Домоправительница для Бездушника (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова

но сначала нас с головой захлестнула учёба, потом мне пришлось отбивать скромное бабушкино наследство от полчищ алчных родственников, о которых я никогда прежде не слышала, а затем моя подружка влюбилась. Элизабет, прибывшая к нам в университет иноземная аристократка, выгодно отличалась от всех остальных студенток фарфоровой кожей, большущими голубыми глазами, крупными кудрями каштанового цвета и точёной фигуркой, на которую засматривались (я сама видела!) даже преподаватели. С многочисленными поклонниками Лиз держала себя настоящей королевой, безжалостно удаляя из свиты тех, кто дерзнул прибегнуть в борьбе за её сердце к грязным методам, таким как привороты, разной степени подлости и прочие гнусности. Каково же было моё удивление, когда моя такая сдержанная и даже слегка (самую капельку, её это ничуть не портит) надменная Элизабет вдруг влюбилась. Её избранником оказался студент на два года старше нас, черноглазый брюнет, от холодной нахальной усмешки которого у меня в животе словно ледяная глыба появлялась. Я просила подружку не терять головы и быть осмотрительной, но когда отравленное любовью сердце слушалось голоса разума?! Лично я таких случаев не знаю.

Я досадливо вздохнула, губу прикусила, в очередной раз вспомнив, как тщетно прождала подружку всю ночь. Эх, не время мне сейчас перед деканом стоять да оправдываться, надо друзей кликать и искать Лизоньку, а потом, пока друзья в максимально доступной форме объясняют кавалеру, почему девиц-красавиц обижать не рекомендуется, проверить подружку на чары любовные. Ведь наверняка имеются, не могла Лизонька из-за какого-то самовлюблённого индюка голову потерять!

Я повернулась к Василевсу Горыновичу и горячо зашептала, добавляя в свои слова капельку подчиняющей магии:

— Василевс Горынович, прошу Вас, отпустите меня.

По губам преподавателя скользнула недобрая, воистину змеиная, усмешка:

— Охотно, Есения. Мы уже пришли, а потому более держать вас подле моей персоны у меня нет ни желания, ни необходимости.

Вот змей подколодный, бесчувственный! Я с досады великой чуть ножкой не притопнула, да преподаватель мой пыл быстро остудил:

— А за то, что Вы меня магией опутать хотели, я Вам дополнительную отработку назначаю, будете из оранжереи и зверопитомника грязь убирать. Неделю.

Что?! Да пакостничество и шкодничество наоборот поощряться должно, мы же не принцессы изнеженные, а самые настоящие ведьмы! Увы, слушать меня никто не собирался, Василевс Горынович без лишних слов втолкнул меня в кабинет декана, сам вошёл и дверь плотно за собой закрыл.

Модест Владович за бумагами сидел, на звук открывшейся двери голову поднял, меня увидел и скривился, словно ведро лимонов разом проглотил:

— Есения? Опять ты? И что на этот раз?

Я даже рта открыть не успела, Василевс Горынович вмешался:

— Едва не сорвала практикум по бытовой магии и напала на меня.

Брови декана удивлённо взмыли вверх:

— Напала на Вас? Это уже серьёзно. Есения, ты хоть понимаешь, что за такое я имею полное право отчислить тебя без права восстановления?!

— Да не так всё было…

Я попыталась оправдаться, но противный Василевс Горынович опять меня перебил:

— Ах, да, совсем забыл. По дороге сюда эта особа пыталась меня околдовать.

— Та-а-ак, — декан поднялся из-за стола, зло проскрипев ножками стула по полу. — Значит, применяла магию вне аудиторий и без разрешения преподавателя. Ясно. Ну-с, Есения, что ты можешь на это ответить?

А что тут скажешь? Особенно, когда всем твоим словам заранее никто не поверит. Я глубоко вздохнула, сглотнула, прогоняя непрошеные слёзы, и принялась рассказывать обо всём по порядку. О потерявшей голову от любви Элизабет и моём беспокойстве за неё, о том, как я старалась на практикуме и случайно вложила частицу души в кашу. О катастрофе из-за реакции Велизара на мою попытку пококетничать рассказывать не хотелось, но пришлось. Под пристальным взглядом декана, буравящим тебя не хуже потомственного василиска, особо не посекретничаешь. Когда я замолчала, Модест Владович вернулся к столу, но садиться не стал, прислонился к столешнице, скрестив руки на груди и продолжая буравить меня своим ледяным взглядом.

— Знаешь, Есения, какие слова встречались в твоём рассказе чаще всего? Я не хотела и я не думала. А для ведьмы отсутствие способности прогнозировать свои действия так же опасно, как и отсутствие желания делать что-либо.

Я горестно вздохнула и опустила голову. Ну вот, сейчас начнётся…

— Знаешь, я всё больше убеждаюсь, что ты выбрала неправильную специальность.

Что?! Да я потомственная ведьма в девятом поколении! Взмах холёной белой руки декана на корню загубил все мои возражения.

— И не смей пререкаться со мной, я этого не потерплю, особенно от такой, — Модест Владович коротко усмехнулся, — такой, как ты.

Я едва ли не до крови закусила губу и опять опустила голову, пряча глаза.

— Даю тебе месяц, нет, две недели испытательного срока. Если ты сумеешь обуздать себя, победишь лень и неуклюжесть, продолжишь обучение, а если нет… — декан сделал эффектную паузу.

Я облизнула пересохшие губы и хрипло прошептала, когда пауза стала просто невыносимой, а тишина резала уши мало не до крови:

— А если нет?

— Заблокируем родовую магию и вышлем тебя домоправительницей в какой-нибудь медвежий край. Будешь там до самой смерти в холопках у домовых бегать! А сейчас возвращайся к занятиям и помни, девочка, шутки закончились.

На негнущихся ногах, подталкиваемая в спину Василевсом Горыновичем, я покинула кабинет ректора. Вот это я влипла, нарочно не придумаешь! Самое обидное, что я ведь не хулиганка и не дебоширка, по общему пакостничеству и злодейству в числе крепких середнячков, не более, а мои благие намерения всенепременно к катастрофе вселенской приводят. Как так-то?

— И долго ты намерена изображать стоп соляной охранный? — проскрипел над моим ухом голос преподавателя. — Практическая работа сама себя не сделает, да и отработки долго ждать не станут. Или ты хочешь прямо сейчас покинуть стены нашего университета и приступить к обязанностям домоправительницы? Лично меня такой вариант только порадует, хотя твоего подопечного искренне жаль. Угробишь ты его, причём в особо циничной форме.

У, змей подколодный! У меня даже магия на кончиках пальцев заискрилась, так захотелось украсить чело Василевса Горыновича развесистыми рогами. А что, будет новое слово в науке: рогатый змей. Я даже лично готова в музее неестествознания полочку для уникального экспоната выделить. Разумеется, дальше мечтаний мои намерения не ушли, декан у нас начисто лишён чувства юмора и слов на ветер не бросает, он и колебаться не будет, сразу вышлет меня в какую-нибудь всеми богами забытую глушь, и буду я там почётной старшей помощницей младшей домовушки.

Я стиснула зубы, вскинула голову и ослепительно улыбнулась:

— Готова приступить к практикуму в любую минуту.

Звонок, который по замыслу учителей должен быть нежным,