Омлет с сахаром - Жан-Филипп Арру-Виньо

— Туалет прорвало, — пояснил папа. — Я провел все утро в поисках сантехника. Если никто не признается, тем хуже для вас. Сегодня бассейна не будет!

И мы поплелись домой. Папа шел впереди, мы — сзади с портфелями за плечами, повесив нос и переглядываясь в поисках виновного.

— Если вы не хотите отвечать за свои поступки, будете наказаны. Марш по комнатам! — приказал папа.

— Мне надоело, — занервничал Жан А., когда мы остались одни. — Мне просто осточертело отвечать за ваши глупости!

— Это не я, — сказал Жан В.

— И не я, — тут же присоединился к нему Жан Г. — Во-первых, я еще маленький и не знаю, что такое километры…

— А я напомню тебе, — продолжал Жан В., — что, когда родители были в кино, ты устроил в доме потоп.

— Нет, это был Жан Б. Это он открыл тогда все краны, а я просто не знал, как их потом закрыть.

В тот злополучный вечер, когда родители ушли в кино, виноваты были все.

Началось с того, что мы хотели искупать черепаху, а потом просто забыли закрыть кран.

Когда папа с мамой вернулись домой, уже залило лестничную клетку. Мы ревели, стоя на стульях, а черепаха прогуливалась по квартире, где на полу было сантиметров десять воды.

Словом, в забитом туалете признаваться не хотел никто. Мы начали ругаться, а потом Жан А. сказал:

— У меня есть план. Давайте скажем, что это Жан Д. В бассейн он не ходит, к тому же он папин любимчик. Ему ничего не будет.

Все были согласны, кроме Жана Д., который стал ныть и угрожать, что все расскажет папе.

— Давайте тянуть спички, — предложил я.

Сказано — сделано. Жан А., который всегда хочет быть главным, разломал пять бамбуковых палочек из своей игры «Микадо», зажал их в кулаке, и мы стали тянуть по очереди.

Конечно же, самая короткая досталась мне.

— Ты специально! Я знаю, ты мне ее подсунул, — возмутился я.

— Да чем ты рискуешь, в конце концов? — начал убеждать меня Жан А. — Ты признаёшься в порче туалета, получаешь хороший нагоняй, и мы все идем в бассейн… Ничего сложного, по-моему!

— Легко сказать! Если это так просто, вот пойди и сам признайся.

— Ага, нет уж! — возмутился Жан А. — Уговор дороже денег. К тому же, я заметил, всегда выпадает на самого жирного.

— Я не жирный. Только попробуй еще раз меня так назвать!

Но сейчас времени ссориться не было, да и шансов пойти в бассейн тоже почти не оставалось.

— Ну давай уже, иди! — подбадривал Жан В., пожимая мне руку со всей силы. — Я буду гордиться тобой, братишка!

— Обещай, что завещаешь мне свой швейцарский ножик, если вдруг что случится! — крикнул Жан А. мне вдогонку.

Я глубоко вдохнул и постучался в гостиную.

— Войдите! — раздался папин голос.

Еще секунда — и я убегу. Не очень-то мне сегодня и хочется в бассейн. Но в памяти предательски всплыла дорогая сердцу картинка золотистого пирожка с сыром и капусточкой…

В общем-то Жан А. прав. Что со мной может случиться? Ну покричит папа, поругается как следует, но, как он сам любит говорить, «признание вины смягчает наказание», и все рано или поздно закончится… Мы быстренько наденем плавки, и больше об этой истории никто и не вспомнит.

Но все получилось совсем не так.

Папа, похоже, был просто вне себя от злости, и впервые в жизни меня отшлепали по попе ремнем!

— Ну что там? — набросился на меня с расспросами Жан А., когда я вернулся в комнату, словно стойкий оловянный солдатик, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться от боли. — Прокатило?

— Нет, — помотал я головой в ответ.

— Ну ты и слабак! — выпалил Жан А. — Что ж, пойду я. Посмотрим, кто кого.

Когда он вернулся, красный и с подтяжками в руках, мы поняли друг друга без слов.

Жан В. тоже сходил, потом Жан Г., а под конец и Жан Д. Вот ему, кстати, повезло — у него хоть подгузник был в качестве защиты.

Каждый из нас подходил к папе и признавался в содеянном с туалетом.

Но папу так легко не проведешь, и в бассейн мы все равно не пошли.

Нет бассейна — нет пирога. До конца дня мы просидели запертые в комнате. Точнее, простояли, потому что сидеть — попа болела.

— А тебе я еще припомню короткую палочку, — пригрозил Жан А., испепеляя меня взглядом. — К тому же это была моя любимая игра «Микадо»! Во что мне теперь играть?! Подумай, как будешь возмещать мне ущерб из карманных денег.

Я не выдержал и треснул его как следует. В драку бросились всей гурьбой. Жан Д., как самый маленький, царапался и таскал нас за волосы, Жан Г. пытался влить в рот Жану В. содержимое чернильницы, в то время как мы с Жаном А. катались по полу. Настоящая драка, как в кино про ковбоев!

Да и черт с ним, с бассейном, — субботка выдалась еще та!

Особенно когда туалет прорвало повторно.

Когда раздался шум в трубах, а вслед за ним — страшная ругань, мы всё еще дрались.

Выбежав в коридор, мы увидели папу, шлепающего по грязи с вантузом в одной руке и половой тряпкой — в другой.

— Где этот… мастер-ломастер? — начал он.

Потом заметил нас (мы тихо хихикали в засаде).

— Очень смешно? — покраснел папа. — Вы у меня дождетесь! На следующий год точно отправлю вас всех в интернат для детей военнослужащих!

Он угрожал нам интернатом всякий раз, когда был вне себя от ярости.

Мы быстренько разбежались по комнатам и с торжествующим видом захлопнули за собой двери.

Месть — приятная штука!

Не знаю, относится ли это к делу, но вечером я слышал, как мама сказала папе:

— Очень мило с твоей стороны помогать мне, потому что я беременна, но зачем было выбрасывать в туалет коврик морской свинки?

В следующую субботу мы пошли в бассейн как ни в чем не бывало. И происшествие с туалетом больше никто не вспоминал.

Интересно почему.

Детективный четверг

Как-то в четверг, когда шел сильный дождь, Жан А. предложил:

— А не сыграть ли нам в детективов? Давай откроем свой «Клуб детективов», а?

В городе Шербур, где мы живем, по четвергам всегда идет дождь. В другие дни тоже, конечно, но в четверг — это очень неприятно, потому что по четвергам у нас в школе нет уроков. В нашем учебнике по географии Шербур как раз и упоминается как самый дождливый город Франции. Приятно, конечно, жить в знаменитом городе, но особенно по четвергам очень хочется, чтобы это был самый солнечный город Франции.

С утра с Жаном А. мы обычно ходим в библиотеку. Он всегда берет книги про то, как собирать самолеты или машинки, ну или исторические книжки про солдат Наполеона, а я люблю читать про детективов и приключения. Я просто обожаю все мальчишечьи детективы. Такие, например, как «Великолепная пятерка» или «Секретная семерка»[1], «Приключения Мишеля»[2] — все, что выходит в серии «Юный детектив», а также расследования Нэнси Дрю, сестер Паркер или приключения Всемогущей Франсуазы, что особенно нервирует Жана А.:

— Это совсем тупость! Книжки для девчонок!

Кстати, ему повезло: часто по четвергам после обеда он ходит смотреть фильмы про Зорро к соседу Стефану.

Стефан — лучший друг Жана А. Возможно, потому, что у него есть телевизор и живет он в одном доме с нами. Они обмениваются марками, наклейками из жвачек и брелоками.

— Эх, — потирает руки Жан А., всякий раз возвращаясь от Стефана со своей волшебной коробочкой под мышкой, — я опять его обдурил, растяпу.

Поскольку Жан А. — самый старший, дедушка Жан подарил ему свою коллекцию марок. Это целые пачки пожелтевших малюсеньких марок с изображением королей и королев и с совершенно непроизносимыми названиями стран: Трансильвания, Чехословакия, Белуджистан…

Жан А. трясется над каждой своей марочкой. Он берет их специальным пинцетом, перекладывает по страничкам альбома, сверяет по специальному каталогу коллекционеров, который каждый год ему покупает дедушка Жан. На его столе всегда стоит мисочка со специальной жидкостью, похожей на клей. Он кладет туда конверты, за сутки они размокают, и марка легко отклеивается, после чего Жан А. сушит ее между двух промокашек.

— Кто тронет мои марки, — не перестает он нам напоминать, — убью.

Однажды я захотел сделать Жану А. сюрприз: взял его дряхлые марки за шесть копеек и обменял у своего друга Франсуа на целую серию новеньких и красивых. Они прямо пестрели всеми цветами радуги. Серия была посвящена олимпийским видам спорта.

Я думал, что Жан А. просто сойдет с ума. Он внезапно пожелтел, потом позеленел, а затем стал красным, как свекла.

— О боже! На помощь! Мне плохо! — вопил он, расстегивая воротничок рубашки.

А вечером мне досталось от папы.

— Цена марки не зависит от ее размеров! — кричал папа. — Самые ценные марки — это самые старые! Коллекционеры готовы отдать целое состояние за «пожелтевшие обрывки», как ты их называешь!