Где-то на земле есть рай - Валерия Вербинина

— Как ваша фамилия? — спросил он первое, что пришло ему на ум.

— Синеокова, — ответила я, и мой собеседник выпал в осадок вторично.

Одним словом, если мне и светила работа в полиции, то только в качестве какой-нибудь секретарши, заполняющей бумажки. И я до сих пор так и не смогла добиться от Паши вразумительного ответа на вопрос, почему он решил рискнуть и дал мне шанс.

Уже через месяц новой работы я поняла, что возможностей найти здесь материал для романа, который меня прославит, у меня мало, если только я не захочу написать жесткое и бескомпромиссное повествование о том, как выглядит работа полицейского изнутри. Если говорить всерьез, это тяжелый, изматывающий труд, ничего общего не имеющий ни с сериалами, ни с популярными боевиками, где герои палят направо и налево и лихо мочат все, что движется. Да, у меня есть право на ношение оружия, но если я его применю — хоть один раз, — у меня могут быть такие неприятности, что я не отмоюсь до конца своих дней. Однако это еще не самая серьезная из проблем, с которыми приходится иметь дело.

Настоящие проблемы начинаются, когда в число подозреваемых попадают люди, которые по тем или иным причинам считают, что стоят выше закона. Если же ты пытаешься в этом усомниться, они тотчас готовы тебя уничтожить. Настоящие проблемы возникают со следователями, готовыми за взятку отпустить преступников, которых ты долго выводил на чистую воду и с немалым трудом доказывал их вину. И если уж говорить начистоту, коллеги, разъезжающие на элитных автомобилях и покупающие недвижимость за границей, в то время как официальная их зарплата не превышает 70 тысяч рублей, тоже проблема. Потому что безнаказанная коррупция заразна, и еще потому, что система, прогнившая сверху донизу, априори не может функционировать нормально.

В общем, я бы ушла из полиции уже через месяц работы в ней, если бы не Паша. Расставлю, пожалуй, разом все точки над «ё»: я в него не влюблена, ничего подобного. Просто бывают такие мужчины, одного из которых увидишь — и сразу же хочется зачислить его своим братом или другом или кем-то в этом роде. Они кажутся простыми, но на них можно положиться, с ними можно поделиться тем, чего не расскажешь даже родной матери. Вот лохматый, чем-то похожий на воробья, Паша — именно такой. Если система еще держится, то только на таких, как он, потому что он порядочный, профессиональный, одним словом, настоящий человек. Кстати, любопытное дело, из-за которого на стуле заливается слезами наш гость, раскрыл именно он.

За окном весна, в отделении кипит жизнь, и, если бы не рыдающий гражданин, можно было бы сказать, что все идет как всегда. Но именно субъект с бородкой вносит в это сказочное утро элемент диссонанса. Внешне он худощав до болезненности и нескладен, с острыми коленками и довольно красивыми кистями рук. Шатен, но волосы уже отступают с висков, оставляя залысины. Фамилия шатена — Савин, имя-отчество — Илья Львович, год рождения — 1961-й, пол не вызывает никакого сомнения. Это интеллигент, да не простой, а с убеждениями. Главное из них состоит в том, что интеллигенция является единственным стоящим достижением общества, а все остальные слои этого самого общества существуют исключительно для того, чтобы досадить интеллигентам. К примеру, пролетарии грубы и примитивны, политики ведут страну в пропасть, а стражи порядка по-хорошему заслуживают только того, чтобы их расстреляли, желательно через одного. Вслух, конечно, он этого не высказывает, но его отношение уже чувствовалось в том, как он брезгливо цедил слова сквозь зубы, разговаривая с нами, и в презрительном взгляде, которым он смерил нас, едва переступив порог.

— Во-первых, я совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось вызывать меня, да еще требовать, чтобы я приехал немедленно. Если это первоапрельский розыгрыш, то крайне неудачный. В конце концов, у меня работа, обязательства… но, наверное, таким, как вы, вообще не понять, о чем я говорю…

Тут обычно терпеливый Ласточкин не на шутку разозлился. Я увидела, как у него на скулах ходуном заходили желваки.

— Может быть, вы сначала выслушаете, зачем вы нам понадобились? А то так сразу, знаете ли, оскорблять людей…

Савин распрямился на стуле, воинственно выпятив бородку и, довольно похожую на куриную, грудь.

— Людей? Ну-ну…

— Сейчас мы поговорим, и вы уйдете, — вмешалась я, чувствуя, что Паша весь кипит. — Собственно, у нас к вам всего один вопрос: за что ваша жена собиралась вас убить?

… Все это случилось примерно четверть часа назад. Конечно, поначалу, опомнившись, Савин стал возмущаться. Что это за провокация? Какое отношение к делу имеет Дина, его любимая и даже ненаглядная жена? И вообще, что это за скверные шутки?

Увы, ни о каких шутках в данном случае речи не шло. Прожив более десяти лет с любимым и также ненаглядным мужем душа в душу, Дина Савина приняла решение его заказать. С этой целью она отыскала киллера, и великим, ни с чем не сравнимым счастьем для Савина оказалось то, что настоящий киллер был к тому моменту схвачен, а под его видом действовал капитан Ласточкин. Именно он принял от мадам Савиной заказ и деньги — аванс за убийство мужа, — после чего ее взяли, что называется, с поличным. Не отвертитесь, любящая супруга!

Паша обрисовал обстоятельства дела, рассказал о задержании Дины и объяснил, что Савину, как предполагаемой жертве, придется кое о чем рассказать. За что жена захотела сжить его со свету? Что он такого ей сделал? Потому что на этот счет у самой заказчицы ничего узнать не удалось. Поняв, что ее дело проиграно, она замкнулась в угрюмом молчании и наотрез отказалась отвечать на все вопросы.

Уразумев наконец, что все это не шутка и что лично ему никто не желал ничего дурного за вычетом, разумеется, его дражайшей половины; что менты, по крайней мере некоторые, вовсе не звери и просто выполняют свою работу, скучную, тяжелую, но все-таки необходимую обществу работу, причем необходимую не меньше, а может быть, и больше, чем работа в университете, где преподавал сам Савин, — так вот, поняв наконец все это и осмыслив, что с ним только что произошло, а главное, что чуть не произошло, наш свидетель издал какой-то булькающий звук, бородка его поникла, он скрючился на шатком стуле и разразился слезами.

Мы с Ласточкиным переглянулись и, кажется, одновременно пожали плечами. Савин рыдал, его плечи ходили ходуном, стул под ним шатался, как в эпилептическом припадке. Чтобы не смотреть на взрослого плачущего мужчину, я отвернулась и начала заполнять протокол.

— Год рождения, будьте добры… Место работы…

Савин всхлипнул и полез в карман за платком. Мало-помалу он приходил в себя. Теперь за дело взялся Ласточкин. Есть ли у Ильи Львовича недвижимость? Значительные сбережения? Не получил ли он от кого-нибудь наследство? В какой квартире он сейчас живет? Ну и, на закуску, не изменял ли он жене, не обижал ли ее? А может быть, он швырял в нее в гневе полное издание «Российской истории» Соловьева? Ведь преподаватели такие непредсказуемые…

Однако Савин был тверд. Нет, он не получал никакого наследства, у него не было особых сбережений, и он никогда ни в кого не швырялся книгами, а тем более «Российской историей». Живет он в двухкомнатной квартире в спальном районе. Кстати, как насчет старой машины — сойдет она за недвижимое имущество или нет?

Ну что ж, квартира и машина — это уже что-то, только за это в Москве ежегодно убивают тысячи людей. Однако Ласточкин попробовал зайти с другого боку. Может быть, у жены кто-то есть? Не появился ли в ее жизни человек, с которым она могла бы, хм… связать свое светлое и свободное от постылого супруга будущее? Может быть, у Ильи Львовича возникали на этот счет какие-нибудь подозрения?

Савин как-то скис, но уверенности в его голосе все же не поубавилось. Ничего подобного он за Динулей не замечал, и вообще она чудная, отзывчивая, интеллигентная женщина, и он до сих пор не может поверить, что она могла обойтись с ним столь жестоко.

— Чем, кстати, занимается ваша жена?

— Преподает. Как и я… Скажите, а вы не могли совершить ошибку? Может быть, ее арестовали случайно, она только мимо проходила?..

— Нет, Илья Львович. Ее арестовали в момент подтверждения заказа и передачи денег.

Золотой пыльный луч рассекал комнату надвое, и лицо Савина в нем казалось совсем старым. Ласточкин потер висок и взглянул на меня. Поняв этот взгляд, я тотчас же поднялась с места и вышла в коридор, как всегда полный снующих взад-вперед людей. Едва не наступив на ногу молодой женщине в голубом костюме, которая примостилась в нише между окнами, я вошла в кабинет лейтенанта Поспелова, где находились сама Дина Савина, следователь Стас Зарубин и сам Поспелов, участвовавший в задержании. Губы Савиной стянулись в тонкую упрямую черту, руки, лежащие на коленях, были крепко сжаты.

— Стас, пора… На очную.