Домоправительница для Бездушника (СИ) - Наталья Алексеевна Мусникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лиз? Лизонька, что с тобой?!
Подружка ко мне даже головы не повернула, продолжала лежать на спине, незряче таращась в потолок, словно сломанная кукла.
— Лиза! — я схватила подружку, затрясла её, захлопала по ледяным щекам. — Лиза, Лиззи, первая ведьма, да что с тобой?!
Подружка оставалась холодной, вялой и безгласной. Я опять уложила Лиз, сдёрнула со своей кровати покрывало вместе с одеялом, закутала подружку и бросилась к шкафу, в котором мы хранили запас зелий. Лихорадочно шепча заклинание подогрева воды, я достала тёмную пузатую бутыль, щедро плеснула из неё в Лизину чашку, старательно отсчитала двадцать три капли остро пахнущей сиреневой жидкости из прозрачного пузырька. Покосилась на продолжавшую слепо таращиться в потолок закутанную в одеяло, словно бабочка в кокон, подругу и вытащила из самого дальнего угла старательно запрятанный за всевозможными баночками, мешочками, пузырьками и флакончиками небольшой золотисто светящийся пузырёк. Это был эликсир жизни, уникальный артефакт, исцеляющий любую рану или хворь и способный даже воскресить мертвеца. Пузырёк подарил мне в день моего отъезда в университет отец, строго-настрого наказав на пустое деле ценное зелье не тратить, ибо от легкомыслия и небрежения теряется волшебная сила эликсира. Затаив дыхание, я капнула в чашку одну каплю эликсира жизни, тщательно перемешала, развела снадобье водой и метнулась с чашкой к подружке. Осторожно приподняв голову Лиз, я прижала чашку к её губам и принялась по капельке вливать исцеляющее снадобье. Мои усилия не прошли даром, щёки Лиз порозовели, взгляд стал более осмысленным, Элизабет с моей помощью приподнялась на кровати, забрала у меня чашку и вяло улыбнулась:
— А ты, и правда, даже мёртвого найдёшь.
— Пей, не отвлекайся, — я слегка приподняла чашку за донце. — Потом поговорим.
Элизабет безропотно допила снадобье и прижалась ко мне, словно маленькая девочка, которой приснился кошмар. Какое-то время мы сидели молча, крепко обнявшись. Я не лезла с вопросами, прекрасно зная, что когда Лиза захочет со мной поговорить, она первой начнёт разговор.
— Ты хорошая, — прошептала Лиза, мимолётно улыбнувшись, — возишься со мной… Только зачем? Не понимаю…
— Потому что ты — моя лучшая подруга.
— Я уже не ведьма, Сеня. Он выпил меня досуха, даже жизненные силы.
От услышанного я чуть на месте не подскочила, но сдержалась, мягко поглаживая Лиз по голове и внимательно слушая тихий шелест подруги.
— Я думала, у нас любовь, а он, — Лиз издала приглушённый то ли всхлип, то ли смешок, — он использовал меня. Представляешь, оказывается, у нас в университете есть вампир. Только он пьёт не кровь, а магию и жизненные силы. Представляешь?
Меня гораздо больше интересовало, почему наш досточтимый декан не почувствовал вампира, серые маги на такое вполне способны. И вообще, почему уже после первой непонятной потери дара студентки-ведьмочки не было проведено расследование. Как ни в чём не повинных (почти) девиц шпынять, так на то у Модеста Владовича находятся и силы, и время, и желание, а тут ничего не видит и не слышит! Ох, не нравится мне всё это! Я прищурившись посмотрела на подружку, определяя её потенциал. Мда, негусто, но зато декан не сможет обвинить нас в излишней мнительности и паникёрстве.
— Лиза, мы немедленно идём к декану.
Подружка даже головы не повернула, прошелестела осенним ветерком:
— Зачем?
— Ты должна рассказать, что с тобой произошло, чтобы мерзавец, сделавший с тобой такое, был наказан.
Лиза вяло покачала головой:
— Я ничего не хочу.
Я осторожно уложила Элизабет, проверила её энергетическую оболочку и сильно закусила губу, удерживаясь от вскрика: в энергетическом покрове Лиз зияла большая, медленно, но безостановочно расширяющаяся дыра.
Глава первая. И мстя моя будет ужасна
Спроси любого студента, выпускника и даже преподавателя университета Ворожбы, Трансформации, Духовидения и Целительства, и все они в один голос скажут, что не так страшно встретиться с голодным оборотнем, как разозлить ведьму. Оборотень, каким бы голодным он ни был, никогда первым не кинется, от сильного противника он укроется, а слабого, наоборот, может предупредить о надвигающейся опасности и даже защитить, случаи были. Разозлённая же ведьма, пылающая жаждой мести, не смотрит на титулы и магию того, кто её прогневал, она уподобляется огненному пульсару, который летит прямо в цель, уничтожая всё на своём пути. Поэтому ведьм с детства учат контролировать эмоции, прорабатывать страх, боль, гнев, выплёскивая их не в смертоносных заклинаниях, а в чём-то менее разрушительном, например, новых алхимических формулах. О такой вот формуле, открывающей истинную суть, я, глядя на истощённую до изнеможения Лизоньку, и вспомнила. Да, пока я мало что знаю о том, кто выпил мою подружку, но это лишь пока. В конце концов, я уже давно поняла, что наш университет — это, по сути, большая деревня, в которой все всё обо всех знают, нужно лишь правильно спрашивать и внимательно слушать. А этим я владею в совершенстве, можете даже не сомневаться!
Я поправила одеяло, поцеловала подружку в холодный лоб и вышла из комнаты. В коридоре постояла немного, покачиваясь с носка на пятку, прикидывая, куда броситься в первую очередь. Всё-таки целители важнее, Элизабет нужна помощь, причём срочно, иначе брешь в её энергетическом покрове станет невосполнимой. А это означает лишь одно: моя подружка уснёт и больше не сможет проснуться, сил не хватит. Я бросилась в крыло целителей, маневрируя в толпе высыпавших на перемену студентов и преподавателей. Зашипел чешуйчатый оборотень-первогодок, вытаскивая из-под моей ноги свой изрядно помятый хвост, вскрикнула, уронив кипу свитков, хранительница библиотеки, метнула мне в спину зелёную молнию огненно-рыжая ведьмочка, которая от моего толчка влетела локтем в косяк.
В крыле целителей царили тишина и покой, специальные заклинания поддерживали чистоту в коридорах и поглощали громкие звуки. Задыхаясь, всё-таки не стоило пренебрегать силовыми тренировками, я вбежала в целительскую и крикнула:
— Элизабет нужна помощь!
— Что ж ты так кричишь-то, — поморщился Елисей Иванович, с досадой глядя на расплывающееся по белоснежному халату светло-зелёное чуть дымящееся пятно. — Из-за тебя чай пролил.
— Так Вы снимите халатик-то, Елисей Иванович, — захлопотала пухленькая
