Состояние опасности - Витольд Зегальский

Тед нажал кнопку в стене. Кремовые плиты раздвинулась, открыв внутренность шкафа. Здесь висело несколько костюмов, лежали сорочки, несессер... Среди мелочей он заметил фотографию в рамке. Нажал кнопку, и на матовой поверхности появилось улыбающееся лицо девушки с голубыми глазами. Он долго рассматривал ее, пытаясь представить себе, как она восприняла трагическое сообщение. Потом опять нажал кнопку. Новое изображение не появилось: фотография оказалась единственной. Тед положил фотографию на место и подошел к окну.

Океан, омывая волнами стены станции, разбрызгивал пену, неспешно, зернышко за зернышком вымывал песок из бетонных стен. Светлая голубизна неба и более темная - моря сливались на горизонте. Ему показалось, что он понял, почему у девушки на фотографии голубые глаза. Наверное, Макс частенько стоял у окна.

На столе, рядом с экраном, лежала стопка бумаг и папок. Он бегло просмотрел их. Графики продукции, производительность машин, длинные ленты вычислений электронного мозга - все эти данные имели отношение к ремонту нижних горизонтов. Материала было много. Макс не терял времени даром. Тед подумал, что и ему надо будет заняться этим, чтобы заполнить несколько десятков дней пребывания на станции.

Он просмотрел названия микрофильмов в подсобной библиотеке. Нашел много микрофильмов об астронавтике, репортажей о космических полетах, романов и стихов. Макс когда-то пытался поступить в школу ракетных пилотов, но из-за незначительного дефекта сердца его кандидатуру отклонили. На его долю достались туристические экскурсии в лунные города и, может быть, тоска но несбывшемуся. Впрочем, Макс был хорошим ихтиологом и в совершенстве овладел своей профессией, что помогало ему отвлечься от мысли о рулях в кабине астронавигатора.

- Ну что ж, - сказал озадаченный Тед после осмотра, от которого, впрочем, многого и не ожидал, - надо заняться чем-то конкретным.

Некоторое время он в нерешительности глядел на записки. Потом все-таки взял их с собой. Часть производственных цехов бездействовала, под защитными покрытиями застыли ленты транспортеров, шестерни и подшипники. Роботы, выполняя решение контрольной комиссии, производили ремонт, заменяли вышедшие из строя части и смазку. Он подошел к одному из механизмов, у которого робот снимал огромную стальную деталь - ведущий вал с хватателей подъемника. Тед наклонился над размонтированной машиной. Предохранитель автомата задержал опускающийся рычаг с многотонным грузом. Робот ждал, пока Тед кончит осмотр и уберет голову.

Над ним висели ножи. Ряды ножей различного типа тянулись секциями на протяжении нескольких метров. Одни потрошили сырье, другие отделяли головы и хвосты. Отходы падали в канал, по которому их переправляли на нижние горизонты, где водились хищные виды рыб. Как и остальные машины на станции, эта была далека от требований современной техники. Тед пожал плечами и пошел дальше. Робот опять принялся за дело.

- Нет смысла запускать горизонты, - ворчал Тед под нос. - Все это похоже на огромный чулан. Здесь нужно устроить музей, и пусть автомат водит экскурсии. Нечего держать тут человека.

Он неохотно уселся за пульт управления и начал просматривать документы. Поначалу ему казалось, что разбираться в материалах, обработанных другим человеком, дело долгое, но вскоре он убедился, что это не так. Хаос в бумагах был только кажущимся: они составляли нечто целое, единую систему, дающую возможность быстро ориентироваться и в очень сложной ситуации. Прежде всего, Макс хотел исключить дальнейшие аварии. Автоматы под водой сами заменяли сработанные сегменты всасывающих каналов, латали дыры, восстанавливали сложную сеть электрических проводов. Положение было устойчивым, и вряд ли здесь Теда подстерегали какие-то неожиданности. Заданный центральному мозгу план технических осмотров гарантировал станции бесперебойную работу. На всех работающих горизонтах действовали телевизионные камеры, установленные в узловых пунктах.

Тед включил четвертый горизонт. На экране появились туманные контуры, потом они стали резче и наконец возникло четкое изображение внутренней части подводного зала, продырявленной просветами и устьями переходов. Степы, полные ниш и щелей, были отшлифованы морем. В колеблющихся колониях водорослей кормились косяки рыб. В потолке большой пещеры Тед увидел гладкий, воронкообразный выход шахты и ящик мегафона. Особые звуки привлекали в пещеру рыб, а мощный поток воды засасывал их в канал, ведущий в производственные цехи. Сейчас здесь было спокойно. Эксплуатация должна была начаться лишь через несколько месяцев.

Следующий день ушел на изучение содержимого папки. Когда утомленный Тед отодвинул ее от себя, была уже ночь. Подробный просмотр бумаг привел к совершенно неожиданным результатам: сто третий уровень был отремонтирован и полностью готов к эксплуатации. Макс уже передал центральному мозгу запись необходимых звуков для привлечения рыб. В папке Тед нашел и оригиналы - три перфорированные пластиковые таблички, содержащие всю технологию четырехчасового производственного цикла.

Он взглянул на фотографию, которую еще перед обедом принес из пустой комнаты Макса. Трехмерное лицо девушки улыбнулось ему из металлической рамки. Ему пришло в голову, что было бы приятно с ней побеседовать, нанести ей телевизит. Но он не знал ни ее фамилии, ни номера, а для выяснения всего этого при тех данных, которыми он располагал, потребовалось бы много времени. На одиноких станциях работники часто беседуют с электронным мозгом. Часто, намного чаще, чем это показывает статистика, они поверяют им самые интимные мысли, а в момент отъезда стирают их с кристаллов памяти. Можно было попробовать. Он спрятал фотографию в карман и вышел.

Производственный цех был уже готов к запуску, роботы стояли на своих местах около машин. Он сел за пульт и вызвал центральный электронный мозг. На пульте зажегся зеленый глазок экрана.

- Слушай, Ева, - сказал он, вынимая фотографию, - ты но знаешь, кто эта девушка?

- Это я, Ева.

- Ах, вот как, - буркнул Тед, - значит, это ты? Как твоя фамилия? Где ты живешь?

- Фамилия моя Джексон, а живу я здесь.

- Где? - удивился он. - На станции?

- Да, Тед.

Он взял себя в руки. Кроме него, на станции не жил никто. Это было какое-то чудачество Макса. Надо было спрашивать по-другому.

- А где ты жила раньше?

- В Амстердаме. Потом, перед тем, как меня засыпало лавиной, я жила в Альпах. Теперь живу здесь, а нахожусь там.

Он смотрел на фотографию. Девушка по-прежнему улыбалась.

- Значит, ты мертва, Ева?

- Макс так говорил, когда был в скверном настроении. Он говорил, что я не должна была взбираться на стену, но потом просил у меня прощения. Я жива, здесь живет мой голос и здесь меня можно видеть на экране.