Монологи с Макаревичем - Михаил Мазель

Эта книга носит название «Монологи» (не «диалоги»). Конечно, «разговор» в ней присутствует, и всё же эта книга называется «Монологи с Макаревичем».

Имеет смысл читать эту книгу подряд, поскольку эта книга – дорога. В добрый час, друзья!

Там где

Я путь держал в далёкую страну,названия которой нет на карте.Стараясь не глядеть себе в корму,я уверял, что дело не в азарте,и продолжая верить праотцам,я нагло рушил веры постулаты(при этом ничего не порицал,как и не проявлял любви к театру).Но в том и состоялся парадокс,что не найдя страны, – нашёл я многое.Как перекрёсток распустился флокс,когда я слился с новою дорогою.Я плакал, если мир опять мельчал:случалось и такое очень часто.Но если уменьшался вновь причал, —я снова верил в призрачное счастье,и в то, что где-то люди сеют свети где-то есть ещё… которым надо.Наш мир театр? Парадоксов нет?Я снова там, где звёзды, как гирлянды.

Правильное одиночество

Удивительное дело. Я об этом подумал совсем недавно. Именно подумал, а не вспомнил. Тогда, в далёком 1977-м, когда я впервые услышал «Машину Времени», я сразу решил, что поют они для меня. Ну или, что я один из немногих, кто по-настоящему понимает и любит их творчество.

Не могу сказать, что я считал это моё отношение к «Команде» эксклюзивом. Нет: собственнического акцента в этом детском увлечении (влечении) не было, но ревность к тому, что кому-то они тоже нравятся, – была. Хотя много лет я никого не спрашивал об отношении к Андрею Макаревичу и другим музыкантам группы, которых в те годы и по именам-то ещё и не знал.

Вне всякого сомнения, я спрашивал у папы. Папа был настоящим меломаном, даже – филофонистом. У него была коллекция классики на виниле и бобинах – много тысяч пластинок и сотня катушек. Я знал от взрослых: от мамы и друзей нашей семьи, что мой папа (талантливый физик, инженер разработчик полупроводниковой техники) – глубокий знаток серьёзной музыки.

Видимо, «Машина Времени» не относилась к таковой. Папа про неё не знал. Обычно я всегда прислушивался к папиному мнению. Он, безусловно, был для меня авторитетом. А как могло было быть иначе? Папа знал ответы на все (без исключения) вопросы. Но в ситуации с «Машиной», я, впервые, внутренне был не согласен с тем, что папа про неё не слышал. Его незнание не стало для меня поводом не думать об услышанных в пионерлагере песнях.

Два года я «единолично владел» секретом о «Машине Времени», пока на дне рождения товарища (его папа – в прошлом студент – дипломник, а потом и друг моего) в ответ на мой рассказ об «эксклюзивной любви», не сообщил с некоей гордостью, что у него есть упомянутые записи. (Этой истории я посвятил отдельную главу).

Я хочу подчеркнуть моё недавнее открытие. Открытие того, что «Машина времени» в десятилетнем возрасте была моей сокровенной тайной, а если и не тайной, то чем-то иным, но однозначно сокровенным.

Короли и капитаны, корабли, воздушные замки и дом. Дом… Дом и дорога. Может отсюда корни моего романтизма? Романтизма и … одиночества. «Правильного одиночества».

«Правильное одиночество»?

Именно так – моё второе открытие, сделанное буквально вчера (прим. Июль 2014). Вчера я переслушивал «Хрустальный город» – песню, напугавшую меня в детстве и полюбившуюся в юности до затирания пленки до дыр.

Надо ли всё раскладывать по полочкам? Не знаю. Чувство на то и чувство, что оно относится к аналоговым категориям и… дискретизировать его занятие престранное. Но с другой стороны, причинно-следственные связи побуждают к анализу, а анализ стимулирует мыслительные рефлексы, которые, в свою очередь, пробуждают чувства.

Одиночество бывает разным. Бывает страшное одиночество, когда рядом нет ни родных, ни друзей, ни даже малознакомых людей – людей, с которыми можно просто обмолвиться парой слов. О таком одиночестве просто задумываться – невмоготу.

Есть одиночество в кругу… Такое одиночество ещё страшнее.

Но случается и правильное одиночество. Я не стану его определять. Я лишь слега обрисую его. Правильное одиночество – выбор дороги, на которой принимать решения, любить и страдать приходится только тебе, но при этом выбор твой – осознан, и только вечные друзья-враги (соратники-соперники) «Знаю» и «Верю» подгоняют тебя на этом пути.

Свободен – значит одинок,

не парадокс банальный выбор…

Эти мои строки из посвящения барду Евгению Клячкину удачно ложатся в мой сегодняшний монолог.

«Знаю» и «Верю».

А между ними дорога правильного одиночества, ведущего к мудрости, и, хочется в это верить, – любви.

Страх отступил. Осталась улыбка. Улыбка и желание искать.

«Когда я просто улыбался,То улыбался мне весь город,И если я кивал кому-то,То все кивали мне в ответ.»

Кто знает, возможно, именно эти строки подсказали мне мои:

Я говорю о многом, улыбаясь,скрывая нерешительность и грусть,скрывая, что всё также сомневаюсь…Кажусь Вам несерьезным?.. Ну и пусть.

И потому я, плача улыбаюсь.Смеюсь – порой с грустинкою хмельной.Я многого, увы, не понимаю.Но поиск – путь. Я вас зову со мной.

Вы вправе спросить, неужели не услышь я в детстве песни Андрея Макаревича, я не стал бы лирическим поэтом, романтиком, правильным одиночкой? А я вам отвечу как на духу – не стал бы.

Окуджава? Очень повлиял. Городницкий? Повлиял. Пушкин и Лермонтов (так между делом) – для общего развития и понимания того, что есть настоящая литература и того, в чём тайно-явное величие русского языка. Но «желание писать» пришло именно с песнями и из песен «Машины Времени». Именно они стали путевыми вехами.

Да и само слово «путь» однозначно ассоциируется с Андреем Макаревичем и ни с кем иным. Путь от двери до двери. Путь меж «знаю» и «верю».

«И своё формируя сознанье,С каждым днем, от момента рожденья,Мы бредем по дороге познанья,А с познаньем приходит сомненье»

Не сгоряча

Смотреть на мир ушами скрипачаи вслушиваться зреньем живописца.Как хорошо страдать не сгоряча,и понимая, что не повторится…счастливым быть, а значит печатлетьи не упрятывать за скрепами печатей.И если не сгореть, – упрямо тлеть…Надеяться не веря в непочатье.

Вдохнув парфюм асфальта с сургучом,храня любовь в дорожной перфоленте,придя задуматься и дверь открыть ключом.Спасибо, что я не индифферентен.Ах ключ… Ах дверь… Ах детские мечты.Прощания – начала возвращений.Нам меж объятий девственной четы,(меж «Зна» и «Ве») не мыслить о прощеньи.

Возможности простых пожатий плеч,куда обширнее тоски с её изыском.Ведь обращённого не может не припечь.А для сравнения нужна лишь тень на риске.Мы так слабы, но не про то печаль:(пусть не во времени) приходит всё к началуигры… Не сгоряча сорвав печать,смотря и слушая мы держим путь к причалу.

Спасибо, что я не индифферентен. Спасибо, что услышал слово «путь» в начале пути, спасибо, что задумался, спасибо, что бреду дорогой правильного одиночества не сгоряча. Спасибо за песни. Спасибо за сомненье.

Уфф.

Поблагодарил.

Самое время вернуться на станцию «1977-й год» и продолжить монолог оттуда, когда всё начиналось, когда я считал «Машину» своим эксклюзивом и ревновал к плохим длинноволосым парням, с «Весной» на плече и не любил эту песню именно потому, что её слушали «плохие» парни. Не смейтесь – я был маленький и наивный. Я счастлив, что помню это, помню, как всё начиналось (для меня). Я счастлив, что могу поделиться этим с вами.

Что-то ещё?

Самая малость. Не могу не отметить, что у моей «истории» два начала. Начало «любви» и начало «монологов», и я не могу не рассказать о втором. Совсем немного. Всего несколько страниц затянувшегося, но необходимого вступления, и тогда уже ничто не задержит отправление поезда.

О снах и о волнах

«Ночью нам дарован покой,

А днем, на беду, не спится»

Лунный свет по земле расплескалсяи в волшебном таинственном снена обрывках бумаги осталсяснегом, выпавшим вдруг по весне.Все проходит: обиды и дружба,даже ночи безумной любви.Как немного для счастья нам нужно —только тихо его позови.Мы, как дети, наивно моргаемв приближении нового дня.А волна на волну набегая,в океан убегает маня.

Так в копилку пути собирает,удивляясь что каждый тернист,и о Гамлета роли мечтаетбессловесный с подносом статист.Под усеянный звёздами куполнитью тянется каждая рольиз волшебной коробки для кукол:рядом там и поэт, и король.Там навстречу идущий прохожийи гудки безобидных машинслились в день на вчерашний похожий…Как во сне, мы куда-то спешим.

А потом после праведной спячки,как броню равнодушье храня,мы своих настроений не прячем,бога с чёртом в чём-то виня.Где же суть? Я не знал и не знаю —строчки песни порой не ясны…Только каждую ночь призываюдо обидного чистые сны.В них друзья за столом веселятся,в них любимые преданы нам…Но – судьбы беспокойной скитальцы —мы на волю отдались волнам.

Засияет месяц в облаках