Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С историями иногда помогает Йен, тут-то его неиссякаемый словарный запас к месту, а удалять письма хейтеров под комментарии Салли даже прикольно. Словом жаловаться особо не на что.
Вот только одна проблема…
В восемь вечера мой рабочий день закончен. Казалось бы, свобода… но в десять я уже сплю без задних ног. Режим-с.
«Слушай, длинноносая нимфа только что экспроприировала кошелёк вон того красавчика. И я не думаю, что юноша придёт в экстаз, когда это обнаружит».
Я вздрогнула; иногда Йен ставил меня в тупик. С моего места не было видно тех двоих, о которых он говорил, их загораживала кофемашина. А ещё он никогда не врал – по крайней мере, на вранье мне его ни разу поймать не удалось… Так, и что же делать? Те двое и впрямь не похожи на парочку, а парень явно увлёкся своим телефоном, а про рюкзак забыл…
«Просто убей их».
Нет, Салли. Не пойдёт. Мы не убиваем людей. Мы – что? Правильно, наставляем их на путь истинный и поим кофе. И собираем истории. Без крови, ладно?
«Ладно…»
Йен не мог промолчать.
«Просто припугни её, пощекочи нервишки. На королеву криминала она не похожа. Думаю, бедный заплутавший ягнёночек с клептоманией».
Хм, а что… Вполне может прокатить.
Я поломала печенье на поднос для дегустации и обошла стойку. Покружила по кофейне, угощая немногочисленных ранних пташек, и только тогда приблизилась к парочке. Салли затрепетала; для неё жертва – всегда жертва, даже если мочить никого, вообще-то, не планируется.
– Угощайтесь, пожалуйста, – с улыбкой остановилась я около подоконника, где устроилась носатая девчонка и симпатичный клерк в очках. – Новинка в ассортименте, тыква и тёмный шоколад.
Парень взял кусочек, почти не глядя. А к девчонке я наклонилась и шепнула:
– Кажется, вы случайно перепутали кошельки. Верните, и гвардию я информировать не буду.
Её лицо надо было видеть. Она побагровела, потом схватилась за свою сумку, скосила глаза на соседа… А затем раз – и кошелёк плюхнулся на подушку рядом с рюкзаком парня, а сама девчонка дала дёру.
– Вы уронили, – произнесла я негромко, привлекая внимание очкастого. Он моргнул, неохотно отрываясь от телефона. – Осторожнее, не забывайте свои вещи.
– А… спасибо. Вроде же молнию застегнул…
«На брюках – может быть, самое дорогое защитил, хвалю. На всё остальное внимания не хватило. Ах, молодость, молодость, столько энтузиазма, но ни грана осмотрительности».
Я с подносом вернулась за стойку. Йен оказался прав. Не то чтобы у меня такие мелочи вызывали вопросы, всё же за десять лет можно и привыкнуть, но интересно, как вообще голос в голове, по сути, отросток моей же больной психики, мог заметить воровку сквозь кофемашину…
«Объяснение крайне простое, моя очаровательная тугодумка. Ты – медиум, а я на данный момент, увы, не вполне жив».
Ага, как же. Размечтался, уже поверила… Как будто не понимаю, что и так хожу по грани. Ещё немного – и приму то, что эти голоса действительно существуют не только в моей голове.
И тогда – привет, психушка.
– …у меня от этого тумана по спине мурашки.
Фраза прозвучала внезапно; не то близко, не то далеко – не поймёшь сразу, и тембр был приятный, вкрадчивый. Рука дрогнула, и вкладка пропала с экрана – вместе с недописанной статьёй для «Шери». Открывать текст снова не хотелось: стоило сделать паузу в работе, и сразу проступила за чадом вдохновения нудящая головная боль, захотелось пить, солёных орешков и в уборную – вот так, всё одновременно. Обычное дело: если слишком сосредоточиться на тексте, сигналы тела как будто перестают доходить до мозга, но зато потом… Я закрыла компьютер и потянулась, машинально оглядываясь в поисках того, кто меня отвлёк.
И – почти тут же наткнулась на ответный взгляд.
Незнакомец у стойки не входил в число постоянных клиентов; не то чтобы я и их всех знала поимённо, но этого бы запомнила точно – из-за длинного, лошадиного лица, импозантной седины в густых волосах и оранжевого плаща. Серьёзно, оранжевого – как рабочие спецовки. Мужчина трепался с Тони, баристой, но смотрел только на меня, и даже на расстоянии видно было, что глаза у него зелёные и… светятся?
Какого…
«Отвернись».
Йен никогда не приказывал; я никогда не подчинялась, не раздумывая.
За окном действительно был туман, такой густой, что даже ближайшие фонари расползались бесформенными желтоватыми пятнами света. Стекло запотело наполовину, снизу; капли воды сползали к раме, оставляя дорожки. В горле было сухо. Меня колотило. Салли помалкивала, но я всё отчётливей сознавала потенциал каждой вещи вокруг меня: тяжесть – если поднять, остроту – если разбить; внутри зудело от желания слегка ослабить застёжку металлических часов и сдвинуть их к костяшкам пальцев, сжать кулак и…
«Включи компьютер и допиши статью».
Да-да, спасибо за заботу, папочка.
«Мои мотивы далеки от отцовских, сладкая, и ты это знаешь лучше, чем кто-либо иной».
Заткнись, сделай одолжение?
Незнакомец продолжал на меня смотреть; головная боль стала почти невыносимой, даже глаза заслезились. Буквы расплывались перед глазами, и я не столько печатала, сколько исправляла. Выжала из себя одну фразу, потом почти прикончила вторую, когда давление наконец пропало. В почте висело двадцать четыре непрочитанных письма; напоминание от редактора, уведомления из блога, приглашение на распродажу, советы по продвижению… Голоса в голове помалкивали, но мне и без них было ясно, что надо затаиться, притвориться обычной. Я набрала номер отца, и мы проговорили минут пятнадцать, кажется, даже условились вместе выбрать подарок тёте Гэб в воскресенье…
«В субботу».
Спасибо, Салли, что бы мы все без тебя делали.
Тем временем незнакомец куда-то подевался, хотя его плащ продолжал висеть на спинке стула, лениво шевелясь на сквозняке. Я быстро собралась и проскользнула в уборную. Уже потом, сполоснув руки и лицо, разглядела себя в зеркале
