Омлет с сахаром - Жан-Филипп Арру-Виньо

— Шесть? — уточнил Жан А. ошарашенно.

— Красивое число, правда? — обрадовалась мама. — Ровненькое такое, круглое, как мамин животик. С маленьким хвостиком, как у вишенки… Мне всегда нравились четные числа. Хорошая новость?

Мы были просто ошеломлены. Представьте себе спасающихся в тесной лодке пассажиров тонущего корабля, которым вдруг объявляют, что нужно снова потесниться — спасли еще одного… И тут посыпались вопросы. Мама отвечала на них с улыбкой, а мы ни в коем случае не должны были ее разочаровать.

— Ребеночек к Рождеству? А он поместится в яслях под елкой?

— А он будет носить очки, как Жан А.?

— А мне можно будет его подержать?

— А с ним нужно будет делиться?

— Подождите, — встрял Жан А. — Вы забыли о самом главном.

Мы дружно повернулись к нему.

— А если будет девочка? — сказал старший, с видом всезнайки поправляя очки на носу.

— Этого не может быть, — ответил Жан В.

— Почему это, умник? Если хочешь знать, девочек по статистике рождается куда больше, чем мальчиков.

— Да-да! Девочка! — стал кричать Жан Д.

— Мальчик! Мальчик! — подхватил Жан Г.

— Давайте проголосуем, — предложил Жан В.

Мама подняла руку, призывая к тишине.

— Этого мы сами решить не можем, — внесла она ясность. — Мальчик или девочка — об этом мы узнаем только весной. А пока это секрет! Всем молчок!

— Но как мы его назовем? — настаивал предусмотрительный Жан В.

— Нужно подобрать такое имя, которое подойдет и мальчику, и девочке, — нашелся я. — Доминик, например, а если она, то Доминика.

— Камиль или Камилла!

— Даниэль или Даниэлла!

— Но это ведь не одно и то же, умник, — не смог промолчать Жан А.

— А что нам календарь советует? — внес предложение Жан В.

— Нет уж, если будет девочка, мы назовем ее Элен.

— Элен, — возмутились мы хором. — Опять?

«Элен» собирались назвать меня, если бы я родился девочкой. Жана А. тоже. И Жана В., и Жана Г., и даже Жана Д. Мои «изобретательные» родители остановились на этом имени всерьез.

Иногда я пытаюсь представить, на что была бы похожа наша семья, если бы мы все были девочками. Пять Элен! Одна в очках, другая — пышечка, как я, и т. д. И папа, который в них вечно путается.

— Элен, оставь Элен в покое. Не мешай Элен спать!

Конечно, он бы придумал что-нибудь вроде «Элен I, Элен II, III, IV, V», как папы римские или французские короли.

— Ясно, будет девочка, — подытожил Жан А. — Статистика не врет. И девочек всегда больше любят…

— Жан А.! Не говори плохо о своей сестричке.

— Она и моя сестричка тоже, — обиделся Жан Г.

— Нет, моя, — встрял Жан Д.

Тем вечером, передвигая своего барашка под елкой, я вдруг отчетливо представил, как в следующем году среди наших барашков появится шестой малюсенький гипсовый собрат, который тоже каждый день с начала декабря и до самого Рождества будет пододвигаться к яслям. А в волшебную ночь и вовсе дойдет вместе с остальными до бычка с осленком. И это будет барашек Элен I, королевы Жанов. Моей единственной сестры. Нашей единственной сестры. И ее надо будет делить на пятерых.

Похоже, все только начинается.

Рождество в горах

На рождественские каникулы мы поехали в горы.

— Вашей маме нужно подышать, — пояснил папа. — И малышу тоже необходим свежий воздух. А лучше морозной свежести гор ничего не придумаешь. Вот увидите, вам всем понравится.

Кстати, наш папа — врач. Ему видней. Нам же «морозная свежесть гор» ни о чем не говорила. Особенно когда выяснилось, что:

— И это, мальчики, мой вам рождественский подарок. В этом году Дед Мороз отправляет нас в горы. Это, кстати, удовольствие не из дешевых. Так что бодро и весело готовимся к путешествию. И без разговоров!

Больше всего дулся Жан А. Немудрено, ведь телевизора нам теперь не видать как своих ушей.

— И мы будем кататься на санках? — радостно вскрикнул Жан Г.

Похоже, радостно было ему одному.

— Вот сам и катайся, — не выдержал Жан А. — Если в отеле не будет телевизора, вы у меня все попляшете!

У меня есть специальный черный список подарков на Рождество.

Он так и называется: «То, что НЕ надо мне дарить».

Я его пополняю каждый год.

Туда я вношу то, что ни в коем случае не хочу получить в подарок, как, например, галстук от бабушки Жанетт, который к тому же приходится напяливать, когда мы едем к ней в гости.

Так вот, НЕ надо мне дарить:

• интеллектуальные игры, потому что Жан А. всегда мухлюет и, соответственно, выигрывает;

• 12 томов энциклопедии от тети Люси;

• набор юного химика — такой есть у моего друга Франсуа, и ничего интересного там нет;

• подписку на церковную газету.

Но больше всего меня бесит, что мало того, что подарки дурацкие, так еще надо улыбаться и говорить «спасибо».

Не раздумывая, я добавил в свой список:

• морозная свежесть гор.

Мы впервые ехали в горы все вместе, и пришлось одолжить теплую одежду у родственников. Представляете, сколько у нас было чемоданов? Даже мама, у которой всё под контролем, нервничала всю неделю.

И вот мы всемером на вокзале, в пуховиках и вязаных шапках. Папа пересчитывает чемоданы. Он, кстати, какой-то красный. Маме нельзя таскать тяжести, а папа у нас сильный. Но четыре чемодана и два рюкзака — это все-таки немножко перебор даже для него. И мне показалось, что, несмотря на модную шапку-ушанку, которую ему одолжил дядя, папе не так уж весело.

Всемером можно было занять полвагона. Мы, конечно, подняли бучу в борьбе за верхние полки, и папе пришлось применить силу.

— Может, ты погуляешь со старшими по перрону, — предложила мама папе, — а я в это время разложу тут вещи.

Вечерело. Мы ходили с папой туда-сюда, пока он окончательно не успокоился и не стал показывать нам поезд. В это время малыши буквально прилипли к окнам вагона и корчили нам рожи.

— Папа, а что это за антенка такая на крыше локомотива? — спросил я.

Папа с умным видом начал объяснять:

— Это однофазный пантограф, сынок. Он нужен для того, чтобы… Ну, это такая штучка, которой…

Мы дали папе выговориться и помчались в поезд, потому что тетя в форме уже вовсю махала флажком.

Когда поезд тронулся, мама спросила:

— А где это наш Жан В.?

— Жан В.? — удивился папа. — Разве он не с тобой оставался?

— Нет, он ушел с тобой!

Папа пулей полетел в тамбур — там никого!

И тогда он заметил Жана В. на перроне, в пижаме и с пальцем во рту. Он смотрел на нас через окно, как на сумасшедших рыбок в аквариуме. К счастью, поезд еще не успел набрать скорость. Папа с криками «извиняюсь, простите!» растолкал пассажиров, плечом толкнул дверь и повис в воздухе, стоя на ступеньке вагона…

…Держась за поручень, он схватил Жана В. за штанишки и одной рукой швырнул его в вагон, как плюшевого медвежонка. Я уже говорил, что мой папа очень сильный?

Ошеломленный Жан В., похоже, так и не понял, что с ним приключилось. Не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться, что в следующие пятнадцать минут нам всем влетело бы по первое число.

— Ты… Ты!.. — схватив Жана В. за воротник, кричал папа.

Спасло его только то, что вокруг папы столпились пассажиры и с восторгом аплодировали ему как герою. Подпихивая Жана В. вперед, папа с гордо поднятой головой шагал по коридору вагона и, кивая в разные стороны, благодарил за внимание, бурча: «Спасибо, спасибо».

«Смертельный номер воздушных акробатов Жанов, — подумал я. — Невиданный цирковой трюк!»

Папа захлопнул за собой дверь купе:

— На сей раз, ребятки, вам точно не поздоровится…

И в эту минуту зашел контролер проверять билеты. Папа буквально побледнел, когда понял, что забыл удостоверение многодетной семьи и скидок нам теперь не видать. Пришлось договариваться… Наконец все улеглись, и наступила тишина.

Лежа на верхней полке, я наблюдал, как по потолку мелькают лучи фонарей. Такое ощущение, что мы в маленьком уютном домике, который бежит в темноте ночи. Волшебное зрелище!

— Ты спишь? — прошептал Жан А.

Я не отвечал. Я бы с радостью включил лампочку и почитал, но момент был явно неподходящий.

И вдруг надо мной склонилось нечто похожее на летучую мышь — голова болталась сама по себе и корчила мне рожицы.

— Так ты спишь или нет? — повторил вопрос Жан А., сжав руками губы в трубочку.

— Всем спать! — взревел папа в темноте. — Первому, кто шевельнется, мало не покажется.

Жан А. живенько скользнул на свое место, и больше ничто не нарушало тишины, кроме стука колес мчавшегося в ночь поезда.

— Какой тут воздух! — вдохнув полной грудью, восхитился папа. — Дышите морозной свежестью гор!

Утро. Мы все дрожим от холода и хотим есть. Папа же снова пересчитывает чемоданы. Снег под ногами противный и грязный от черных следов автомобильных колес. Автобус, который везет нас в отель, то и дело выбрасывает в «морозную свежесть гор» темные от солярки выхлопы.