Петербургское дело - Фридрих Незнанский

— Это скорей он за мной присматривает, а не я за ним, — отшутился профессор, натягивая туфли, и, покачнувшись, схватился за ручку двери, чтобы не упасть.

А Андрей веско возразил матери:

— Для кого оболтус, а для кого и «надежда российской науки». Спасибо, что пришли, Николай Андреевич. Жаль, правда, что мало посидели. Кстати, разговор о нравственном совершенствовании человечества мы с вами еще продолжим.

— Обязательно! — пообещал Киренко и пожал Андрею руку.

— Не стой на сквозняке, «надежда науки», — с напускной строгостью сказала сыну Мария Леопольдовна. — Ногу застудишь!

Профессор, собравшийся было, по своему обыкновению, долго и церемонно раскланиваться, посмотрел на загипсованную ногу Андрея, быстро пожелал всем спокойной ночи, наградил Таю и Марию Леопольдовну лучезарной улыбкой и вышел из квартиры.

С уходом профессора за столом стало еще оживленней. Не то чтобы кто-то стеснялся пить в его присутствии, но уважение, которое ребята испытывали к своему педагогу, заставляло их проявлять настоящие чудеса деликатности. (И это при том, что в обыденной жизни никто из присутствующих особой щепетильностью не отличался.) Теперь же над столом витал тот особый дух раскрепощенности, который появляется в любой компании молодых людей, стоит им только избавиться от навязчивою присутствия взрослых.

Проводив профессора Киренко, Мария Леопольдовна ушла к себе в комнату, где уселась в любимое кресло и, положив вязание на колени, продолжила смотреть сериал, постукивая спицами и время от времени поправляя очки на узкой переносице.

Примерно через час она услышала, как дверь «детской» с тихим скрипом отворилась и вслед за тем — тихие голоса Андрея и Таи. «Решили уединиться», — поняла Мария Леопольдовна, затем вздохнула и, покачав головой, продолжила вязать.

Когда Андрей впервые привел Таю в дом, Мария Леопольдовна была слегка ошарашена. До того вечера сын ни разу не обмолвился о том, что его девушка — вьетнамка. (Пусть по отцу, но все же.) В своем воображении Мария Леопольдовна успела нарисовать портрет избранницы сына, и портрет этот был сильно похож на ее собственный, тридцатилетней давности. (Русоволосая девушка с большими синими глазами и толстой пушистой косой.)

И в тот момент, когда Андрей ввел в комнату Таю, у Марии Леопольдовны тревожно засаднило в сердце. Конечно же Тая была чудесная девушка, но она была чужая. Русская кровь матери никак не отразилась ни на лице, ни на повадках девушки. Смуглая желтоватая кожа, узкие черные глаза, широкие скулы — нет, не такой представляла себе Мария Леопольдовна свою будущую невестку.

Однако Андрей души не чаял в Тае, и Марии Леопольдовне пришлось смириться. За все время знакомства с Таей она ни словом, ни полсловом не усомнилась в выборе сына.

Постепенно Мария Леопольдовна привыкла к Тае, но изредка, вот как сейчас, сердце ее посещала тревога. Что с ними будет дальше? Как они будут жить? Ответа на эти вопросы не было. Оставалось лишь вздыхать и качать головой.

Андрей и Тая заперлись в комнате. Они долго целовались, потом легли на диван и, продолжая ласкать друг друга, стали тихо переговариваться.

— Как твоя работа? — спросил Андрей, нежно проводя губами по Таиной щеке.

Она слегка поежилась от удовольствия:

— Нормально.

— В последнее время ты выглядишь очень усталой. Может, тебе послать эту работу к черту? Чем вы там хоть занимаетесь?

— Выборами, ты же знаешь.

Андрей поцеловал Таю в краешек губ и сердито произнес:

— Странная какая-то работа. Никогда ее не понимал. И как это происходит?

— Просто. Обращается к нам какой-нибудь дядечка и говорит: «Хочу стать депутатом городской думы». А мы ему: «С вас три рубля за услуги». Он нам платит, и мы помогаем ему осуществить мечту.

— И что, это так просто?

— Не всегда. Иногда у человека нет никаких шансов.

— И тогда вы отказываете ему в своих услугах?

Тая покачала головой:

— Нет. Человека трудно убедить в профнепригодности. К тому же он готов платить. А ни один пиарщик не откажется от денег, которые сами плывут ему в руки.

— Слово-то какое придумали — «пиарщик», — усмехнулся Андрей. — Как сварщик. Слушай, а если этот дядечка…

Тая положила ему пальчик на губы и улыбнулась:

— Хватит. Мне не хочется об этом говорить.

Андрей улыбнулся в ответ:

— Ты права. Чего нам обсуждать каких-то кретинов! Скажи мне только одно: из-за этой твоей работы у тебя не может быть неприятностей?

— Нет.

— И мне нечего опасаться?

— Нет, конечно! Хотя… — Тая улыбнулась. — Знаешь, со мной работает один парень — Денис Бычихин. По-моему, он в меня влюблен..

— Вот как? Завтра же вызову его на дуэль!

Тая тихо покачала головой:

— Не стоит. Он очень милый и хороший. И постоянно взваливает на свои худые плечи львиную часть моей работы.

— Трудолюбивый, значит?

— Угу.

— И красивый?

В лице Таи появилось что-то кокетливое.

— Ну… — протянула она. — Симпатичный. Но главное не это. Главное, что он похож на Маяковского.

— А я похож на Блока, и что с того?

Тая чмокнула Андрея в щеку и со смехом шепнула:

— Блок мне нравится гораздо больше Маяковского!

Они еще немного поболтали: Тая — шутливо кокетничая, Андрей — так же шутливо изображая ревность. Потом он привлек девушку к себе, поцеловал ее в губы и сказал:

— Ты знаешь, мне сегодня приснился дурацкий сон.

— Какой?

— Как будто ты куда-то уехала. Навсегда.

— Дурачок, — ласково сказала Тая и ткнула его пальчиком в лоб. — Куда я могу от тебя уехать?

— Мало ли, — пожал плечами Андрей. — Вдруг твой отец решит вернуться на историческую родину. И увезет тебя в ваши дикие вьетнамские джунгли.

— Во-первых, вьетнамцы не живут в диких джунглях, он живут в городах и деревнях, — назидательно сказала Тая. — А во-вторых, я не хочу ни в какие джунгли. Мне больше нравится сосновый бор у вас под Кулебовкой. Возьмешь меня туда на летние каникулы?

— Еще бы! Если я тебя не возьму, меня бабушка со свету сживет. Она тебя обожает. Иногда мне даже кажется, что она не моя, а твоя бабушка. Я. ревную!

— И правильно делаешь. Твоя бабушка — просто золото! — Тая улыбнулась и добавила: — Но тебя я все-таки люблю больше.

На лице Андрея появилась блаженная улыбка.

— Только не зазнавайся, — насмешливо сказала Тая. — Ты не единственный красивый парень на свете.

— Может быть, — согласился Андрей. — Но ведь я еще и та-лант-ли-вый. К тому же никто и никогда не будет любить тебя так, как я. Иди ко мне!

Тут в дверь постучали.

— Эй, вы там, голубки! — раздался луженый басок Семена. — Хватит миловаться! Народ скучает и требует именинника!

— Кондаков, иди к черту! — крикнул ему Андрей.

Семен гоготнул за дверью, стукнул для порядка еще раз, затем по коридору зашлепали его удаляющиеся шаги.

Тая вздохнула:

— Мне надо Идти.

Она стала подниматься с дивана, но Андрей удержал ее за руку:

— Подожди. Поцелуй меня. И пообещай, что никуда от меня не уедешь.

Тая наклонилась и нежно поцеловала Андрея. Стерла пальцами помаду с его губ и сказала:

— Обещаю!

Голос Марии Леопольдовны звучал по-матерински ласково:

— С ребятами не попрощаешься?

Тая застегнула курточку и сказала:

— Нет, Мария Леопольдовна. Вы же знаете, я люблю уходить по-английски. Андрюша передаст им привет.

Мария Леопольдовна вздохнула:

— А может, останешься? Ну куда ты пойдешь в такой дождь?

Андрей сложил руки лодочкой и сделал умоляющее лицо:

— Правда, Тай, оставайся, а?

— Оставайся, — вновь улыбнулась Мария Леопольдовна. — Переночуешь в моей комнате, на диванчике.

Тая покачала чернявой головой.

— Нет, Мария Леопольдовна, не могу. У меня папа после операции. Я и на день рождения-то с трудом вырвалась.

— Я тебя провожу! — заявил Андрей, прихрамывая; прошел к вешалке и протянул руку за курткой.

Однако Мария Леопольдовна крепко взяла его за запястье и строго сказала:

— Врач говорил, что тебе еще пару дней нельзя выходить. Потерпи. Гипс снимут, и будешь гулять сколько влезет.

— Мам, не нагнетай, а! — протянул Андрей.

Но тут к уговорам матери присоединилась Тая.

— Андрюш, — ласково сказала она, — я сама быстрей добегу. Ты же знаешь, мне недалеко… Да и рано еще. И метро, и автобусы ходят.

— Да, но дождь… — неуверенно проговорил Андрей.

— Я ведь с зонтиком, не растаю!

Андрей колебался. Тогда Тая подбавила строгости и в свой голос:

— Если не хочешь, чтоб я обиделась, слушай маму. И береги ногу, она нам всем еще пригодится! А я тебе позвоню, как только приду домой. Честное слово!