Жизнь, нарисованная небом - Влад Потёмкин

– Какая, ты, красивая, – наполненный счастье прошептал он, глядя в ее лучистые голубые глаза.

– Это по тому, что, ты, меня любишь! – сияя белоснежной улыбкой, проговорила она. Они шли, вдоль береговой черты, любуясь полетом чаек. Сумерек опускался над морем и побережьем. Белая ночь уступила свои права, и вот-вот должно было стемнеть. Волны колыхались – шуршали между валунов, натыкаясь на выступы скал и протиснувшись, пропадали в гротах пещер и ущелий и выбирались оттуда, потерявшие былую силу и нежно трепали выставленные в воду подошвы влюбленных. Ауст поцеловал Идэн и уставился в пульсирующее огнями небо. На небосводе сияли звезды, и множество метеоритов засыпали августовское небо, оставляя длинные пылающие следы на черном небосводе бархатной ночи. Ноги их то и дело скрывались в пене набежавших волн.

– Загадывай желание, – прошептал Ауст, целуя ее в мочку уха. – Я уже загадал! Но я, тебе не скажу, а то не сбудется…

– Я уже загадала, – улыбнулась она, – и без твоей подсказки.

Он загадал, чтобы поскорее пришли с моря отец с братьями и прислали к «Курчавой Голове» и Хиль «Матери Природы» сватов и они с Идэн заживут счастливо, ни на минуту не расставаясь. Ауст решил отделиться от своего большого семейство, чтобы не ютиться в тесноте и построить свой собственный дом. Но это было его тайной. Он уже даже начал – рано по утрам, пока все спали и его ни кто не мог видеть – таскать на возвышенность камни, плотно прижимая их холодную массу к своему теплому животу.

Она загадала, чтобы поскорее вернулись с промысла родственники любимого, и заслали к ее родителям сватов и тогда они с Аустом заживут – счастливой, пресчастливой жизнью. Нет, она и так счастлива. Только, оно, какое-то не такое – это счастье – не полное – чего-то в нем не достает, чего-то не хватает.

Но из загаданных ими желаний сбыться суждено было лишь второму – «жить они будут счастливо». Отец и братья с моря не вернуться и надобность в строительстве дома отпадёт сама по себе.

Натасканные Аустом камни останутся лежать не нужной грудой до лучших времен. В 1046 году норвежский конунг Харальд вернулся на родину. После долгих лет службы на Руси и Византии он ввернулся в лучах воинской славы, богатый и женатый – на дочери киевского князя Ярослава Мудрого – Олисаве и добился от своего племянника со-правительства в управлении страной. Норвегия приветствовала Елизавету, так на скандинавский манер подданные величали жену конунга. Несмотря на внимание и почести Елизавета скучала, вспоминая бурно-шумящий торговый Киев с его множеством рядов и рынков. Харальд, видя жену удручённой, решил развить торговлю. Из груды камней лежащих без применения, конунг повелел построить торговые ряды, которые и послужили основанием будущего города Осло.

Глава III

– Волк? – переспросила она. – А откуда такое слово пошло?!!

– А тебе это зачем? – поинтересовался Ангел.

– Любопытно.

– Надо же? – подумал Хранитель. – Она говорит и рассуждает, как женщина! Ответила не интересно, а любопытно…

– Так волков окрестили люди. Это от слова – «волочить» – «тащить» – «уволакивать» – «в-л-к».

– Почти что, как – «воровать».

– Если рассматривать, как действие то – «Да!» А, ты, откуда знаешь про – «воровать»?

– Слышала в селе.

– Когда ходила на промысел?

– Да.

– Ты, любишь подслушивать чужие разговоры?

– Я не против… Но, там было не до подслушивания – схватила курицу и бежать.

– Что же тебя выдало?!! Ты, же осторожная особа?..

– Засмотрелась на людей и промахнулась.

– А куры подняли шум?..

– Да!.. Куры подняли шум, но я успела покинуть загон до появления людей. Лишь вдогонку услышала: «Какая хитрая лиса?!!»

– Не надо ворон считать!.. В твоём случае людей!

– А почему они называют меня – «Лисой?»

– Потому, что ты хитрее волков!.. Нет в тебе той прямолинейности, присущей волкам.

– Да?..

– Да.

– А я уже было, даже, обиделась.

– На что?

– Неужели я такая маленькая, раз меня дразнят – «лисой»?

– Не беспокойся!.. Ты, не маленькая!.. И ещё, какая не маленькая!!! Ещё не все-то волки обладает такой статью, как у тебя! А, ты, всё-таки девочка!

Ай была длинною более полутора метра. Таких размеров достигал даже не каждый матёрый волк. А её полуметровый хвост говорил сам за себя, как грозное оружие. Массой тела она также не уступала матёрым вожакам стаи, в которые она время от времени попадала, и везде её принимали с радостью, но она почему-то в этих приёмных стаях не задерживалась. Ей не нравились волчьи повадки, которые своими действиями были направлены на что-то большее, чем предусматривались своим изначальным предположением. Казалось бы, начавшаяся, ни с того ни с сего, безобидная игра, вытекали на расположение в иерархической лестнице. Оказывается игрища и затевались, чаще всего, для того, чтобы определить физическую мощь и перераспределить своё положение в стае. Когда Ай своим восьмидесяти килограммовым весом сталкивалась в прыжке с очередной игруньей, та отлетала от неё, как от каменной стены, а в добавлении ко всему, она, уходя в скручивающийся пируэт, добавляла нападавшей, ещё и своим увесистым хвостом, то после этого игра тут же заканчивалась. Во всех стаях, где бы ей ни довелось побывать, этот удар окрестили – «удар поленом».

– А не боишься, что люди покарают тебя за твои прегрешения? – спросил её Ангел.

– Нет.

– А зря!.. Тебе, что добычи не хватает в лесу?

– Хватает.

– Тогда, зачем, ты, идёшь в село?

– Мне там интересней.

– Интересней?

– Да!.. Интересней.

– А какой же там интерес?

– Мне нравиться наблюдать за жизнью людей.

– А не боишься?

– Чего?

– Как, чего?.. Скажем… собак!..

– Скажите тоже, – и она, подвывая и хохоча, засмеялась.

– В самом деле?.. – подумал Хранитель, какое нелепое сравнение.

– Я и собаки!.. – смеясь, повторяла она. Её голос и хохот, в данный момент, был какой то не волчий – какой то далёкий и не понятный, но в то же время он продолжал говорить сам за себя – «Где «Я!!!» и где «Собаки?..» И она, это неуважение выражала явно, показывая своё превосходство, над бывшими сородичами.

– У тебя к собакам, нет ни какой симпатии?

– Нет!.. А почему она должна у меня быть?!!

– Мало ли?!!

– А, вы, чем так встревожены?.. – спросила волчица, видя его озабоченность.

– Я не могу найти трёх крестников.

– Да… – посочувствовала Ай, зная ответственность Хранителя.

– Вот тебе и «ДА?!!»

– Найдёте!!! – успокоила его всё понимающая волчица.

Ай сама себе выбрала имя. Ангел-Хранитель не торопил её с выбором.

Прямолинейные волчьи ухаживания не нравились волчице. Это и было её основной причиной перехода из стаи в стаю. Но везде было одно и то же, разочаровавшись, она решила жить одна. Ай прекрасно понимала, что это будет не легко – коллективное проживание в стае давало больше шансов выжить, среди сородичей и остальных конкурентов в дикой природе.

Она долго кочевала в одиночестве, выбрав территорию проживания чуть к северу от места обитания волков. Лисы и песцы не были так наглы в своих действиях, да они и побаивались волчицы, так что дело не доходило до прямых схваток и конфронтаций, как с волками. Ей нравилось пересекать бескрайные, огромнейшие просторы. Нагулявшись, она подкрадывалась к чуму, где жила женщины и, подсунув морду под шкуры, обозревала её жилище.

Женщина сидела у костра – дым уходил в отверстие на верху конического сооружения. Над огнём, на приспособлении висела металлическая ёмкость.

– Кто, вы? – спросила её волчица, но дама в чуме не ответила ей.

Она заворожённо смотрела на огонь, а когда вода в ёмкости закипала, её изрезанное морщинами лицо оживало.

– Как, вас зовут? – не унималась гостья, но сидящая, продолжала молчать.

Видя, как женщина радуется, закипевшей воде волчица назвала её – «Буль-Буль».

«Буль-Буль», тут же, принималась, наливала себе в чашку содержимое из чайника, пуская тёмную тонкую струйку, через узкое отверстие носика ёмкости. После чего, она не торопливыми глотками отпивала приготовленное снадобье, держа чашу в ладонях перед собою и продолжая всё также неотрывно смотреть на огонь. Через какое-то время, она начинала, что-то шептать, медленно-медленно шевеля губами. После каждого эпизода-шептания, она вскидывала руки и громогласно тянула – «Ай», уставив свой взор в коническое отверстие чума с убегающими в звёздное небо колечками дыма.

Волчица не могла понять – что она шепчет, но «Ай» она слышала отчётливо и это громогласное улетающее в небо прошение ей нравилось. Пусть это будет моё имя, решила она.

Теперь, как только волчица слышала над просторами тундры летящее – «Ай», она, тут же, неслась на зов и, подсунув морду под основания жилища, смотрела на шепчущую Буль-Буль. Ай ловила в тундре куропаток, зайцев и обязательно часть добычи приносила хозяйке чума.