Радость и грусть - Ингрид Реймс

— Обожаю длинные истории, — торжественно заверила его Патриция.

Мальчик зашагал рядом, пытаясь идти в ногу. Она двигалась быстро, но легко и элегантно, по-женски, и Джонни украдкой то и дело бросал на нее восторженные взгляды.

Патриция была в кремовых брюках и такого же цвета рубашке, поверх накинут темно-коричневый пиджак. Рыжеватые волосы падали на плечи густыми роскошными волнами. Джонни казалось, что сердце у него сейчас разорвется от гордости и восхищения. Они пересекли городскую площадь и свернули в симпатичную узкую улочку.

— Неужели такие постройки еще сохранились? — Патриция приостановилась, увидев несколько домов, стоявших рядком, тесно прижавшись, будто поддерживая друг друга.

— Да, их построили еще во время правления Елизаветы, — важно промолвил Джонни. — Они из деревянных балок, а стены внутри заполнены смесью из соломы и глины. Тогда делали такую смесь…

— Ага, — отозвалась Патриция, вовремя удержавшись от замечания, что она это знает, так как тоже изучала в колледже историю.

— Вообще-то у нас тут нет закусочных, — вежливо продолжил Джонни, — но вон там… там есть такое местечко…

Девушка постаралась скрыть усмешку — без сомнения, он ведет ее в местный «Макдональдс». Но вскоре поняла, что ошиблась, и даже слегка заколебалась, когда мальчик привлек ее внимание к симпатичному современному бару. Надпись у входа гласила, что лицам моложе восемнадцати лет алкогольные напитки не отпускаются. Она перевела взгляд с надписи на детское лицо Джонни. Не хотелось задевать его достоинство, но не хотелось и попасть в неловкое положение, когда их могли попросту не пустить в бар.

— Мне можно войти, не беспокойтесь, ведь я не буду пить ничего крепкого. И я знаю хозяина, — пояснил мальчик, открывая перед ней дверь.

Про себя же он судорожно пытался вычислить, что сможет купить на оставшиеся от выдаваемой ему на автобус и мелкие расходы еженедельной суммы. А вдруг Салли Грэм, стоявшая за стойкой, отпустит ему что-нибудь в кредит?

Брат Салли Тед был компаньоном матери Джонни, занимавшейся продажей антиквариата. Салли узнала мальчика, едва он вошел в бар. Когда же перевела взор на его спутницу, брови ее слегка поднялись.

— Здравствуй, Джонни!

— Я… Мы… Нам бы попить и чего-нибудь поесть, — решительно произнес Джонни и прибавил, смутившись: — Салли, можно тебя на минутку?

— Слушай, почему бы мне тебя не угостить? В конце концов, это же моя идея, — вступила в разговор Патриция, догадавшись о мучившей мальчика проблеме.

Он был как раз в том возрасте, когда даже намек на возможное публичное унижение, пусть самое, казалось бы, пустячное, воспринимался как катастрофа. А ей так не хотелось обидеть или заставить его почувствовать себя неловко. Но Салли тоже сразу все поняла и сказала:

— Почему бы вам сначала не найти свободный столик? Я сейчас пришлю официантку. О счете договоримся потом, — шепнула она Джонни, когда Патриция направилась к столику у окна.

Кем бы ни являлась спутница Джонни, она сногсшибательно красива, вынуждена была признать Салли. Возможно, это гостья, приехавшая навестить семью. Ведь Сильвия, кузина Джонни, кажется, вышла замуж за англичанина.

— Кэтти, — крикнула Салли одну из своих племянниц, — обслужи наших гостей!

— Мне, пожалуйста, стакан минеральной воды «Перье» с лимоном и со льдом, — сказала Патриция. — А есть я не буду.

Джонни, услышав такое, не сумел скрыть вздоха облегчения и просиял, с восторгом глядя на свою спутницу.

— Мне то же самое.

— Ну так как, — обратилась к мальчику Патриция, когда Кэтти принесла им полные стаканы. — Что же твои кузены? — Она облокотилась на стол и подперла рукой подбородок, приготовившись слушать.

Джонни был совершенно околдован. В горле застрял комок, слова никак не складывались в предложения. Мальчика охватило такое же неописуемое чувство, которое иногда возникало, когда он в лесу наблюдал за маленькими барсучатами или лисятами, играющими на траве под присмотром мамаш. Это было на редкость трогательное и завораживающее зрелище. Почему-то Патриция вызывала у него такое же чувство, хотя вряд ли он смог бы описать его словами.

Девушка виновато прикусила нижнюю губу. С ее стороны нехорошо так поступать. Ведь Джонни еще так мал и так раним. Я здесь по делу, сурово напомнила она себе, и не стоит уклоняться от избранного пути. Особенно нельзя поддаваться на…

— Должно быть, с таким ростом все твои кузены страшно увлекаются спортом, а? — улыбнулась она, прогоняя непрошеные мысли.

— Нет, не все, — серьезно ответил Джонни.

Он все еще не мог оторвать от девушки глаз. Никогда не приходилось ему видеть никого, даже отдаленно на нее похожего. Да и не могло быть никого похожего. Патриция была уникальна, чудесна, совершенна, и уж конечно, вовсе не походила на его собственных сестер-близнецов или на каких-либо других знакомых девчонок. Естественно, она старше. Правда, он не мог бы сказать насколько. Ей, должно быть, лет двадцать с чем-то.

— Нолан и Майкл — адвокаты, — сообщил он. — То есть они… — Он попытался вспомнить английское слово, точнее выражающее то, чем занимались его кузены.

Патриция сразу поняла, что он имел в виду, и кивнула.

— Ну да, я знаю — барристеры, так? Жаль, я бы предпочла, чтобы они оказались спортсменами, — призналась она, смешно наморщив нос.

— Но они и спортсмены тоже, — заверил Джонни. — Майкл играл в регби, Нолан тоже, когда учился. А Нолан еще был в оксфордской команде по гребле.

— Гребля… — Патриция с трудом скрыла улыбку, вспомнив, как во время подготовки диссертации работала вместе с двумя парнями из Оксфорда, которых на самом деле ничего, кроме гребли, не интересовало. — А ты уверен, что они такие высокие? — поддразнила она мальчика.

Джонни кивнул.

— И они, в самом деле, твои кузены?

— Думаю, троюродные, — задумчиво проговорил Джонни.

— Троюродные… Ну и ну… Может, объяснишь мне, что это значит? — спросила Патриция, подавляя протестующий внутренний голос, который язвительно осведомлялся, зачем она задает столь дурацкий вопрос, ведь у нее самой полно троюродных и четвероюродных.

— Я не совсем точно это знаю, — начал Джонни, — но, видите ли, сначала был прадедушка Артур. Он вместе с прабабушкой приехал из Чарлвилла, чтобы открыть новую адвокатскую контору здесь, в Лонгриче, потому что поссорился с отцом и братьями… Поэтому семья Стюарт здесь, в Лонгриче, как бы отделена от Стюартов, живущих в Чарлвилле, но мы все всё равно родственники. Нолан, Майкл, их сестры Мэри и Софи, а также Энтони, Питер и Берт относятся к чарлвиллской ветви. Отец Нолана, Роберт, и его брат Кеннет — оба адвокаты. Или, во всяком случае, были ими. Теперь они на пенсии. Нолан — КС, королевский советник. Дед хочет, чтобы Родни стал им тоже, но я не уверен…