Игры на песке - Алексей Корепанов

Все реже разносился над сонной водой гул троллейбусов. Музыка стихла, раздавленная ночным небом. Пыльный степной город погружался в короткий беспокойный сон, неуютный город с нищими у соборов, попрошайками у гастрономов, упившимся людом под стенами забегаловок, ворьем в толчее вещевых рынков, похмельными тупыми трудягами у заводских проходных…

– Пойдешь со мной, Санек? – Ник глотнул и передал Рому бутылку. – У меня последний шанс.

– Кто все это устраивает? – задумчиво спросил Ром. – Кому это нужно и какая им от этого выгода?

– Не все ли равно, кто устраивает? – Ник, покачнувшись, присел, зачерпнул воду и плеснул себе в лицо. Поднялся. – А насчет выгоды… Главный-то приз не на склоне, Санек. Главное – за гребнем. На другой стороне. Вот где главноето, вот где цель, суперприз! Они сами не могут туда добраться, поэтому нас посылают, понимаешь?

– Не врубаюсь, – озадаченно сказал Ром. – С чего ты взял, что на той стороне что-то есть?

Ник забрал у него бутылку, вновь припал к ней, перевел дух и ответил, стараясь внятно выговаривать слова:

– Они мне в конторе сразу сказали: половина всего того, что обнаружится за гребнем – победившей команде. Вторая половина – им. С-суперприз… Теперь врубился? Тряхнешь стариной?

«Главное – на другой стороне. Главное – за гребнем…» Коньяк будоражил кровь, кружил голову Рому.

– Согласен, Ник!

«А мы доберемся?» – подумал Ром, слушая шорох песка.

Слепое небо застыло в вышине, гряда наклонной плоскостью тянулась, тянулась, тянулась вверх, и гребень ее застыл под брюхом неба, словно угрожая вспороть бледную пустоту, и был почти бесконечно далек.

– Ладно, вперед. – Ник бросил окурок, отвинтил крышку фляги, сделал неколько глотков. – Он свое уже отходил.

Сгребая песок руками и ногами, они соорудили продолговатый холмик над телом Ползуна и продолжили восхождение, разойдясь метров на пятьдесят друг от друга.

Время, казалось, остановилось в жаркой тишине, неустойчивой тишине, готовой в любое мгновение смениться шумом обвала. Два человека в комбинезонах медленно продвигались по песку.

Ром шел осторожно, как по тонкому льду, как по балканскому минному полю, не позволяя себе расслабиться ни на секунду, время от времени бросая взгляд на такого же сосредоточенного напарника. Пот стекал по лбу из-под козырька, пот стекал по вискам, от пота взмокла спина; песчинки кололи шею, песчинки натирали кожу под мышками, песчинки щекотали живот. Ноги постоянно съезжали, теряя опору, зарываясь в песок – и хотелось плюнуть на все, прекратить изматывающий подъем и скатиться вниз, к подножию, и лежать, одним махом опустошив фляжку.

«Ничего, – думал Ром, респиратором вытирая пот со скул. – Мы упорные. Мы выносливые. Мы ради суперприза хоть ползком, но доберемся. Только бы на третьем препятствии не сплоховать».

Ник рассказывал, что Ползун от кого-то слышал (хотя это могло абсолютно не соответствовать действительности): никому при восхождении не попадалось больше трех препятствий. Просто потом не успевали дойти: тратили время, выбираясь из ям или вновь поднимаясь по склону, снесенные оползнем к подножию, – а потом подступали голод и жажда, иссякали силы, и приходилось глотать спасительную таблетку, чтобы не остаться здесь навсегда, египетской мумией на горячем песке.

Три препятствия. Только три препятствия – и все. Если бы это было правдой… Потому что два уже остались позади. В первые часы восхождения их едва не накрыла песчаная лавина, возникшая буквально на ровном месте, но они успели раскатиться в разные стороны, – шуршащая масса, затянув пылью небо, промчалась мимо и, уже не опасная, растеклась у подножия и застыла, угомонившись. Затем Ром провалился в яму, однако не запаниковал, успел нацепить респиратор и принялся рыть ход сквозь песок – вбок и вверх. Конечно, ему не удалось бы выбраться, но Ник разыскал его по кепке, которую Ром, проваливаясь, сорвал с головы и швырнул, целясь в небо. Кепка помогла Нику сразу определить место провала и вытащить напарника, уже потерявшего сознание от удушья, но вполне живого и спустя четверть часа готового продолжить борьбу за суперприз.

…Ресницы склеивались от пота, но Ром все-таки заметил, как Ник трижды взмахнул рукой, сигнализируя о том, что пора сделать привал. Через несколько минут они сидели рядом на склоне и сосредоточенно жевали безвкусные пищевые плитки.

– Эх! – вздохнул Ник, обводя взглядом пустынное пространство. – Два перехода еще вытянем, ну, от силы три – и все. Мой последний шанс.

– Будем надеяться, что у соперников дела не лучше.

Ник опять вздохнул.

– Тебе легче, Санек. У тебя еще два захода.

– Поделюсь, если разбогатею, – устало ответил Ром, глядя на белесую стену тумана, закрывшую горизонт. У него вдруг на секунду возникло ощущение, что из тумана следят за ними чьи-то насмешливые глаза.

Он тряхнул головой и лег на спину, раскинув руки. Горячий воздух был сухим и пыльным, от него першило в горле и хотелось пить, постояно хотелось пить.

Жара не спадала, небо не менялось, стоял бесконечно длинный день и создавалось впечатление, что в этом неизвестно где расположенном краю вообще не бывает ночей.

– Давай не разлеживаться, Санек. А то потом вообще не встанем. В бой!

…Оползень застал их гораздо позже, когда они преодолели уже две трети пути к гребню. Они обернулись на внезапный зловещий шум, идущий снизу, и сразу поняли, что безнадежно влипли: оползень шел широкой полосой и неумолимо подбирался к ним, словно чьи-то невидимые гигантские пальцы быстро подрывали песок на склоне. Не было никакой возможности увернуться от обвала, отскочив в разные стороны.

– Держись, Саня! – крикнул идущий сзади Ник и в ту же секунду покатился вниз, увлекаемый песчаным потоком.

В следующее мгновение Ром последовал за ним, прижимая к лицу респиратор и даже не пытаясь удержаться на месте, потому что зацепиться было не за что. В туче пыли его тащило вниз по склону со скоростью горнолыжника на хорошей трассе, и песок торжествующе шипел, шелестел, шуршал со всех сторон, заполняя весь мир…

Все-таки Рому повезло – его не засыпало, и он, перекатываясь с боку на бок, задыхаясь от пыли, сумел выбраться из этой песчаной горной реки всего лишь через каких-нибудь восемь-девять километров, еще на довольно большом расстоянии от подножия. Нику повезло меньше, однако и он выкатился из потока километром ниже Рома, целый и невредимый.

Вновь наступила тишина, и вновь Рому, поджидающему партнера, показалось, что кто-то с насмешкой наблюдает за ними из тумана.

– Все, плакал наш суперприз, – уныло констатировал Ник, выбирая песок из волос; его кепка стала добычей оползня. – Без провианта не дойти. – Он вытащил из кармана последнюю половинку пищевой плитки, отцепил от пояса флягу. – Давай отдохнем, прикончим припасы – и марш-бросок до упора, сколько вытянем. По прямой. Может и правда сюрпризов больше не будет? Сюрприз – суперприз… Блин, накрылся мой суперприз!