В тени Рюджина (СИ) - Чудинов Халег

— Наверное, не пойду я в баню, — произнесла Кушина, решительно воткнув палочки в разбухшую уже лапшу. — Сначала в гости к Сенджу, а потом к Учиха. Решено!

План на день был составлен, и его Кушина стала придерживаться. В поместье Сенджу была своя, сохранившаяся еще со времен Хаширамы котельная, а значит, была и горячая вода в купальне. Но что еще лучше, стараниями Джирайи в поместье появилась и окэбуро. Большая кипарисовая бадья с бронзовой топкой стояла под навесом возле купальни, и из нее открывался прекрасный вид на припорошенный снегом сад. Отличная замена бане.

Из-за холода Кушина проснулась раньше обычного, так что когда выходила на улицу, небо только начинало светлеть. Пустынные улицы еще не успели раскиснуть, прихваченные утренним морозом. Выпавший еще вчера снег до сих пор лежал на крышах. А вот народу было немного, хотя зимой в Коноху вернулось большинство ниндзя. Интенсивность боев снизилась, и количество миссий в это время традиционно уменьшилось. Но в такую погоду не только на миссии, но и просто из дома многие выходить не желали.

Несмотря на раннее утро, Цунаде встретила Кушину с радостью. Молодая мать вообще была рада любому гостю, с которым можно было разделить заботу о ребенке. Ей, конечно, помогала по дому и с воспитанием Наваки Казамацури, но с ее неуемным чадом этого было мало. Тем более что Джирайя вновь, как только это позволила обстановка на фронтах, отправился в путешествие.

— Я просто его не понимаю, Кушина, — сидя в окэбуро напротив Узумаки, устало причитала Цунаде. — Он просто… Просто взял и сорвался с места! Снова эти его книги и писательство, понимаешь? Все лето на миссиях, всю зиму в странствиях. Что за человек, а?

— Папуля у нас деньги зарабатывает, да, Наваки? — сидя в бадье напротив Цунаде и поддерживая перед собой весело бултыхающегося в теплой воде ребенка, ответила Кушина.

— Да! — охотно поддержал Кушину малыш.

— Да что эти деньги, Кушина? Ему же процесс важен. Снова по баням таскается наверняка, паршивец! По пабам всяким, — презрительно фыркнув, сказала Цунаде. — Не знай я его лучше, давно б прибила, но кроме рук Джирайа ничего не распускает. Вроде. Так что только все ребра пересчитаю при встрече. А ты, Кушина, мужа себе нормального ищи. И уже сейчас ищи, пока всех нормальных не разобрали! Чтоб его не носило по миру. И чтоб по всяким злачным местам не шлялся. Это мне не везет, а ты умнее будь. Дернуло же меня послушать Орочимару с его советами!

— Я же джинчурики, тут не просто все, — помогая Наваки удержаться стоя на лавке в ванной, ответила Кушина.

— Брось! — небрежно посоветовала Цунаде. — Ты уже не в Узушио, оставь свои клановые замашки. Здесь тебя эта вся ерунда с устроительством браков не коснется. Пользуйся возможностью, пока я разрешаю.

— Время идет, мир меняется, а Узумаки с нашими традициями живут, — почти автоматически ответила Кушина в ответ на претензии к клановым порядкам, но быстро поняла, что ляпнула лишнего: — Прости, Цуна… Я не подумала, что Сенджу…

— Брось, — второй раз повторила Цунаде, немного похмурившись и отвернувшись к саду. — Что было, то было. Но и ты сейчас не обижайся на то, что я скажу. Узумаки, Кушина, в прошлую войну выжили не благодаря традициям, а благодаря вмешательству Орочимару и его Отогакуре, не так ли?

— Ну…

— Вот и я о том же. Тебе уже сколько лет-то? Двадцать три! Ты чего ждать-то собираешься еще?

— Ну, началось. Еще одна… — надулась Кушина.

— И не дуйся. Двадцать три года и даже не замужем. У тебя мужчина-то хоть есть? Или всех уже распугала, Кроваво-красная Хабанеро?

— Алый Лотос, — отвернувшись, поправила Кушина.

— Что? — не поняла Цунаде.

— Алый Лотос, — с вызовом посмотрев в глаза Цунаде, ответила девушка. — Гурен я, а не Акай Чишио но Хабанеро.

— Ха! Орочимару, паршивец, тебе мозги промыл? Ну-ну, лотос так лотос. Ну, так чего ты ждешь-то? Нет парня под стать нашему цветочку? Пока ты ждала, уж и Злоглазый Фугаку женился, напарник твой. И Желтая Молния, кажется, тоже нашел уже кого-то. Джирайя так говорил, по крайней мере. А напарники это самый верный вариант обычно в мужья. По своему горькому опыту говорю. Пережив вместе войну, начинаешь лучше понимать друг друга.

— Перестань, — поморщившись, сказала Кушина.

Сейчас ей очень хотелось ответить Цунаде, как сегодня утром Кураме — просто приказать заткнуться. Но с Сенджу такой фокус не пройдет. Все-таки у посещения вместо бани поместья тоже были свои минусы, про которые Кушина успела подзабыть, живя отдельно от Цунаде.

Поэтому и сегодня задерживаться в поместье девушка не стала, поторопившись исполнить следующий пункт своего плана дел на день.

— Раз уж ты собираешься к Учиха, то вот, держи, — провожая Кушину, уже на пороге сказала Цунаде, протягивая аккуратный бумажный пакет.

— Что это? — удивленно спросила Кушина.

— Подарок. Сладостей немного. Не с пустыми же руками идти в гости.

— Что это с тобой? — удивленно посмотрела на Сенджу Кушина.

— Что такого? — недовольно посмотрела в ответ Цунаде. — Обычная вежливость.

— Ну-ну… Неделю назад ты мне подарок на день рождение Хиаши передавала, и сама еще что-то отправляла. А до этого еще и на свадьбе Фугаку тоже самое было. Ну там ладно, более-менее повод был веский моих друзей поздравить, но сейчас-то? Я к Микото уже как к себе домой хожу.

— Вот именно! — раздраженно ответила Цунаде. — Поэтому лишним не будет. Сейчас вообще… Да, время сейчас такое, что лучше стараться поддерживать с кланами тесные и крепкие связи.

— Что? А что случилось?

— Ничего, — коротко и недовольно ответила Сенджу. — Просто предчувствия тревожные. Из-за Джирайи, будь он неладен! Бродит по стране да еще и письма нормальные отправить не может, все доклады какие-то… А, забудь!

— Ну, хорошо… — удивленно вскинув брови, ответила Кушина, принимая все-таки подарок.

— Сестренка Кушина, приходи еще! — держась за ногу матери, весело сказал Наваки, глядя на Узумаки пронзительно голубыми глазами.

— Уву! — мигом забыв о странностях Цунаде, умильно воскликнула Кушина и потрепала мальчишку по белокурой голове. — Конечно, приду, Наваки-чан!

И уже через полтора часа, успев наиграться с детворой в квартале Учиха в снежки, Гурен сидела за столом на кухне Микото, распивая зеленый чай с печеньем и наслаждаясь теплом.

— … и она снова за свое, понимаешь, да? — переполненная возмущением, жаловалась Кушина. — То ребенком обзовут, то замуж отправляют. Бесит!

— Это кто тебя ребенком назвал и жив при этом остался? — рассмеявшись, уточнила Учиха.

— Да есть… один, — неловко заюлила Узумаки. — Да не важно! Ты меня за кого держишь? Я зверь, по-твоему, что ли? Я Гурен, ясно, да? Не Хабанеро! Я начала новую жизнь. Путь миролюбия, ясно?

— Ага, конечно. Но назвать тебя ребенком и не получить в лоб… Это Минато на такое, что ли, способен?

— Да даже если он, то что? — недовольно надувшись, агрессивно ответила Кушина, внутри обрадовавшись, что Микото сама нашла ответ на свой вопрос.

— Знаешь, если хочешь, чтобы тебя перестали считать ребенком друзья, особенно мужчины, тебе стоит самой поменять к ним отношение.

— Чего? — удивленно скривилась Кушина.

— По своему опыту говорю, — пояснила Микото. — Посмотри на себя со стороны. И на него. Вы же с Минато знакомы с детства, он может считать тебя ребенком, потому что вы сами не поняли, что то время уже давно минуло. Посмотри на него свежим взглядом, а потом бери инициативу в свои руки. Отец Итачи, несмотря на свой ум, был достаточно туп в этом плане. Пока я сама не затащила его в постель, он, кажется, видел во мне еще одну свою дочь. Придурок.

— Так, Микото, при чем здесь… — Кушина хотела спросить, по какой причине подруга речь завела о Минато, но вовремя прикусила язык, одновременно осознав смысл сказанного Микото: — Подожди, подожди! Ты что, тоже начинаешь меня сватать, что ль?! Микото! Хватит уже! Ками! Мне, по-твоему, Цунаде мало?

— Ну, она все-таки права. Тебе уже двадцать три, а ты пока мужчин только распугиваешь, — с улыбкой ответила Учиха, насмешливо добавив: — Гурен. Кто вообще придумал это имя?