Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

     - Не понимаю. Тебе больше всех надо? - проворчал Мэл, смягчаясь. - Если прознают о благотворительности - повалят толпами. О том, что поможешь Чеманцеву, никто не вспомнит, а о том, что откажешь другим, никогда не забудут.

     Но я уперлась, и Мэл понял: от намеченного пути не отступлюсь.

     Сима взбунтовался. Он категорически отказался от безвозмездной помощи.

     - Нет времени тебя жалеть, - отозвалась я небрежно на возмущенный возглас о том, что ему не нужна ничья жалость. - Вернешь, когда сможешь,

     - С возвратом и под проценты! - раздухарился парень.

     Я согласилась. И на договор займа на бумажном носителе согласилась. Никаких клятвопожатий, чтобы Чеманцев-старший знал: его сын не ввязался в сомнительную аферу.

     Мэл устроил консультацию у знакомого юриста, которого порекомендовал дед. Договор предполагал возврат тридцати тысяч висоров с отсрочкой полтора года по выплатам, начиная с момента подписания, и последующие ежемесячные платежи по займу в размере не менее одной десятой части будущего заработка Симы. Процент по платежам установила я, переборов своей вредностью упёртого заёмщика, жаждавшего влезть в долговую яму. "Один процент годовых, начиная с момента первой выплаты по займу" - вписали строчку в договор.

     По моему замыслу Сима получал висоры из банковской ячейки.

     - После заключения договора Департамент по ценностям начнет проверку. Я не работаю, но ссуживаю. Возникает вопрос. Как объяснить происхождение денег, которых не существует в природе? - поинтересовалась у Мэла накануне.

     Он задумался.

     - Для отвода глаз снимем деньги со счетов. Чтобы прослеживалось движение средств.

     На следующий день мы с Мэлом посетили Первый правительственный банк. Я активировала карточку премьер-министра, на которую набежали двадцать тысяч за два неполных месяца, и обналичила средства с личной карточки, подаренной Мэлом. Он тоже снял часть денег с авансовой карты.

     С ним всё получалось легко и быстро. Мэл знал, к какому окошку подходить, к кому обращаться и как без лишних проволочек получить наличность. Он дождался моего возвращения из банковского хранилища, куда я отправилась в сопровождении старшего консультанта Мокия Лавровича. Половина пачек с висорами перекочевала из банковской ячейки в мою сумку. Я не сказала Мэлу, что забрала из тайника вдвое больше денег, чем озвучила Аффа. Так, небольшой запасец на крайний случай, чтобы не егозить каждый раз, когда скончается нелегальная заначка.

     Таким образом, после подписания бумаг Симе вручили предмет договора, Мэл остался с раздутым бумажником, а я - с некоей суммой секретной наличности. Авантюра местного масштаба завершилась, к моей тайной радости.

     Мэл тут же вернул мне деньги, предназначенные на личные расходы.

     - С карточкой было бы удобнее, не нужно таскать мелочь. А теперь терпи, коли захотела. Зараз много не трать, чтобы не вызвать подозрений.

     Учи ученого. О конспирации я знаю всё и даже больше.

     Вечером позвонила Аффа.

     - Спасибо, - сказала ровно. - Зачем ты это сделала? Он же никто для тебя.

     - Ошибаешься. Он мой сосед по общаге.

     "А для тебя больше, чем сосед" - вовремя прикусила язык.

     - Ну... еще увидимся?

     - Конечно! - ответила я с энтузиазмом, перекрывшим натянутость в голосе девушки. Но, несмотря на эйфорию от удачной сделки, я чувствовала, что моя помощь еще сильнее запутала Аффу. С одной стороны, она обрадовалась за Симу. С другой стороны, продолжала дистанцироваться от меня, и возникшая между нами социально-материальная пропасть не собиралась уменьшаться.

     Много лет назад, в интернате, я заболела дикой завистью к своей несостоявшейся подружке. Завидовала обрушившейся на неё популярности, успеху, нарядам, всеобщему обожанию. Болезнь оказалась испепеляющей, но скоротечной. Я вдруг поняла: пусть случится чудо, и девочка вспомнит обо мне, у нас не получится прежней дружбы. Бывшая подружка стала частью другого мира - яркого, интересного. А я не изменилась, оставшись серым забитым крысенком. Позже, в одной книжке, мне попалась на глаза фраза. "Настоящий друг - не тот, кто сопереживает вашим бедам, а тот, кто искренне радуется вашим успехам". Я до сих пор испытывала неловкость за детскую слабость, которую оправдывала разве что малым возрастом.

     Но упрекнуть в том же Аффу не смею. Наоборот, пойму её.

    Богатеньким деткам не делали снисхождение.

    Преподаватели одолевали не только на лекциях, но и на дополнительных занятиях, организованных для нас с Мэлом. Отвратительное это дело - допзанятия. Сидишь нос к носу с преподом, он объясняет материал, а потом определяет степень усвоения и проверяет домашнее задание. И ведь не отвертеться и не спрятаться за спину впереди сидящего, потому что впереди сидящих нет. В общем, безнадега и неизбежная зубрежка.

    Царица читала историю своих культов в пределах, оговоренных предметом, не отвлекаясь на личности и посторонние разговоры. Шокирующая новость о том, что Ромашевичевский хотел свести счеты с ней, а не с кем-нибудь другим, не выбила проректрису из равновесия. "Здравствуйте", "до свидания" и в промежутке - новая порция о шаманизме на северных территориях. Не знаю, сообщили ли Царице, что она осталась при дефенсоре* по моему ходатайству. Лучше бы она никогда не узнала. Не хочу, чтобы Евстигнева Ромельевна чувствовала себя обязанной.

    Стопятнадцатый, наоборот, на первом же занятии поделился наболевшим.

    - Потрясен вашей выдержкой, милочка. Растёте на глазах. А уж Ромашевичевский... - махнул он рукой, устремив взгляд в стену. Наверное, представлял, как Ромашка крутился бы в его кресле и швырялся бумажными шариками. Представлял - и сердце болело за деканскую должность, на которую покусился подлый доцент.

    Генрих Генрихович вообще стал рассеяннее, чем раньше, и грустнее. Наверное, печалился из-за потрясений, поваливших альма-матер на спину, и винил себя в том, что не доглядел, не уследил. Будь он прозорливее, удалось бы избежать многих бед. А я в задумчивости поглядывала на декана и, поглаживая палец с подарком Некты, выжидала подходящий момент, чтобы побеседовать о жителе институтского подземелья. Да и Мэлу не мешало узнать о происхождении необычного "колечка".

    В Моццо наблюдательный Мэл как-то спросил:

    - Не вижу татуировку. Удалила, что ли?

    Мне пришлось изворачиваться:

    - Нет. Она проступает, когда скачет адреналин, а потом исчезает. В этом сезоне модно.

    - Не слышал о таком. Кто посоветовал? - продолжился допрос.