Правда зеркала - Майкл Р. Флетчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Надо просто успеть раздобыть ей проклятое зеркало».
На кого бы ни работали эти вютенды, они не справились со своей задачей. Он был еще жив.
– Знаешь, – начала было Цюкунфт и замолчала на полуслове.
– Что?
– Разбить зеркало – обречь себя на семь лет неудач.
Бедект хмыкнул и ответил без всякого веселья в голосе:
– Если мы проживем четыре дня, я скажу, что мы уже неплохо справились.
Цюкунфт стиснула кулаки, желваки перекатились у нее на скулах.
«Да что я такого сказал?»
Он жестом указал на трупы:
– Обыщи их и забери деньги.
Она уставилась на него. Лицо ее стало маской, по которой ничего нельзя было прочесть.
– А почему не ты?
– Твоя одежда и так уже в крови.
– И если я заляпаю ее еще сильнее, то просто сниму.
Платье, зеленое, без сомнения, подобранное в тон ее глазам – он не мог даже представить себе, как ей удалось раздобыть его в сером мире Послесмертия, – обтягивало нужные места и драпировало ненужные. Бедект перевел взгляд на трупы.
«Лучше пялиться на них, чем на нее, не так ли, старик?»
Нет, и в этом и была вся проблема.
– Я обыщу тела.
Бедект принялся рыться в пропитанных кровью карманах и кошельках. Безрезультатно.
– Ты боишься меня, так ведь? – сказала Цюкунфт, наблюдая за ним.
Он обшарил последнее тело и поднялся на ноги. Хорошо, что он захватил с собой немного монет. И поскольку последнюю неделю Штелен, клептика, не было рядом, скорее всего деньги все еще были при нем.
– С чего бы? – осведомился он. – Я в любой момент могу переломать тебе все кости.
Он сжал целую, правую руку в кулак так, что костяшки пальцев хрустнули.
– Ты боишься на меня смотреть.
Он насмешливо фыркнул, не глядя на нее.
– Я тебе кого-то напоминаю? Дочь?
– Боги, нет, – Бедект двинулся к двери. – Пошли.
– Подругу из очень, очень, очень давних времен?
На этот раз он повернулся к ней и смерил мрачным хмурым взглядом.
– А, вот в чем дело. Возлюбленную из…
– Неужели я выгляжу как человек, у которого может быть возлюбленная?
– Некоторым женщинам нравятся большие мужчины. Ты весь в шрамах, и черты у тебя немного неправильные, но ты не урод. – Она наклонила голову, рассматривая его. – Не совсем урод, – поправилась она.
– Спасибо. – Бедект вновь сосредоточился на происходящем за дверью. Судя по всему, там все было в порядке, улица как улица. Оставалось надеяться, эти мирные звуки означают, что их там не поджидает целая армия.
– Так в этом причина? – спросила она.
– Ты же ребенок.
– Ребёнок? Едва ли. Я…
– Доживешь до моих лет, поймешь.
– Не получится, – треснутым голосом ответила она. – Я – гайстескранкен. Я уже умерла один раз, и мне всего двадцать. Я и половины твоих лет никогда не проживу.
«Она плачет, что ли?»
Он не осмеливался взглянуть на нее, чтобы убедиться. Время, проведенное с Штелен и Вихтихом, научило его многому, но отнюдь не тому, как реагировать на женские слезы. Даже Морген, юный бог Геборене, не плакал.
– Я… – Бедект не знал, что сказать.
Она верно оценивала свою ситуацию.
– И поэтому я каждый день, который у меня есть, буду жить на полную катушку. Если мне отведено мало времени, то, по крайней мере, я проведу его с толком.
«Тогда какого черта ты делаешь здесь со мной?»
Если уж на то пошло, как она оказалась в Послесмертии в таком нежном возрасте? Так же и кредо воина не связывало ее. Как ей это удалось? Самоубийство? Он не спрашивал и никогда не спросит. Он молился, чтобы она не рассказала ему этого сама.
– Хорошо, – сказал он, продолжая в упор разглядывать дверь. – Ты – совершенно взрослый человек.
– А, сарказм. Защита трусов.
– Трусов? – переспросил он, делая вид, что прислушивается к улице за дверью. – Да ты представить себе не можешь, что я…
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Когда ты забываешься, ты смотришь на меня как на женщину. Но в основном ты вообще избегаешь смотреть на меня, боишься. У тебя не хватает только уха и нескольких пальцев или чего-то еще?
Она его провоцировала, он это понимал, но все же ответил: «Нет», и сам рассердился на себя за то, насколько запальчиво это прозвучало. Боги, она вертела им более умело, чем Вихтих. Не коморбидик ли она – гефаргайст и зеркальщица одновременно? Отвратительная вышла бы комбинация: эгоцентричный псих, который знает будущее. Она видит, к чему могут привести ее манипуляции.
– Тогда почему? – мягко, почти умоляюще спросила она.
«Она играет со мной».
Это должна быть игра.
– У меня есть список, – почти против воли ответил Бедект.
– Список?
– Вещей, на которые я не пойду, – он рассмеялся. – Его было проще составить, чем список преступлений, которые я готов совершать.
– Вещи, что ты иногда говоришь, совсем не ожидаешь услышать от человека, который лупит противника головой об пол до тех пор, пока не раскрошит ему череп.
Что там принято отвечать на подобные заявления? «Спасибо»?
– «Смотреть на женщин» входит в твой список? – спросила она.
– Нет.
– Тогда посмотри на меня.
Бедект с рычанием повернулся к ней.
– У нас есть дела! Нам нужны лошади и припасы.
– Почему я нахожусь в твоем списке?
– Я не причиняю вреда детям.
Он сглотнул, вспомнив, как вонзил нож Штелен в сердце Моргена.
«Лжец».
Но лжи в его списке не было.
Цюкунфт открыла было рот, но закрыла, решив оставить то, что собиралась сказать, при себе.
«Она знает, что я убил Моргена».
Она знала – они здесь для того, чтобы исправить содеянное им.
Она посмотрела на него как на сумасшедшего. Или это жалость была в ее взгляде?
Бедект распахнул дверь и шагнул на улицу, оказавшись в самой толкучке. Люди, не испытывающие и тени безумия, суетились и отпихивали друг друга на своем пути туда, куда ходят люди, чья жизнь не заполнена убийствами и кражами.
Бедект остановился да так и застыл. Город Зельбстхас в Послесмертии отличался от Зельбстхаса, из которого он и его друзья-убийцы выкрали Моргена, но этот Зельбстхас выглядел совсем не таким, каким Бедект его запомнил. Улицы здесь всегда были чистыми и прямыми, но теперь они находились в безупречном состоянии и просто сверкали белизной. Он посмотрел на булыжники мостовой под ногами и сморгнул. Их побелили или заменили на белые камни, добытые там, где их добывают? Он помнил, что люди здесь мягче и счастливее, чем в любом городе-государстве, в котором ему довелось побывать; единственным исключением можно
