Серебряная лилия - Сергей Валдимирович Семеркин

себе пестуете, чтобы мучиться) и от нечего делать вы фланируете по набережной вольного города Гиля, небрежно переставляя изящную тросточку с сияющим набалдашником, и в эдаком вялом побеге от тоски вы вдруг вальяжно вплывете в стайку местных сорванцов, и снизойдете до просьбы, чтобы мальчишки рассказали какую-нибудь интересную историю, случившуюся на здешних улицах или в порту, то, скорее всего, увидите лишь прищур разноцветных глаз, сплевывание сквозь зубы, а потом босые ноги выбьют пыль из старой мостовой. И это музыка будет означать – любезный, а идите-ка вы до лесу, а там – в самый бурелом. В худшем же случае вас ограбят и далее вы поковыляете уже без тросточки.

А вот если вы сидите ночью на скамейке и смотрите не на огни города, а на море, да не с барышней лясы точите, а с бутылкой темного рома и сигарой молчите (а что мальчишкам запрещено, то их и манит, девчонки их ещё пока мало интересуют, зато сигары и ром…), и не будете спрашивать, а даже наоборот, поведаете про штормовые широты, про проделки дальневосточных крабов и песни русалок с дикого запада… вот тогда, мальчишки, чтобы не ударить в грязь лицом, расскажут "за Гиль", и будет это история про любовь, смерть и кое-что ещё…

Только вот чтобы рассказать эту гильскую историю, надо от вольного города несколько отдалиться. Отдалиться так, чтобы "расчёски" башен на фоне купола неба светло синего уже не маячили, благо крылья воображения поспевают за полетом фантазии (обратное тоже верно) и легко дадут фору даже быстроногим альбертинским скакунам. Итак, в трёх милях от Гиля к северо-западу к тому же за холмом – вот из-за его лысой макушки башен Гиля и не видать – начинались владения герцога Ардо, тогда он ещё был жив и здоров, а сейчас, говорят, шамкает и на завтрак кушает сметану, а в период бодрости ещё и творогом себя балует… впрочем мы отвлеклись на гастрономию, причем на гастрономию самую что ни есть невкусную – пресную и диетическую. Ардо – фигура легендарная, он, чтоб вы знали, мог не принимать у себя мэра Гиля, правда, мэр к нему сам не ездил, но герцог не расстраивался по этому поводу. Так что же делало столь влиятельно лицо в этом далеко не столичном местечке? Об чуть позже. Ардо – как и положено герцогу – жил в замке, замок был дай Бог каждому герцогу такой, а в замке царила экономка Линдваль. По штатному расписанию она заведовала только кухней, но быстро распространила сферу своего влияния почти на весь обширный и местами старинный замок и даже на двор – везде она царила, за исключением оружейной комнаты, библиотеки и псарни (а также пыточной – что она там паутины что ли не видала?), где правил единственный суверен – герцог. И еще Линдваль не совалась в парк… его мудрый Ардо повелел разделить на две части, та, что ближе к Гилю, как бы парадная, хотя до города герцогу было амбивалентно (есть такое правило чтения: если не понимаешь слово, то не обязательно заглядывать в словарь, достаточно его пропустить, история завсегда сама себя объяснит другими словами, тем более, что и автор, скорее всего, тоже смысл термина забыл по причине склероза), эту часть он отдал на откуп заморским садовникам, которые неспешно лет за эн-цать добились ровноты кустов, соразмерности деревьев друг с другом и окружающими кустами и травами-муравами, а наши и заморские цветы муштрой и лаской выстроили в клумбах строго симметрично и согласно теории гармонии оттенков; в нужных местах, с которых замок выглядел не очень приглядно, установили фонтаны, статуй древних по аллеям понатыкали богато… и ещё там стригли газон и обещали, что лет через триста этот газон будет образцовым… только вот герцог на эту часть парка, мягко говоря, чихал. Ибо много строже парадной части парка охранялась часть ей противоположная, туда не допускались садовники… там не стригли траву, не разбивали клумб, лишь следили, чтобы буреломом да уж слишком разросшимися сорняками не захламлялся лес и озеро не покрывалось ряской. За порядком там следил старик с большой белой бородой и чудной фамилией Погодин. Так вот, если бы Погодин работал за деньги, то его оклад сильно превышал гонорары заграничных дизайнеров по ландшафту. Но он работал за совесть и на него герцог полагался даже больше, чем на охрану и верных догов.

Ночью по дикой части парка гулять не то чтобы опасно… это слишком мягкое слово. Как-то раз, лихие люди пытались добраться до озера тёмной безлунной ночью и тот несчастный, которого в кровь измочалила охрана считал, что ему ещё повезло! Ведь остальных нашли в виде мелких фрагментов, а ему только проткнули клинком бок, проломили голову, да правая нога после перелома срослась неправильно. Правда, когда он оклемался от ран, ему вырвали ноздри и отрезали уши, но и тогда он не жаловался и всё равно твёрдо стоял на своем и в кабаках далеко от Гиля бил себя в грудь и утверждал, что он счастливчик! Гильцы – те, что побашковитей, – решили, что головореза отпустили для острастки, чтобы пришлым лиходеям не повадно было соваться в парк. Местные то быстро усвоили, что за подобные выкрутасы бывает. Голову рубят прямо на месте поимки, без суда и следствия. Ну, если свирепые доги оставили голову целой… И уж конечно, в озере никто не установил всякой пошлятины, вроде золотой статуи, с веслом или без оного… это было бы слишком мелко для особой заботы герцога Ардо.

Теперь самое время рассказать о том, почему самый влиятельный герцог в королевстве жил у себя в замке, а не в зимнем своем дворце в столице и не в летней резиденции на ривьере. Дело тут вот в чём: на свою свадьбу король Лев Третий пригласил герцога Ардо первым после коронованных особ из сопредельных королевств, царств и султанатов, и вот на приглашении – собственноручно! – монаршая рука вывела: "…лучшим подарком от вас будут серебряные лилии". Можно только догадываться, что написал в ответ герцог, ибо у нас нет доступа в королевский архив, но можно поставить золотой против медяка, что этого письма в архивах нет. Ардо по причине болезни на свадьбу не приехал, ведь он не мог прибыть без лилий, короли никогда не пишут ничего просто так, особенно собственной рукой. Да, могут подмахнуть смертный приговор не читая, или подарить графский титул за сомнительные пастельные делишки. А вот чтобы сами на бумаге вывели слова пером… на