Правда зеркала - Майкл Р. Флетчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безумие придало противнику нечеловеческую силу; он склонялся все ближе к мягкой, обнаженной коже. Бедекту было не удержать его. Сменив тактику, он ударил вютенда в спину всем телом, изо всех сил пригибая его голову вниз – и развернув ее ровно настолько, чтобы она врезалась в пол рядом с горлом Цюкунфт. Голова вютенда с влажным хрустом встретилась с камнем. Бедект приподнял ее – и опять услышал скрежет зубов безумца. Проклятые вютенды никогда не сдавались. Не дав мужчине снова потянуться к горлу девушки, он опять ударил его всем своим весом. Ему пришлось ударить вютенда головой о каменный пол раз пять, прежде чем тело противника наконец обмякло. Бедект стащил труп с Цюкунфт и бросил рядом. Она оцепенело уставилась на Бедекта. Лицо ее было в крови и осколках зубов вютенда.
Покончив с убийствами, Бедект опустился на колени в неловкой близости от Цюкунфт. Он тяжело дышал, ожидая, когда его сердце вернется к нормальному ритму. Прошли те времена, когда он мог убить в четыре раза больше людей и не испытывать ни малейших признаков усталости. Он повернул свою седую голову, покрытую многочисленными шрамами, и прислушался бесформенным обрубком левого уха. Ничего, кроме стука стекающей на пол крови и собственного неровного дыхания, он не услышал. Бедект прищурился и окунул тупой палец в лужу крови на полу. Поднес его к лицу, уставился на яркое пятно на нем и ухмыльнулся.
Она была красной. По-настоящему красная, как из распотрошенной свиньи. Не блеклый, какой-то серо-красный цвет, как в Послесмертии, а темно-красный цвет разорванной на куски жизни.
– Черт возьми, да, – прошептал он с жестокой радостью. – Мы сделали это.
Цюкунфт моргнула, наконец-то осмысленно глядя на него.
– Под «мы» ты подразумеваешь «я», – сказала она. – Я привела тебя к Рюккеру, тому единственному зеркальщику, чье зеркало соединяло мир живых с Послесмертием.
– Я убедил его отправить нас обратно.
– Ты угрожал убить его, – сказала она, прикоснувшись пальцами к синяку, уже проступившему на ее щеке.
– Я это и сказал.
Цюкунфт села, поправила рубашку, которая сползла с плеча, обнажив бледную плоть. Ее юбка обмоталась вокруг бедер, оставив длинные ноги голыми.
Бедект хмыкнул и отвел взгляд.
Она рассмеялась, мягко дыша своим идеальным маленьким носиком.
– Давненько не трахался, старик?
В последний раз это была Штелен, отвратительная клептик. В переулке. Нажрались и потрахались, как подростки. Ну, если и не подростки, то нажрались они оба вусмерть.
Бедект встал и кивнул на разбитое зеркало.
– Я видел там девушку, – сказал он не только для того, чтобы переменить тему, но и потому, что ему было действительно интересно.
– Да, – ответила она, отводя взгляд.
Он подождал, убедился, что продолжения не будет, но решил пока не нажимать.
– Где мы?
– Это Зельбстхас.
– Дерьмо.
В Послесмертии они шагнули в зеркало из Найдриха. Он предположил, что они и выйдут в Найдрихе, и отправил Вихтиха и Штелен в Зельбстхас, чтобы иметь возможность улизнуть. Почему Рюккер не упомянул об этом? А знал ли он, что так будет?
«Проклятые зеркальщики».
В голову Бедекту пришла еще одна мысль.
– Почему ты не предупредила меня о вютендах?
– Я не знала, – сказала она. – Пока мы находились в Послесмертии, заглянуть дальше того мига, как мы пересекаем границу, у меня ни разу не получилось.
– А теперь?
– Она показала обрывки будущего, – ответила Цюкунфт.
«Она?». Зеркальщики все были немного с прибабахом.
– И?
– Я разобрала только тот момент, когда ты бросил свой топор в зеркало.
Цюкунфт поднялась на ноги одним гибким, кошачьим движением. Бедект смотрел куда угодно, только не на нее. Независимо от того, к чему призывало ее тело, она была чертовым ребенком. Хотя по мере того, как он становился старше, само понятие «ребенок» для него все расширялось, похоже. Скоро ему будут казаться детьми все младше тридцати, судя по всему.
– Они ждали нас? – спросил Бедект. – А Морген знает?
– Я далеко не единственная среди зеркальщиков, кто умеет заглядывать в будущее, – пожала плечами Цюкунфт. Встревоженной она не выглядела. – Может быть, Моргену сказали его собственные Отражения. Может быть, он сам может видеть будущее. Он – бог.
Бедект не хотел об этом думать. Признанная всеми, хотя и ограниченная способность Цюкунфт прозревать будущее была главной частью его плана. Тот способ, которым она сошла с ума, позволял ему оказываться на шаг впереди всех остальных.
«Я убил мальчика, но я могу исправить все, к чему это привело».
Слишком поздно Бедект заметил, насколько ребенок сломлен, до какой степени то, что тому довелось испытать, искалечило его. Морген, собственный бог Геборене, был опасно безумен.
«Мальчик думает, что может сделать мир совершенным и чистым».
И он готов утопить мир в войне и крови, чтобы сделать его таким.
«Я приложил руку к тому, чтобы он стал таким, каков он теперь есть».
Он все исправит.
Морген был одержим чистотой еще до встречи с Бедектом. Но Бедект и его друзья-преступники, свихнувшиеся каждый на свой лад, открыли парню более мрачные истины. Они научили его лжи и недоверию. Они показали ему, насколько эффективно может быть насилие. Он наблюдал за их стычками и ссорами – и извлек уроки.
«Мы отравили его».
И теперь в идеальном мире Моргена не было места ни для Бедекта, ни для его друзей.
«И я… Я убил его».
У Бедекта имелся список того, чего он никогда делать не будет, – так вот надо было его и держаться. Он вспомнил, как вонзил нож Штелен в грудь Моргена. Мальчика пытали и жгли, и Бедект сказал себе, что это милосердие, что он убивает мальчика, чтобы освободить его от боли. Но правда была в том, что он собирался использовать мальчика-бога, оказавшись в Послесмертии. Бедект знал, что тоже умрет, и успел прикинуть возможный ход событий. Он убил мальчика исключительно из эгоистических соображений и обрек себя на отвратительное Послесмертие. Подобная участь была предначертана не всем и каждому – для таких людей, как он, существовал особый вид Послесмертий.
Смерть и последующее существование в плоском мире серой смерти обнажили истину. Его привели именно туда его собственные решения –
