Медея - Еврипид

Уходит.

Я слышу опятьПлачущий голос ее,Ее протяжные стоны.На мужа проклятьями с ложа,Воздух пронзая,Вопли несутся. Фемиду зоветНесчастное чадо Колхиды,Зачем увлекала ееЧрез моря теснину на брегЭллады, туда,Где волны катаетПучина, и нет ей предела.

Эписодий первый

Выходит Медея.

О дочери Коринфа, если к вамИ вышла я, так потому, что вашихУпреков не хочу. Иль мало естьПрослывших гордецами оттого лишь,Что дом милей им площади иль видетьОни горят иные страны? ШумБудь людям ненавистен, и сейчасПорочными сочтут их иль рукоюМахнувшими на все. Как будто судГлазам людей принадлежит, и смеемМы осудить, не распознав души,Коль человек ничем нас не обидел.Уступчивым, конечно, должен бытьМеж вас чужой всех больше, но и гражданЗаносчивых не любят, не даютОни узнать себя и тем досадны…Но на меня, подруги, и без васНежданное обрушилось несчастье.Раздавлена я им и умеретьХотела бы – дыханье только мука:Все, что имела я, слилось в одном,И это был мой муж, – и я узнала,Что этот муж – последний из людей.Да, между тех, кто дышит и кто мыслит,Нас, женщин, нет несчастней. За мужейМы платим – и не дешево. А купишь,Так он тебе хозяин, а не раб.И первого второе горе больше.А главное – берешь ведь наобум:Порочен он иль честен, как узнаешь.А между тем уйди – тебе ж позор,И удалить супруга ты не смеешь.И вот жене, вступая в новый мир,Где чужды ей и нравы и законы,Приходится гадать, с каким онаПостель созданьем делит. И завиденУдел жены, коли супруг ярмоСвое несет покорно. Смерть иначе.Ведь муж, когда очаг ему постыл,На стороне любовью сердце тешит,У них друзья и сверстники, а намВ глаза глядеть приходится постылым.Но говорят, что за мужьями мы,Как за стеной, а им, мол, копья нужны.Какая ложь! Три раза под щитомОхотней бы стояла я, чем разОдин родить. – Та речь вообще о женах…Но вы и я, одно ли мы? У васИ город есть, и дом, и радость жизни;Печальны вы – вас утешает друг,А я одна на свете меж чужимиИ изгнана и брошена. РослаМеж варваров, вдали я: здесь ни дома,Ни матери, ни брата – никого,Хоть бы одна душа, куда причалитьЛадью на время бури. Но от васНемногого прошу я. Если средствоИль путь какой найду я отомститьЗа все несчастья мужу, – не мешайтесьИ, главное, молчите[7]. Робки мы,И вид один борьбы или железаЖену страшит. Но если брачных узКоснулася обида, кровожаднейНе сыщете вы сердца на земле.КорифейВсе сделаю, Медея, справедливымЖеланиям и скорби не дивлюсьТвоей, жена, я больше. Но Креонта,Царя земли я вижу этой, – онНе новое ль объявит нам решенье?

Входит Креонт.

Ты, мрачная, на мужа тяжкий гневСкопившая, Медея, говорю яС тобой, и вот о чем: земли моейПределы ты покинешь, взяв обоихДетей с собой, не медля… а приказИсполнишь ты при мне, и двери домаСвоей я не увижу прежде, чемНе выброшу тебя отсюда, слышишь?

Ай! Ай! Несчастная, я гибну. НедругВесь выпустил канат[8], и мне на берегОт злой волны уже спасенья нет…Но тяжкая оставила мне силыСпросить тебя: за что ты гонишь нас?

О, тайны нет тут никакой: боюсь я,Чтоб дочери неисцелимых золНе сделала ты, женщина, моей.Во-первых, ты хитра, и чар не малоТвой ум постиг, к тому же ты теперьБез мужа остаешься и тоскуешь…Я слышал даже, будто ты грозишьИ мне, и жениху с невестой чем-то.Так вот, пока мы целы, и хочуЯ меры взять. Пусть лучше ненавистенМедее я, чем каяться потомВ мягкосердечии.

Увы! Увы! Увы!О, не впервые, царь, и сколько разВредила мне уж эта слава: золОна – источник давний. Если смысломКто одарен, софистов из детейГотовить он не будет[9] Он не дастИх укорять согражданам за праздность…И что еще? И ненависть толпыОни своим искусством не насытят.Ведь если ты невежд чему-нибудь,Хоть мудрому, но новому, обучишь,Готовься между них не мудрецомПрослыть, а тунеядцем. Пусть молвоюТы умников, которых город чтит,Поставлен хоть на палец выше будешь —Ты человек опасный. Эту участьЯ тоже испытала. ЧересчурУмна Медея – этим ненавистнаОна одним, другие же, как ты,Опасною ее считают дерзость.Подумаешь: покинутой женеПугать царей?! Да и за что бы дажеТебе я зла хотела? Выдал дочьТы, за кого желал: я ненавижу,Но не тебя, а мужа. РассуждалТы здраво, дочь сосватав, и твоейУдаче не завидую. ЖенитесьИ наслаждайтесь жизнью, лишь меняОставьте жить по-прежнему в Коринфе:Молчанием я свой позор покрою.

Да, сладко ты поешь, но злая цельИ в песнях нам мерещится: чем дольшеЯ слушаю, тем меньше убежден…Ведь от людей порыва остеречьсяКуда же легче нам, чем от таких,Как ты, жена, лукаво-осторожных.Ну, уходи! Все высказала ты,Но твоего искусства не хватает,Чтобы сберечь нам лишнего врага.

О, я молю у ног твоих – ты насНе высылай, хоть ради новобрачных!

Ты тратишься без толку на слова.

О, пощади… К мольбам моим склонися!

Своя семья Медеи ближе нам.

О, край родной! Ты ярко ожил в сердце…

Милее нет и нам – после семьи.

Какое зло вы сеете, Эроты!

Ну, не всегда – зависит от судьбы.

Виновному не дай укрыться, боже.

Не будет ли, однако? От себяИ болтовни освободи нас лучше…

Освободить?.. Кого и от чего?Ты вызволи нас, царь, из этой муки…

Ты, верно, ждешь расправы наших слуг?..

О нет, о нет, тебя я умоляю…

Угрозы мало, кажется, тебе?

Я не о том молю тебя, властитель.

Пусти меня… Чего ж тебе еще?..

Дай день один мне сроку: не решила,Куда идти еще я, а детейКто ж без меня устроит? Выше этихЗабот Ясон. О, сжалься, царь, и тыДетей ласкал. Тебе знакомо чувство,Которое в нас будит слабый. МнеИзгнание не страшно… Если плачуТо лишь над их несчастием, Креонт.

Я не рожден тираном. Сколько разМеня уже губила эта жалость.Вот и теперь я знаю, что не прав,Все ж будь по-твоему. Предупреждаю только,Что если здесь тебя с детьми и завтраВ полях моих увидит солнце, смертьОно твою осветит. НепреложноДа будет это слово… До утра…

Уходит.

О, злая судьба!Увы, о жена, что бед-то, что бед!Куда ж ты пойдешь? У кого тыПриюта попросишь? Где домИ где та земля, Медея?В море бездонное золБросил тебя бессмертный.

О да! Темно на небе… Но на этомНе кончилось! Не думайте: ещеИ молодым счастливцам будет искус,И свату их довольно горя… РазвеТы думала, что сладкий этот ядОн даром пил, – все взвешено заране…Он с этих губ ни слова, он рукиЕдиного движенья без расчетаНе получил бы, верьте… О, слепец!..В руках держать решенье – и оставитьНам целый день… Довольно за глаза,Чтобы отца, и дочь, и мужа с неюМы в трупы обратили… ненавистных…Немало есть и способов… КакойЯ выберу, сама еще не знаю:Чертог поджечь невестин или медьИм острую должна вогнать я в печень…До ложа их добравшись?.. Тут однаСмущает вероятность. По дорогеДо спальни их или за делом яЗахвачена могу быть и злодеямДостаться на глумленье. Нет, уж лучшеНе изменять пути прямому нам,И, благо он испытан, – яд на сцену[10]Так, решено…Ну, я убила их… А дальше что ж?Где город тот и друг, который двериНам распахнет и, приютив, за насПоручится? Такого нет… Терпенье жЕще хоть ненадолго. Если стенПередо мной откроется защита,На тайную стезю убийства молчаСтуплю тотчас. Но если нам одноНесчастье беспомощное на долюОстанется, я меч беру открытоИ дерзостно иду их убивать,Хотя бы смерть самой в глаза глядела.Владычицей, которую я чтуОсобенно, пособницей моею,Родной очаг хранящею, клянусьГекатою[11] что скорбию МедеиСебе никто души не усладит!..Им горек пир покажется, а сватуЕго вино и слезы мук моих…За дело же! Медея, все искусствоТы призови на помощь, – каждый шагОбдумать ты должна до мелочей!..Иди на самое ужасное! Ты, сердце,Теперь покажешь силу. До чего,О, до чего дошла ты! Неужели жСизифову потомству[12], заключивС Ясоном брак, позволишь надругатьсяНад Гелиевой кровью[13]? Но комуЯ говорю все это? Мы природойТак созданы – на доброе без рук,Да злым зато искусством всех мудрее…

Стасим первый