Зеленый склон горы - Сулико Жгенти

— Точно такой был, — ответил за Александра один из тех, кто играл в нарды.

Из-под машины вылез весь грязный человек в пижаме. Сунул в багажник инструмент и, хлопнув рукой по крышке, воскликнул:

— Упряжка в порядке! Можешь скакать!

Подъемный кран, как пушнику, поднял белые «Жигули» и, кружа, понес вверх.

По трапу судна поднимались пассажиры. Среди них были Александр и Темури.

…Александр стоял у раскрытого чемодана и переодевался. Темури в одних плавках вертелся по каюте.

— Папа, ты ложись внизу, а я полезу наверх.

— Приходи только вовремя и ложись, где хочешь.

— О, у нас с тобой уже началась война поколений? Когда же, по-твоему, я должен ложиться?

— Ну хотя бы часов в одиннадцать… Не хватало еще, чтоб я искал тебя по всему кораблю. Постои, куда ты идешь в таком виде?

— Именно в таком. Иду купаться в бассейн. Не надеть ли мне фрак?

— Вернись и оденься нормально, — твердо произнес Александр.

Темури нехотя вернулся, натянул брюки.

— На корабле мы или в театре? — проворчал он.

— Ты здесь не один.

На корабле царили музыка и веселье. Отдыхающие, как это обычно бывает, были настроены беспечно и легкомысленно. Мимо Александра, разгуливавшего по палубе со «Спидолой» в руках, пробежали одетые в купальники девушки и парни. Темури, державший за руку черноволосую девушку, увидел отца, остановился:

— Познакомься, это мой отец. Май фазер… А это Дженни, из Австралии…

Стараясь не смотреть на девушку, едва прикрытую купальным костюмом, Александр смущенно пробормотал:

— Очень приятно. Постой-ка минутку, Темур.

Они отошли к перилам, и Александр достал из кармана портмоне.

— Положи себе в карман, — и протянул ему десятирублевку.

Темури сунул деньги в карман и, благодарно улыбнувшись, побежал догонять компанию. Александр стоял и смотрел ему вслед…

В баре звучала тихая музыка. В полумраке танцевали пары. На высоком стуле, неспешно потягивая напиток, к стоике примостился Михаил Белов. Справа от него сидел бородатый юноша. Александр устроился на свободном стуле рядом с бородатым и попросил у бармена стакан апельсинового сока.

Бармен поставил перед Александром стакан с кусочками льда, налил в него сок.

Александр улыбнулся и кивнул через голову бородатого Михаилу:

— Далеко направляетесь?

— Далековато.

— А ваши розы не загрустят без вас?

— Конечно, загрустят. Цветы все чувствуют. Не хотите ли виски?

— Спасибо, — сказал Александр, перебираясь на освободившееся рядом с Михаилом место. — Я стараюсь вообще не пить. Сердце.

— А я вот впервые в жизни попробовал виски.

— Ну и как?

— Дело вкуса. Я предпочел бы хорошую чачу. А еще лучше — пару стаканов чистого кахетинского вина. С острым сыром, горячим лавашом и свежей зеленью.

Поздно вечером Александр снова вышел на палубу. С кормы доносилась музыка. Он направился туда и увидел большую компанию молодежи, устроившуюся под мачтой на сдвинутых шезлонгах. Заметив отца, Темури подбежал к нему:

— Папа, можешь дать мне ключи от машины?

— Ключи от машины? Посреди моря? Зачем?

— Хотим послушать в машине музыку.

— Неужели все австралийцы? — спросил Александр, доставая из кармана ключи.

— Нет. Вон видишь, с того края сидит москвич, Юра Карташев. Остальные французы. Туристы.

— Интересно, на каком языке ты с ними разговариваешь?

— На языке дружбы, — засмеялся Темури. — Немного английского, немного русского и очень много мимики и жестов.

— Молодец! Истинный полиглот.

Темури обернулся к ребятам и махнул им рукой. Все мгновенно вскочили с шезлонгов и с веселыми возгласами побежали к месту стоянки машин.

Александр, облокотившись о перила, задумчиво смотрел в темноту, где поблескивали лишь черные волны…

…И тогда море было такое же черное. В мотоботе около сорока юных десантников, прижавшись друг к другу, во все глаза смотрели в черную мглу, которая в любую минуту могла стать для них роковой.

У борта мотобота сидели рядом молодой Саша Бибилейшвили и новобранец Коля Братченко.

— Саша, я скрыл от командира, что не умею плавать, — прошептал Коля. — Совсем не умею…

— Не бойся, — так же тихо ответил ему Саша. — В случае чего я тебе помогу. Я плаваю, как утка. Когда подойдем к берегу, немедленно прыгай, не то мотобот сразу подаст назад и ты очутишься на глубине.

— Прыгнем вместе, а?

— Хорошо, прыгнем вместе. Говорю же тебе, со много ничего не бойся.

Вдруг что-то громыхнуло, и яркие ракеты осветили сорок бледных лиц.

— Заметили! — крикнул Коля.

Стало видно, как между мотоботами, стреляя в сторону берега, сновали «охотники».

— Держитесь, ребята! — бодро воскликнул старший лейтенант Алейников. — Мы уже у самого берега!

Мотоботы устремились к берегу, откуда доносился грохот орудий. Море кипело от взрывов мин.

— Вода!!! — раздался отчаянный возглас. Саша наклонился и увидел, как мотобот

стремительно наполняется водой.

— Вычерпывайте воду! — приказал Алейников. — Быстро вычерпывайте воду!

Все бросились черпать воду, кто котелком, кто каской, а кто пригоршнями… По испуганным лицам градом потек пот. Но вода прибывала быстрее, чем они успевали ее вычерпывать. Кто-то уже скинул с себя гимнастерку, готовясь прыгнуть в воду.

Саша тоже начал расстегивать пуговицы на гимнастерке, но, встретившись взглядом с Колей, раздумал и даже попытался улыбнуться:

— Жарко…

— Выбрасывайте все, кроме оружия! — крикнул Алейников.

В море посыпались рюкзаки, ящики из-под мин, металлические бочки.

— Десант, приготовиться! — уже спокойнее скомандовал Алейников.

Солдаты только теперь подняли головы и увидели у самого носа мотобота окутанный дымом берег.

— Десант, вперед!

Одной рукой Саша сбросил с плеча ППШ, другой схватил за рукав Колю Братченко, и тут же оба оказались по пояс в воде…

…Рядом с Александром остановились, обнявшись, юноша и девушка. Чтобы не мешать им, он отошел от борта, включил «Спидолу». Медленно вращая микшер, Александр прислушивался к бесчисленным голосам, наполнявшим эфир. Слушая голоса дикторов, говоривших о самых важных проблемах человечества, Александр ощущал, что это усеянное звездами небо, бесконечное пространство темной воды и вообще вся планета заражены ощущением опасности…

Александр нашел на корме уютное местечко. Сюда с площадки доносилась музыка и были видны отрешенно танцующие пары. За кормой, при свете лупы, бежала белая пенящаяся полоса воды.

Он снова покрутил микшер «Спидолы». Среди множества перебивающих друг друга голосов Александр уловил голос московского диктора:

— «…Наталия Павловна Дронова ищет сына… она потеряла во время бомбежки эшелона… Харькова. Виктору тогда было пять лет…»

Александр слушал, замерев. Мать искала сына, сын искал мать, брат искал брата… Люди, потерявшиеся в хаосе войны, все еще надеялись найти друг друга.

По дороге мчались белые «Жигули». Над стрелкой, у перекрестка, огромными буквами было выведено: «Мариновка — 9 км». Машина свернула в направлении, указанном стрелком.

Александр и Темури приближались к Мариновке. Впереди простиралась широкая степь, упирающаяся в темно-сиреневые горы, у подножия которых виднелись дома. На холме возвышалась белая церковь.

Чем ближе подъезжала машина, тем отчетливее был виден уютный поселок, утопавший в зелени. Александр повернулся к Темури:

— Именно отсюда мы шли на Мариновку. Там пролегали немецкие траншеи.

Темури напряженно смотрел вперед. У Александра к горлу подкатывал ком. Он слышал теперь не шум своей машины, а грохот танков и залпы орудий.

— Вперед, ребята! — раздался из прошлого голос лейтенанта Алейникова. — Не отставать от танков! Вперед!

Александр прибавил газ. С бешеной скоростью мчались навстречу им церковь, белые дома и зеленые дворы…

И вдруг в адском грохоте войны раздался звук милицейского свистка. Александр резко затормозил. К машине не спеша приблизился автоинспектор:

— Ваши документы!

Александр достал из кармана права.

— Алекеандр Теймуразович, почему вы превышаете скорость? — строго спросил инспектор, изучив документы.

— Извините, не заметил знака.

— Надо быть повнимательней. Далеко едете?

— В Мариновку.

— Пожалуйста, вот и Мариновка. — И автоинспектор показал на щит, где крупными буквами было написано: «с. Мариновка».

Белые «Жигули» миновали щит и медленно двинулись вдоль зеленеющих дворов. Глаза Александра искали знакомые места.

— Узнаешь? — взволнованно спросил сын.

— Нет. Здесь все изменилось. Помню только церковь на холме.