Ландау и Лифшиц (анекдоты о великих) (СИ) - Всеволод Шипунский

- А что ж ты хочешь, чтоб вся Нобелевка целиком досталась одной этой дубине Черенкову? И одной трети ему - за глаза. А Тамм и Франк люди приличные, да и физики порядочные! Но самим им премии никогда не получить… А так все трое будут счастливы!

*    *    *

Рассказывают, что однажды один амбициозный сотрудник Института физпроблем написал статью, и хотя она была весьма сырой, срочно издал её в виде препринта – предварительной публикации, призванной застолбить открытие. Видать, автор придавал этой своей работе значение немалое. Ландау, говорят, прочёл этот препринт, и сразу понял, что всё бред. А дело было в марте, и на носу было первое апреля!

И решил Дау подшутить над этим автором и разыграть его. Позвонил он в Копенгаген своему другу Нильсу Бору и уговорил его дать в институт телеграмму, что, мол, Нобелевский комитет очень заинтересовался этой самой работой, и просит автора прислать все материалы, графики, фотографии и чертежи, всё в четырёх экземплярах и срочно! Бор поддался на уговоры, и 1-го апреля международная телеграмма именно такого содержания пришла в институт.

Ну, вызвали автора в дирекцию, показали телеграмму. Автор, понятное дело, охренел,  да и дирекция не на шутку взволновалась. И вот, когда автор, пошатываясь от свалившегося на него счастья, размножал свою статью, раскладывал всё по конвертам и принимал поздравления, зашёл сияющий Ландау и торжественно поздравил «счастливца» с… Первым апреля!

Удар был такой, что автор долго ещё не мог прийти в себя, и так потом этого Дау и не простил. Хотя тому это было всё равно – при всей своей доброте Ландау, как всякий великий, бывал иногда весьма жесток.

*     *     *

Ландау прославился своим знаменитым «теорминимумом», т. е. экзаменом, состоявшим в основном из задач, который должен был сдать всякий, желающий работать в теоретической физике. Часто принимал он его на дому.

Говорят, что однажды обратился к нему один его товарищ, известный математик, и попросил помочь одной девушке – поговорить, выяснить её уровень подготовки и, может быть, взять в аспирантуру.

- Ну-с, что вы умеете? – спросил её Ландау, когда та явилась к нему домой.

- Я умею дифференцировать, интегрировать...

- А ещё? – спрашивал Ландау, которому девушка сразу понравилась.

- Я изучала вариационное исчисление…

- Очень хорошо. Ну, а ещё?

- Знакома с тензорным анализом, теорией групп…

- Всё это замечательно!.. – усмехнулся Ландау, глядя на неё с явным мужским интересом. - Ну, а то, что умеет каждая женщина, вы умеете?

Девушка поняла, заплакала и убежала. Ландау удручённо смотрел ей в след, понимая, что дал маху и спросил что-то не то.

Потом ему позвонил тот математик, которому эта девушка, его протеже, всё рассказала.

- Что же ты вытворяешь, Дау?! – возмущался он. – Я же просил тебя помочь! Прислал к тебе прекрасную, подготовленную специалистку!.. Как ты мог?!

Ландау было страшно стыдно за ту свою бестактность, а был он человеком внутренне очень застенчивым, поэтому он как-то потерялся, и не нашёл ничего лучше,  как с детской обидчивостью ляпнуть:

- Ну, что же ты мне… фригидных-то присылаешь!

Математик просто ахнул и бросил трубку.

*     *     *

Однажды к Ландау напросилась взять интервью одна молодая, но уже довольно известная радиожурналистка. Она, как потом оказалось, была большой стервой и свою журналистскую карьеру делала известным, проверенным способом.

С неудержимым женским напором она набивалась на интервью со многими известными знаменитостями, которыми обычно были мужчины. Говорили, что в процессе интервью, прямо в кабинетах, она их всех соблазняла, собирая таким образом, своеобразную личную коллекцию. После ТОГО их беседа становилась гораздо белее эмоциональной и откровенной. Это стало её хобби, а интервью с известнейшими людьми – академиками, представителями науки и искусства звучали по центральному радио, принося журналистке большую известность.

Ландау не любил все эти интервью и общения с прессой, считая журналистов людьми недалёкими, но волнующие обертоны её голоса по телефону заставили и его согласиться.

Журналистка явилась к нему домой в летнем платье с глубоким декольте и расклешённой юбкой, одна, без помощников. Кора открыла ей дверь. Дау тоже спустился встретить гостью и, сделав ей удивлённый комплимент, повёл к себе наверх. Супруга его с тревогой смотрела из кухни, как дама эта поднимались по лестнице, покачивая бёдрами и высокой причёской типа «Нефертити».

Примерно через час таинственной тишины Кора увидела, что гостья уже спускается. Её растрёпанные местами волосы и взгляд внутрь себя, с поволокой наполнили супругу ужасными подозрениями…

Не прощаясь и не замечая ничего вокруг, журналистка направилась к выходу.

Следом спустился ошарашенный Дау, который даже не пытался ничего скрывать.

- Ты знаешь, Коруша… как-то всё само собой получилось… - отвечал он на молчаливый вопрос жены.

- Что - само собой?

- Да всё… это. Мы сначала поговорили, потом подошли к книжному шкафу, смотрели фотографии… и… я только положил руку ей на талию…

- И что??..

- И – всё!.. Такой быстрой победы у меня ещё не было…

- Чёрт! Чёрт!! – взбесилась Кора. – Дрянь! Сука!! Стерва!!!

- Не волнуйся, Корочка, - смущённо лепетал Дау. - Больше она не придёт... Она уже всё записала.

Интервью с Ландау прозвучало по радио и действительно получилось интересным, ярким и эмоциональным.