Невозвращенцы - Михаил Черных

Столица провинции, как горящая в ночи свеча мотыльков, богатой добычей манила к себе восставших. Сейчас эта шкатулка с драгоценностями была сейчас как никогда беззащитна. Несколько десятков вигилов не смогли ничего противопоставить двух с половиной тысячному войску бунтовщиков, а ополчение Квинтилий Гай увел с собой и частью положил, а частью развеял по окрестным лесам.

Лупуарис был взят с ходу, после чего для его жителей наступил ад. Насилия, пытки, убийства… Кровь ромеев в буквальном смысле слово как вода текла ручьями по улицам города. Тщетно Руфус призывал свои войска к порядку — вокруг него из формируемых легионов удержалось не более пятидесяти человек, в основном из бывших гладиаторов и членов Братства. Остальные разбежались в поисках вина, женщин и добычи, не зная во всем этом удержу.

По счастью вокруг не оказалось никаких сил ромеев, все готовые сражаться ушли с легатом, а то бы для восставших дело могло кончиться весьма и весьма печально. В течение этих трех дней их можно было бы перебить имея даже сотню бойцов, так как все разбрелись по городу и редко количество рабов в свежеобразованных бандах превышало десятка. Десятка насильников, грабителей и убийц, но никак не воинов.

Руфус считал себя достаточно толстокожим и равнодушным к судьбе ромеев, но те картины, что он наблюдал в захваченном городе проняли даже его. Кончено, держать людей за неодушевленный скот, за говорящие вещи, всячески измываться и наживаться на них мерзко, но то, чем и как отплатили своим бывшим хозяевам освободившиеся рабы было ничуть не лучше. Чуть успокоил его Порошка словами: «Никто их не заставлял держать рабов! Так что, что посеешь, то и пожнешь!»

Но все равно увиденное настолько поразило гладиатора, что заставило в очередной раз, на этот раз со всей серьезностью, задуматься над ответом на вопрос «А для чего все это? В чем их цель?»

«Просто пограбить? Насладиться чужими мучениями? Доступными и беззащитными женщинами? Вином безудержно? Золотом, которое в итоге будет никому не нужно? Не свободой, не волей, и даже не анархией, в которой тоже были какие-то принципы, а полной и окончательным беззаконием? Бесприделом, на бандитском жаргоне. Хаосом. Разрушением всего и вся. Пока не распнут…

Но как стратегическая цель она бессмысленна. И если все восстания начинались и продолжались таким образом, то их конец ясно предопределен. Немудрено, что под конец на бунтующих рабов охотились как на диких зверей, попробовавших человечины, каким они и были на самом деле. Как же быть?…

А может бросить все это? И бежать. А куда? Весь мир поддержит ромеев, так как все используют рабов. Ну конечно же! Как я сразу не догадался!..»

…Город догорал. Медленно и сыто, как пережравшие гнили падальщики взбунтовавшиеся рабы медленно стекались на огромное поле, где стоял обоз восставших и где по идее должен был быть разбит лагерь, но сделано этого, в виду скорого разбоя в городе, конечно же не было. Насытившиеся лучшими винами, пролитой кровью и рабы неохотно вливались обратно в строгие рамки легионных законов. Именно здесь Руфус решил произнести свою речь.

Будучи плохим оратором Руфус попробовал довести до слушателей следующую идею: «Восстание поднималось для того, чтобы освободить как можно больше рабов. Но мы занимаемся тем, что грабим себе в удовольствие. А в это время наши браться продолжают терпеть муки. Но и это не главное. Ромеи никогда не отступятся от нас, поэтому я хочу создать в противовес им нормальную армию. Армию, в которой не будет племенных различий, в которой их заменит жесткая дисциплина. Армию, которая не будет грабить без приказа, и сможет остановиться, когда такой приказ поступит. Армия, которая сможет выдержать дар настоящего ромейского легиона. Армия, которая будет подчиняться своему командиру в жизни и в смерти. Армия, которая сможет и захватить Рим, и вывести рабов прочь из Империи, к свободе. Куда? Только одна страна не признает ромейского рабства. К россам. Им.»

То, что его речь кем-то не будет понята, было для Руфуса ожидаемым событием. Но то, что его не поймет большинство! Впрочем, восставших охватили после этого смешанные чувства. С одной стороны простым мужикам не понравились слова «Не грабить». «Как же это можно — гулять и не грабить». С другой стороны, речь поняли и приняли их жены и дите, которым понравилась возможность найти наконец свой уголок а не жить от помоста к помосту. Командирам, в том числе Пилусу и Порошке не понравилось возможность того, что новый легион Руфуса вытянет из их войск самых смелых и дисциплинированных бойцов. С другой стороны этим демаршем Руфус низводил себя с предводителя всего восстания к одному из его лидеров, что открывало в дальнейшем интересные перспективы.

Но все же новый легион был создан. Поначалу, после той речи, в него вошли всего три сотни человек. Но в постепенно, привлекаемые перспективами вырваться из Империи на свободу и, как это не парадоксально, порядком и невероятной дисциплиной, насаждаемой в войсках, легион Руфуса разросся в составе до трех тысяч человек.

Между тем восстание ширилось. Полыхали уже пять провинций, одни из которых была соседней самого Рима. Это восстание уже стало самым крупным за всю историю Империи и могло привести к очень печальным последствия вплоть до, в самом худшем варианте, до распада на три части.

Сенат и Цезарь осознали всю серьезность угрозы и предприняли небывалые меры противодействия.

Для начала, с границ были сняты пять легионов, которые скорым пешим маршем или по морю были переброшены для защиты еще пока невредимых провинций со строгим приказом — не ввязываться в драку и только защищать. Три легиона были выгружены в порту Рима для защиты столицы Империи, еще два были развернуты вдоль перевалов, перекрывая рабам путь к западным и восточным провинциям Империи. К счастью для ромеев, активные наступательные действия вскоре стали невозможны из-за окончания теплой, сухой осени и наступления зимы (как не кричал и не доказывал ошибочность этого решения Руфус, как не кричал «Это теплую дождливую осень вы называете зимой? Да вы настоящей не видели!» легионы восставших никуда не двинулись и зазимовали в крупных городах), поэтому зимовка оказалась спокойной.

Во-вторых, были изданы совершенно людоедские законы для усмирения рабов. Чтобы избежать притока людских ресурсов легионеры не пускали через перевалы в среднюю часть Империи ни одного раба! Ни одного торговца! Все рабы, приходящие с зараженных бунтом земель перенаправлялись в специальные лагеря, где под предводительством жрецов Ордена Единого работал «фильтр». Всех запятнанных связями с восставшими, либо просто заподозренных в этом нещадно казнили. Рабовладельцы же были законодательно обязаны за каждого недосчитанного специальной проверкой раба заплатить огромный штраф в 5 тысяч сестерций! Такая дикая сумма должна была обязать владельцев ненадежных рабов немедленно казнить их. Ведь за один такой штраф можно купить целый десяток, а то и больше.

В-третьих, были спешно сформированы еще четыре легиона, по паре в Восточной и Западной частей. Большая часть новобранцев этих новых легионов состояла из граждан Империи бывших беженцами с захваченной гладиаторами территории. Насмотревшие всякого, пылая справедливой жаждой мести, эти люди клялись страшно отомстить рабскому отребью. Для превращения простого люда из смазки для мечей в опытных бойцов часть пограничных легионов лишилась до 10 % своего штатного состава. Особенно это коснулось младшего и среднего командного состава.

В-четвертых, была резко активизирована работа Ордена среди восставших. Спешно, так как прошел слух о провале большинства агентов из-за имевшего места возможного предательства, были разработаны новые системы шифров и команд. Задачами шпионов были подрыв морального духа восставших, раздувание недоверия между различными родоплеменными группами, возрождение обещаниями об амнистии шпионской сети внутри рабской среды, разнообразные диверсии и личностный террор в отношении командиров восставших.

И ромеи, и восставшие на время зимы затаились, судорожно готовясь к военной кампании в следующем году. Затишье должно было закончиться с началом лета.

Глава 53

Начало летней кампании оказалось для восставших весьма и весьма удачным. Легион Фритигерна, захвативший провинцию Нижняя Германия удачно отбил первое нападение ромеев. В битве при речке Гнерис несколько когорт из вновь набранного легиона при перестроении смешали порядки, что привело к хаосу на поле боя, чем германец не преминул тут же воспользоваться. И хотя командующий легионом легат Тай Франджипани потерял всего лишь три когорты, ромеями было принято решение отступить. Провинция Нижняя Германия осталась за восставшими.