – в том числе и такие вещи, которые в начале XX века даже сами спиритуалисты не воспринимали всерьез. Дойл выражал надежду, что Оливер Лодж оценит его работу. Но Лодж сильно сомневался, что книгу кто-то будет читать: она была безнадежно устаревшей. Он говорил, что сожалеет о решении Дойла публиковать эту вещь, но прибавлял, что «это естественный выход для его миссионерской активности», и сравнивал своего старого друга с фанатичными проповедниками XVIII века. Лодж, конечно, оказался прав: книга расходилась плохо и не вызывала интереса. Отметим, однако, что сейчас «Историю спиритизма» очень любопытно читать – книга написана с наивной, милой, детской важностью и к тому же хорошо переведена на русский язык. Когда временная дистанция становится достаточно велика, старомодность может превратиться в достоинство.

После «Маракотовой бездны» Конан Дойл продолжил писать беллетристику: зима 1928-го – «Когда земля вскрикнула» («When The World Screamed»), лето – «Подача Спидигью» («The Story of Spedegue's Dropper») и «Дезинтеграционная машина» («The Disintegration Machine»). По советской традиции, все поздние тексты Дойла принято считать слабыми; человек, который не прочел их ребенком, может подумать, что они написаны высокопарным слогом религиозного проповедника и состоят из рассуждений о спиритизме. Ничего подобного. Никакие они не слабые – точно такие же, как и прежние. В двух из перечисленных историй действующим лицом является профессор Челленджер; во всех трех никакого спиритизма нет и в помине. В рассказе «Когда земля вскрикнула» Челленджер пытается доказать, что наша планета – живое существо: ей бывает больно, когда мы ее терзаем, и она может отомстить. В XXI веке это предположение вряд ли кто-то возьмется оспаривать. В «Дезинтеграционной машине» злобный изобретатель Немор демонстрирует свою машину, назначение которой ясно из названия рассказа, и намеревается продавать ее военным, а хитрый Челленджер дезинтегрирует самого Немора. Классическая фантастика, высокопрофессиональная, зрелая, сдержанная, с теми же бытовыми деталями, с мягкой иронией – абсолютно все как раньше. «Подачу Спидигью» тоже можно отнести к фантастике: был такой деревенский парень, был у него такой вот удивительный удар, и помог этот парень Англии выиграть матч у Австралии – а потом свой удивительный удар больше повторить никогда не мог. Будь верны упреки доктору в том, что перо его ослабло, – он бы не преминул указать, что руку Спидигью направлял дух-патриот. Но доктор просто рассказал историю.

В сентябре 1928 года очередной конгресс спиритуалистов проходил в Лондоне. Конан Дойл на нем председательствовал. Он говорил о Леоне Дени, уже умершем: «Когда-то прежде он сражался на поле брани, принося свою жизнь в жертву великому и чистому идеалу. В наши же дни он бился силою просвещения за самое благородное дело, какое только есть на земле». К тому времени Дойл уже включил в свою доктрину и учение о переселении душ (хотя не очень на нем настаивал) – а почему нет? Ведь никто не доказал, что реинкарнации не бывает, а всякий неопровергнутый факт есть факт существующий.

В рамках конгресса Дойл провел специальную конференцию для любопытствующих, где демонстрировал фотографии эктоплазмы и призраков. Свою заключительную речь он посвятил вопросам борьбы с законами, преследующими медиумов. «От своего имени я написал главам некоторых политических групп в Англии и сказал им, что если все это не прекратится к полному нашему удовлетворению, то я сделаю и невозможное для того, чтобы добиться восстановления справедливости. Если то будет нужно, я публично предстану перед какой угодно партией, которая вздумает творить над нами суд. У нас пятьсот церквей в Англии, из которых четыреста объединены внутри Лондонского спиритического альянса, а остальные сто – независимы. Пятьсот церквей! Мы сможем преобразовать каждую из них в политический центр, мы прекрасным образом организованы, и я не знаю никакой другой группы, которая была бы способна объявить забастовку лучше, чем то можем сделать мы. Я уверяю вас, что если только вы пожелаете это осуществить, вы добьетесь отмены преследующего нас законодательства».