Долгий путь от любви до любви - Александра Плен

Адели было десять лет. Она не садилась с нами за стол и ела обычно в своей спальне в обществе няни. Адель родилась с больными легкими. Поэтому она постоянно кашляла, и у нее был плохой аппетит. Полгода она проводила в Бате на водах, полгода – на южном побережье Франции и только несколько недель летом в нашем поместье. Так что видела я сестру редко. Мы почти не общались: няня запрещала ей долго разговаривать (чтобы не напрягала легкие), доктор советовал не перегружать обучением (в десять лет она умела только читать и плохонько писать). Я сама развлекала ее. Рассказывала о своем пансионе, читала вслух книги, описывала своих подружек. Адель слабо улыбалась и тихонько кашляла в платок. Бледная, худенькая и слабенькая, сестра была постоянной головной болью родителей и моей сердечной болью.

– Роланд, ты хочешь сказать, что наши дела совсем плохи? – наконец спросила мама, поднося платочек к глазам (наверное, решила не доводить дело до скандала). – И мы в этом году не поедем с Аделью в Бат? Я виделась с графиней Мерсисайд, и мы договорились встретиться…

– Не знаю, Амалия, – папа встал и бросил на стол скомканную салфетку, – если удастся взять в долг…

– Но девочке нужен теплый климат, ты же знаешь, – всхлипнула мама, – бедная Адель не сможет перенести зиму в Англии. Мы весьма недорого сняли виллу в прошлом году в Неаполе.

Папа раздраженно махнул рукой.

– Попроси у своего отца, – бросил он сквозь зубы, – пусть даст.

– Папа и так оплачивает пансион Софи и дал нам денег на поездку в Бат в прошлом году. Он тогда сказал, что помогает в последний раз, – и добавила: – Я же тебе говорила.

– Значит, попроси еще. Поплачь, – папа был злым и раздраженным. – Ты же это умеешь. Я пройдусь. Не жди меня к ужину.

И, развернувшись, быстро вышел из столовой, громко хлопнув дверью.

– Только и знаешь, что пить и играть на скачках, – буркнула мама закрытой двери. – И зачем я погналась за титулом?

Мама перевела взгляд на меня. Вопрос, скорее всего, был риторическим и ответа не предусматривал. Я легко пожала плечами и встала из-за стола.

– Пойду к Адели, почитаю ей, – произнесла, вежливо присев. Мама расстроенно махнула рукой и принялась за второй кусок торта. Я быстро вышла из столовой.

Если я правильно поняла, то наша семья давно уже балансирует на грани бедности. Из всех домов в более-менее жилом состоянии остались только родовое поместье да особняк в Лондоне. Земли давно уже были распроданы, причем даже не папой и не его отцом, а гораздо раньше. Выгодная женитьба сына, по-видимому, смогла ненадолго отсрочить погружение семьи в бездну. Нужно было менять образ жизни или предпринять еще какие-то кардинальные меры, но что папа, что покойный дедушка по папиной линии, что прадедушка нисколечко не заботились о возрождении былого богатства. Максимум, что они делали, это женились на богатых наследницах. Но, как видно, способ оказался не очень действенным, точнее недолговечным.

Я приехала на летние каникулы домой, в замок Нордвик, но через две недели должна была ехать на юго-западное побережье в престижный пансионат Торки «Изумрудная бухта». Он был на все лето арендован нашей школой для двух классов – выпускного и предвыпускного (то есть моего). Два месяца на берегу моря – солнце, песок, пальмы… Я считала само собой разумеющимся, что поеду вместе со всеми, и с огромным нетерпением ждала каникул. Мы с девочками мечтали о глотке свободы после строгой школьной дисциплины и постоянного надзора гувернанток. Все разговоры в последние месяцы были только об этом. Мои подружки, графиня Бергшир и виконтесса Девон, уже сшили себе купальные костюмы и хвастались, что выглядят в них очень по-взрослому и даже слегка фривольно.

С нами на побережье должна была поехать почти половина учительского состава школы (только женского), так как было решено, что эти два месяца мы будем практиковаться, совершенствуя навыки владения французским и немецким языками.

У меня тоже был купальный костюм, правда, не такой модный, как у подружек. Мне его сшили в прошлом году, когда мы с родителями и Аделью ездили в Бат. Пышное голубое платье до колен, штанишки с бантиками, легкие туфли и шляпка. Я в нем выглядела маленькой девочкой, но на мою просьбу пошить что-то более модное и открытое мама ответила, что девушке в моем возрасте неприлично открывать ноги (даже в чулках) и носить обтягивающие вещи. Странно было услышать такое из ее уст: я всегда считала маму просвещённой и современной женщиной. Сейчас я думаю, что, возможно, это была не забота о моей репутации, а банальная экономия.

Я была послушной дочерью и никогда не перечила родителям. Нет, так нет. Я бы даже ни слова не сказала, если бы они отказались посылать меня с классом. Но так как это было дело престижа семьи, то деньги нашлись. Не знаю, откуда – то ли дедушка дал, то ли папа занял – меня это не интересовало. Главное – я поеду!

Мы сели в Уинчестере на поезд и отправились в Девоншир. Нас было пятнадцать девочек в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет, с каждой ехали компаньонка и горничная. Сопровождали нас десять учительниц из пансиона. В общем, толчея на перроне при отправке поезда получилась приличная. У каждой девушки было отдельное купе, но мы с подружками всю поездку просидели в моем, мечтая, как будем купаться и загорать вдали от родителей и строгих учительниц. Два месяца свободы и развлечений! Потом опять начнутся занятия, этикет, танцы, музицирование. Поездка в Лондон, представление ко двору, потом (возможно) ярмарка невест, помолвка, свадьба. Но это в будущем, которое еще пока далеко, а сейчас… Сейчас нас ждут приключения и опьяняющее чувство свободы!

Я выбросила из головы проблемы и ссоры родителей из-за денег. В семнадцать лет меня нисколечко не волновали такие сложности. Жизнь казалась захватывающим приключением, а все происходящее – увлекательной авантюрой. Я предвкушала два месяца сказочных головокружительных открытий. Мне было семнадцать, и я страстно хотела новизны и впечатлений.

Я впервые была одна так далеко от дома, и мне все очень нравилось. Мы, как стайка разноцветных птичек, щебетали и порхали, не в силах усидеть на месте. Конечно, я ездила в поезде, конечно, я видела море. Но поездка с папой, мамой, Аделью и кучей прислуги отличалась от этой поездки как небо от земли. Учителя оставили нас в покое, моя компаньонка, мадмуазель Буше, отправилась пить чай с другими сопровождающими, а мы наслаждались болтовней, мелькающими в окне видами и рассматривали картинки в модных журналах, «случайно» оказавшихся в сундуке у Лилии, графини Бергшир.

Пансионат представлял собой несколько небольших двухэтажных коттеджей, расположенных в живописной бухте. Большая территория была обсажена кипарисами, за которыми виднелся высокий решетчатый забор, плавно уходящий в море. Нам выделили по отдельной комнате на втором этаже, прислугу поселили на первом. После того как все расположились, мы с девочками переоделись и побежали на пляж. Мы резвились и плескались как дети, мадмуазель Буше только улыбалась, сидя в шезлонге рядом с другими женщинами.