Все точки над i - Полякова Татьяна Викторовна

– Ты зачем приехал? – спросила я серьезно.

– Догадайся с трех раз, – хмыкнул Ник.

– Попробую. Вряд ли тебя очень беспокоит тот факт, что я попаду к людям Дена. Но хозяевам не понравится, если я вдруг окажусь в кабинете следователя. Я почти не сомневаюсь, что под ближайшей сосной ты меня и закопаешь.

– Я бы сделал это с удовольствием. Характер у тебя на редкость пакостный, к тому же ты неблагодарна. Так что самое лучшее и впрямь от тебя избавиться. Но, пожалуй, я буду скучать. – Он усмехнулся, однако говорил серьезно.

– Выходит, ты примчался мне на помощь? – не очень-то веря в подобное, спросила я.

Ник вроде бы и сам не поверил.

– Выходит. Чудеса, правда?

– Ага. Я должна сказать тебе «спасибо»?

– Не спеши. Неизвестно, что хуже, раз ребята Дена просто жаждут с тобой встретиться. Я наслышан об их методах. Поэтому, если ты вдруг решишь застрелиться, это будет не слишком глупо.

– А если я решу еще немного помучиться? – спросила я.

Ник засмеялся.

– Не такая уж ты и дура, – ответил он, помолчал с минуту и вновь заговорил: – У меня есть надежное местечко, отсидишься там. Страсти улягутся, тогда и решим, что делать дальше.

– Ник, у меня нет этих бумаг, – покачала я головой. – Честно, нет. И я понятия не имею, где они могут быть.

– Вот оно что, – присвистнул он. – А в мою бескорыстную любовь ты не веришь?

Мы невесело рассмеялись, я, исподволь приглядываясь к нему, пыталась понять, чего следует ожидать.

– Давай сойдемся на том, что твой сладкоречивый будет у меня в неоплатном долгу, если я прикрою твою задницу.

– Шутишь, – усмехнулась я. – Он ценит меня не больше, чем соседскую собаку.

– Может, и меньше, но ребенка ему родила ты, а не кто-то из его манекенщиц. Думаю, он немного понервничает, но в конце концов скажет мне «спасибо».

– Что тебя, безусловно, осчастливит, – заметила я.

– Я преданный слуга его величества, – усмехнулся Ник. – Эй, – подмигнул он мне. – Я ведь ничего не обещал, только сказал: там посмотрим, так что не расслабляйся.

Я вновь уставилась в окно, размышляя над словами Ника. Что, если он действительно надеется зацепить Рахманова, оттого и помогал мне, когда я охотилась за Деном? Кому-то подобные мысли и показались бы ерундой, но не мне, я слишком хорошо знала Ника. Убийство Дена, точнее, тот факт, что убила его я, многих ставит под удар, в том числе и Рахманова. Поэтому я и была уверена: встретиться со следователем мне не дадут. Так что готовность Ника помочь, скорее всего, объясняется просто: он хочет, чтобы я была под рукой: если его хозяева решат от меня избавиться, искать меня не придется. Возможность, что он сдаст меня парням Дена, я тоже со счетов не сбрасывала, конечно, сдаст, если усмотрит в этом выгоду.

– Незачем строить из меня злодея из мелодрамы, – вдруг заявил он, а я усмехнулась: иногда я всерьез верила, что он способен читать мои мысли. Впрочем, сейчас это нетрудно.

Дорога углублялась в лес, а я так и не спросила, куда мы едем. Ника как будто вполне устроило отсутствие у меня любопытства, он тоже замолчал, смотрел вперед, будто забыв о моем присутствии, и хмурился. Обняв себя за плечи, я закрыла глаза, а он сказал:

– Сзади куртка, накинь.

Я достала куртку, завернулась в нее, голова моя свесилась на грудь, я вздрагивала, когда машину трясло на ухабистой дороге, но вскоре уснула.

Ник растолкал меня через час, хотя мне показалось, что спала я всего несколько минут.

– Приехали, – буркнул он.

Еще мало что соображая, я огляделась. Мы находились во дворе симпатичного двухэтажного дома, окруженного кирпичной стеной. За моей спиной ворота и калитка в глухой стене, забор высокий, больше двух метров. Вокруг дома никаких деревьев, только зеленые лужайки. Ник вышел из машины и направился к крыльцу, украшенному бронзовыми львами.

– Шевелись, – поторопил он меня, и я последовала за ним. Просторный холл был абсолютно пуст. Пока я оглядывалась, продолжая зябко ежиться под курткой, он прошел в глубь дома и оттуда позвал: – Хочешь выпить?

Шлепая босыми ногами по мраморному полу, я отправилась на его поиски. Ник находился в кухне, здесь мебели было в избытке, но кухня все равно производила впечатление нежилой. Ник достал из шкафа коньяк, плеснул в два стакана и один протянул мне.

– Что ж, за упокой души Гадюки Дена. – Ник залпом выпил коньяк и замер со стаканом в руке, закрыв глаза. Я тоже выпила залпом, не чувствуя вкуса.

– Чей этот дом? – спросила я, поставив стакан.

– Какая разница? – ответил Ник, не глядя на меня, помолчал и вдруг заявил: – Мой. Разумеется, о том, что он принадлежит мне, никто не знает.

– Здесь ты собирался разводить розы на пенсии? – усмехнулась я.

Ник ответил недовольно:

– Собирался. Только вряд ли я доживу до счастливой старости, связавшись с такой дурой. От тебя одно беспокойство, а у меня слишком доброе сердце, я не в состоянии от тебя избавиться. Ты из меня веревки вьешь, – дурашливо прохныкал он, посмотрел на бутылку и налил еще коньяка. – В холодильнике должна быть жратва, если я ошибся, то немного поголодаешь. Свет в доме не включай, чтобы не привлекать внимания. В ближайшие дни я вряд ли смогу приехать, но если будут новости, позвоню, здесь есть телефон. Я буду звонить три раза подряд, только на третий снимешь трубку. На прочие звонки не отвечай, хотя вряд ли кому взбредет в голову сюда позвонить. Из дома не выходи, хоть он и окружен забором, но я бы особо на это полагаться не стал. В твоих интересах соблюдать максимальную осторожность. Где твой мобильный?

Я достала телефон из сумки, протянула его Нику. Тот отключил его и сунул в карман.

– Не вздумай звонить своей Машке, – нахмурился Ник. – Они будут за ней следить и наверняка прослушку поставят. Короче, лежи на самом дне и шевелиться не смей. Здесь есть телик и книги, так что со скуки не загнешься, только держи жалюзи постоянно опущенными, наверх не поднимайся, передвижение по дому можно засечь, имея соответствующую аппаратуру, уверен, у ребят она есть. Ко мне они тоже «хвост» приставят, так что скоро в гости не жди.

Ник толкнул стакан, он заскользил по гладкой поверхности и замер в сантиметре от края стойки, Ник довольно усмехнулся и зашагал к двери.

– Ты уезжаешь? – крикнула я ему в спину.

– Ты догадлива, радость моя, – ответил он, не поворачиваясь. – Придется тебе на время обойтись без няньки.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, а потом заработал двигатель машины, посмотрела на бутылку коньяку и решила выпить еще. Потом заглянула в холодильник, на нижней полке консервы, в морозилке кусок мяса, впрочем, сейчас мысль о еде меня вовсе не беспокоила. Я прошлась по первому этажу, не рискуя включать свет в комнатах. Их было четыре, и три из них пусты. Соседняя оказалась спальней, здесь стояла кровать, рядом громоздкий шкаф и стеллаж с десятком книг. Я взглянула на обложки и невольно усмехнулась: Ник тяготел к философии. Выключив свет на кухне, я вернулась в спальню, легла поверх одеяла, подтянув к животу ноги и обхватив колени руками. В темноте смутно проступали контуры шкафа, за спиной надоедливо тикали часы, слишком громко или мне это только казалось? Очень хотелось зареветь от страха или от жалости: к себе, к Дену, поди разберись, слезы должны нести облегчение, но их не было, меня вновь охватило странное безразличие. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел.

За окном серело, я забралась под одеяло, надеясь согреться, меня била дрожь, но вовсе не от холода. Я подумала выпить еще, но мысль о том, что надо встать и пойти на кухню, вызвала протест. И вдруг я подумала: как было бы хорошо умереть сейчас. Закрыть глаза и умереть. Я закрыла глаза и, странное дело, почти мгновенно уснула.

Проснулась я ближе к обеду. Прошла в ванную и долго стояла под душем, после этого вернулась в постель и проспала почти до вечера. Выпила два стакана воды и вновь отправилась спать. Утром следующего дня все повторилось, у меня не было сил подняться, приготовить себе поесть. С трудом разлепив глаза, я шла в туалет, потом на кухню, чтобы выпить воды, и возвращалась в постель, засыпая уже на ходу. Мне ничего не снилось, по крайней мере, так мне казалось, тело было вялым, непослушным, а мысли путались, ни одной я не способна была додумать до конца. Хотелось одного: спать.