Конан Дойл - Максим Чертанов

Дойл был в экспедиции за главного; он позаботился о том, чтобы обеспечить чистоту эксперимента и уберечься от шутников: все двери были накрепко заперты, а поперек единственной лестницы привязали крепкую длинную бечевку, свободный конец которой спускался в подвал. В половине двенадцатого участники экспедиции спустились в подвал и выключили электричество. Они сидели вокруг стола в полной темноте; ни звука не доносилось с улицы. Они не молчали, а спокойно беседовали на посторонние темы, ибо многолетний опыт говорил о том, что звук человеческих голосов обычно способствует появлению призраков. Поначалу тьма казалась абсолютной; постепенно, однако, присутствующие смогли различать тусклый свет на ступеньках. Они пришли к выводу, что это было отражение от стеклянной крыши здания. Время от времени что-то негромко потрескивало, как обычно бывает в старых домах. Стол начал слабо колебаться, но не двигался; минула полночь... Экспериментаторы уже приготовились смириться с разочарованием, как вдруг секретарша, сидевшая слева от Дойла, взволнованно прошептала, что видит призрак. «Он – там. Он стоит на ступеньке и смотрит вниз, прямо на нас.» Она описала внешность призрака: то был пожилой мужчина с бородкой и узкими, немного раскосыми глазами, в которых было хитрое выражение. Молодой голландец подтвердил это описание. Сам доктор не видел ничего; медиумы сказали ему, что призрак спускается по лестнице. После недолгих уговоров призрак вступил в диалог с экспериментаторами посредством стола, который теперь раскачивался и вращался в мерном ритме.

«Действительно ли вы – дух?» – «Да».

«Вы – мужчина?» – «Да».

«Вы – именно тот дух, который часто посещает эту комнату?» – «Да».

«У вас есть на это причина?» – «Да».

«Вы ищете деньги?» – «Нет».

«Документы?» – «Нет».

«Вас мучит раскаяние в совершенных поступках?» – «Да».

После этого доктор объяснил духу, что тот вынужден появляться в подвале потому, что его мысли о мирской суете задерживают продвижение его духовной сущности в более высшие сферы, и порекомендовал ему работать над своим духовным совершенствованием и больше думать о возвышенном, что поможет ему уйти из подвала навсегда и больше не докучать людям. Священник и Дойл также пообещали духу, что будут молиться за него. Затем они спросили духа, понял ли тот их; дух отвечал, что понял, но следовать советам посторонних людей не собирается. Это был очень самостоятельный дух, с твердым и упрямым характером. Тогда англичане, поняв, что кратким нравоучением тут не отделаешься и разговор предстоит тяжелый, попросили духа хотя бы представиться.

Объясним – если кто-то этого не знает – каким образом духи разговаривают. Есть три основных способа: 1) медиум пишет сообщения от их имени, как делала Джин Дойл; 2) дух вселяется в медиума, и тот говорит его голосом; 3) дух выражает свои мысли посредством стола – именно этот способ для начала избрали наши храбрые британцы. На столе лежит лист бумаги, на котором по кругу написаны буквы алфавита, цифры и слова «да» и «нет»; в середину круга обычно кладется небольшой предмет (например, тонкое фарфоровое блюдце), и, когда духу задают вопросы, он перемещает этот предмет (либо сам столик) таким образом, чтобы указывать на «да», «нет» или на различные буквы, складывая из них слова. Итак, дух отвечал, что его имя – L-E-N-A-N, однако после долгих переспрашиваний выяснилось, что он ошибся в одной букве. Ведь он был иностранцем...

«Так ваше имя – Lenin?» – «Да».

«Ленин, российский вождь?!» – «Да».

Изумленные англичане попросили Ленина сказать что-нибудь по-русски; тот согласился, но они его не поняли; однако с помощью голландского художника, владевшего различными языками, в том числе немецким, им удалось столковаться. (А как же общий для всех духов язык, спросит читатель; на это мы можем предположить, что духи низшего порядка, к которым относятся разгуливающие по старым домам привидения, этим общим языком еще не овладели.) В конце концов англичане получили от призрака следующую глубокомысленную фразу: «Художники должны пробуждать эгоистичные народы». Если верить голландцу, взявшему на себя функцию переводчика, дух выбрал не слово «painters», обозначающее живописцев, а «artists», то есть художники в широком смысле; Дойл полагал, что дух имел в виду людей, наделенных творческим воображением. Но Ленин говорил так медленно, что экспериментаторы не выдержали: они решили прибегнуть к другому способу общения и предложили духу вселиться на выбор в медиума Лифа или в молодого голландца. Ленин выбрал Лифа, но из попытки вселения ничего хорошего не вышло: медиум корчился от боли и не мог говорить. (Девушка-секретарша добавила, что Ленин при этом глумливо смеялся.) Тогда снова взялись за алфавит и после долгих переговоров выяснили, что Ленин рекомендует Англии подружиться с Россией, а не то будет война. Высказав эту угрозу, Ленин поспешно ретировался. «Так закончился наш любопытный опыт в старом лондонском доме. Мы не беремся объяснить это явление, однако утверждаем, что никто из нас не способствовал вращению стола и что полученные нами сообщения были связными и логичными».

Почему призрак Ленина выбрал для своих появлений подвал старого дома в центре Лондона? Дух сообщил британцам, что в былые времена знавал этот дом, однако никогда в нем не жил. Доктору Дойлу удалось узнать, что в начале века дом нередко посещали иностранные «artists» (артисты, художники), в том числе – русские; быть может, Ленин каким-то образом затесался в их компанию. Участвовавшие в сеансе медиумы сказали Дойлу, что, по их ощущениям, Ленин их всех принял за «artists» и согласился с ними беседовать именно поэтому, надеясь, что они смогут пробудить эгоистичные народы; вероятно, он относил к «artists» и себя самого. Так что можно предположить, что он приходил в этот старый дом не потому, что совершил в нем нечто злодейское, а потому, что был в нем счастлив и сожалел, что потратил жизнь на бессмысленный вздор вместо того, чтобы отдаться художественному творчеству.. Впрочем, Дойл не исключал обмана «с той стороны» и допускал, что дух мог попросту выдавать себя за Ленина из хулиганских побуждений. Так или иначе секретаршу он больше не пугал. И все же, на наш взгляд, британцам не следует терять бдительности – быть может, призрак Ленина все еще бродит невдалеке от Пиккадилли (да еще, не дай бог, с призраком полония в кармане)...

Одна из глав «Грани неведомого» посвящена умершим литераторам, которые общались с миром живых; кроме упоминавшегося случая с Оскаром Уайльдом, Дойл рассказывает о посланиях от Джека Лондона, Альфреда Хармсуорта (британского журналиста и медиамагната), Чарлза Диккенса, Джозефа Конрада и Джерома Джерома. Здесь нас интересует не столько содержание посланий от мертвых писателей, сколько способы, которыми они были получены. Например, послание от Лондона было обнародовано его близким знакомым Эдвардом Пейном, который, в свою очередь, получил его от «одной леди, которая пожелала остаться анонимной». Пейн подтвердил, что анонимная леди, не знавшая Лондона при жизни, сообщила множество точных сведений о нем. Для Дойла это явилось доказательством того, что леди не плутовала. Мысль о том, что никакой леди не было и в помине, даже не пришла ему в голову. (Нет, все-таки наша гипотеза о том, что доктор не был доверчив, не выдержала критики, но не станем ее исправлять. Пусть читатель видит, как автор ломал голову, мучился и ошибался – вдруг это поможет кому-нибудь выдвинуть собственную версию?) Однако в двух случаях Дойл своему принципу не изменял и никому на слово не верил: с Диккенсом и Джеромом он беседовал лично.