Каникулы палача - Дороти Сэйерс

Он расстегнул свой двубортный пиджак, имевший довольно жалкий вид, и приложил руку к левому боку, где, как правило, должно находиться сердце.

— Что ж, хорошо, — согласился Уимзи и прикоснулся к груди рыжеволосого.

— Ну, вы чувствуете что-нибудь? Сэр Уимзи пожал плечами:

— А что я должен почувствовать? Опухоль или что-то в этом роде? Если вы имеете в виду пульс, то его лучше проверить на запястье.

— Конечно же, вы почувствуете его там, — ответил мужчина. — А теперь, сэр, положите руку на правую сторону моей груди.

Уимзи послушно передвинул руку.

— Мне кажется, я ощущаю слабое биение, — сказал он после незначительной паузы.

— Правда? Конечно же, вы не ожидали услышать биение сердца в этой стороне груди. Что ж, так оно и есть. Мое сердце находится справа. Я хотел, чтобы вы убедились в этом сами…

— Скажите, это перемещение было вызвано болезнью? — с искренним сочувствием в голосе спросил Уимзи.

— В определенном смысле — да. Но и это еще не все. Моя печень также находится с другой стороны, как, впрочем, и остальные органы. Об этом я узнал от доктора, у которого был на консультации. Представляете, и аппендикс у меня расположен слева… Вернее был там, пока его не вырезали. Я мог бы даже показать вам шрам, кабы мы были тут одни… Вы даже не можете себе представить, как был удивлен хирург, когда ему рассказали обо мне. После операции он сказал, что ему было очень неудобно удалять аппендицит, стоя за операционным столом с левой стороны.

— В самом деле, это довольно необычно, — сказал Уимзи, — но я уверен, что в медицине такие случаи встречаются, хотя и не часто.

— Да, но они не являются результатом событий, которые произошли со мной. Все случилось во время воздушного налета.

— Воздушного налета? — ошеломленно переспросил Уимзи.

— Да. И знаете, я бы со всем примирился и был бы счастлив, если бы это происшествие не имело дальнейших последствий. Так вот, мне тогда только что исполнилось восемнадцать, и я был призван на военную службу. Но до этого я работал в отделе упаковки в «Крихтонз»… Вы наверняка слышали о них — фирма «Крихтонз Эдмеребл Эдвергайзинг» с офисами в Холборне. Моя мать жила в Брикстоне, и вот я, получив увольнение из лагеря, в котором проводились сборы, приехал ее навестить. Днем я встретился со своими приятелями, а вечером хотел пойти посмотреть в «Столл» новый фильм. После ужина у меня оставалось еще немного времени, и я решил зайти к своему приятелю попрощаться с ним… Чтоб сократить путь от Лейстер-сквер, я пошел через рынок у «Ковент-гардена». Шел спокойно, как вдруг — хлоп! Мне показалось, что бомба упала мне прямо под ноги… И сразу вокруг все потемнело…

— Я думаю, что именно во время того налета и был разрушен «Одхемз».

— Да, это было как раз 28 января 1918 года. Именно тогда-то все и случилось со мной… Так вот, а дальше, сэр, произошло то, что невозможно объяснить. Помню, что в том месте, где я оказался, вдруг все залилось ярким светом, я иду по зеленому газону, кругом шелестят деревья, справа журчит вода… И что произошло, я понимаю не больше, чем человек, оказавшийся на Луне…

— Боже мой! — воскликнул сэр Уимзи. — Вы, наверное, подумали, что оказались в четвертом измерении?

— Нет, нет, что вы! Пока я шел, постепенно стал понимать, что каким-то образом очутился в Гайд-парке, на берегу Серпантин. На скамейках сидели женщины, вокруг играли дети.

— Вы пострадали во время взрыва? — спросил сэр Уимзи участливо.

— Видимых повреждений не было, ежели не брать во внимание большой синяк на бедре и плече — как будто меня подняли в воздух и бросили на что-то. Понимаете, момент налета совершенно стерся в памяти, и я был не в состоянии объяснить, почему и как я сюда попал. Поглядел на часы: они остановились. Мне ужасно захотелось есть. В кармане я нашел немного денег, хотя мне казалось, что у меня их было больше. Я вышел из парка и, миновав Марбларч, вошел в кафе «Лайонз». Заказал сандвич и чашку чаю — это было все, что я мог себе позволить… Ожидая, когда мне принесут еду, я начал просматривать газету, оставленную на стуле кем-то из посетителей. Вы не можете себе представить, какое страшное потрясение испытал я! Последнее, что я помнил: я хотел зайти к своему другу, а затем собирался пойти в кино. Это было 28 января. Но на газете стояла дата — 30 января. Где же тогда я пропадал целый день и две ночи?

— Представляю, какой это был шок для вас! — только и мог произнести Уимзи.

— Шок? Думаю, вы правы. Но кроме того, я был до смерти напуган сделанным мною открытием. Официантка, подавшая мне мой заказ, наверняка подумала, что я сумасшедший. Представляете, какой у меня был вид! Я спросил у нее: какой нынче день недели? Она ответила с удивлением: пятница. Ошибки быть не могло. Не стану долго рассказывать об этом, потому что это отнюдь еще не конец всей истории. Кое-как проглотив бутерброд, я решил немедленно пойти к доктору. Он выслушал меня и стал выяснять, что из событий того вечера — 28 января — я помню. Я рассказал ему о встрече с друзьями и о том, что собирался пойти в кино. Но его прежде всего интересовало, где я находился во время воздушного налета. Тогда я вспомнил, что на самом деле попал под бомбежку, вспомнил грохот взрыва — но дальше, как ни старался, ничего вспомнить не мог. Доктор сказал, что испытанный мною сильный нервный шок привел к незначительной потере памяти. Такое случается, по его словам, довольно часто, и, дескать, причин для серьезного беспокойства нету… Затем он решил меня осмотреть — бомба, упавшая рядом со мной, непременно должна была оставить на моем теле какие-то отметины. Он приложил стетоскоп к тому месту, где должно быть сердце, затем передвинул его к Другой части груди и вдруг неожиданно воскликнул: «Дорогой мой, знаете ли вы о том, что сердце у вас находится справа?»

Я об этом, конечно, не знал. Внимательно ощупав меня, врач заявил о том, что все мои внутренние органы Расположены не там, где им положено быть, а как бы в зеркальном отражении. Понятно, что в его практике, конечно же, подобных случаев еще не было, и он с большим интересом стал расспрашивать меня о моей семье. Я сказал, что являюсь единственным ребенком, что мой отец умер — был сбит грузовиком, когда мне было десять лет, и что я жил со своей матерью в Брикстоне. Ну, тогда доктор, чтоб меня приободрить, сказал, что, хотя я и являюсь достаточно необычным пациентом, мне не стоит волноваться. Посоветовал идти домой и постараться успокоиться. Сказал еще, что дня через два, если я не буду волноваться, мое состояние улучшится. Я последовал его рекомендациям. Скоро ко мне вернулось хорошее самочувствие, и я уже начал думать, что, несмотря на те сложности, которые возникли у меня оттого, что я опоздал явиться вовремя из увольнения, и нужно было объяснять начальству причины, — эта странная история вроде бы закончилась. Но, как показали дальнейшие события, я очень сильно ошибался. С того злополучного дня прошло несколько месяцев. Была объявлена всеобщая мобилизация, и я опять получил увольнение — уже перед отправкой на фронт. Так вот, я зашел выпить кофе в Миррор-холл — уверен, вы знаете это место, по ступенькам вниз…

Уимзи кивнул.

— Там еще внутри кругом большие зеркала. Когда я случайно посмотрел в одно из них, висевшее рядом со мной, то увидел в нем молодую девушку, улыбавшуюся мне так, будто мы были с ней хорошо знакомы. Вы, конечно же, понимаете, что в зеркале я видел ее отражение. Я был абсолютно уверен в том, что она по ошибке приняла меня за кого-то другого, и сделал вид, что не заметил ее приветствия. Более того, несмотря на то, что я был еще так молод тогда, я сразу догадался, чем занимается эта девушка. Мать довольно строго воспитывала меня. И вдруг прямо над моей головой раздался насмешливый голос: «Привет, рыжий, не хочешь поздороваться?»

Я поднял глаза — девица стояла рядом. Надо заметить, она была бы очень хорошенькой, если бы не была так вульгарно накрашена.

«Я полагаю, мисс, — сказал я довольно решительно, — что у нас с вами какое-то странное знакомство: вы меня знаете, а я вас нет».

«Ну как же это, мистер Дакворти, и вы говорите это после той ночи, проведенной со мной в среду?» И произнесла она это таким насмешливым тоном!

Я тогда не придал большого значения тому, что она назвала меня рыжим: молодому человеку с моим цветом волос довольно часто приходится слышать от девушек подобные обращения, но то, что, обращаясь ко мне, она назвала мою фамилию, не могло не насторожить меня. «Вы по-прежнему настаиваете на том, что мы с вами знакомы, мисс?» — спросил я.

«У меня нет ни малейшего сомнения по этому поводу. А вы что — сомневаетесь?» — удивленно спросила она.

Знаете, я не стану подробно передавать вам весь наш разговор… Просто я вдруг понял, что девица встретила меня однажды поздним вечером на улице и привела меня к себе домой. И если верить ей, то наша встреча произошла именно в ночь воздушного налета. Вот что напугало меня тогда больше всего…