Магия книг - Кай Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда конверт исчез, закутанная фигура замерла, словно обдумывая, правильно ли поступила. В конце концов она выпрямилась, сделала два шага назад и повернулась спиной к зданию, не упустив при этом случая бросить взгляд на окна второго этажа. Там по-прежнему было темно.
Подмёрзшая слякоть вновь захрустела под сапогами незнакомца. В окнах зажигались лампы: Сесил-корт приветствовал новый день. В переулке стало гораздо светлее, однако теперь он снова опустел. Если бы не следы, ведущие сначала к двери «Либер Мунди», а потом прочь от лавки, можно было бы решить, что в переулке побывал призрак – призрак из прошлого.
2
Следующим поздним вечером Мерси Амбердейл в полном одиночестве торопливо шагала по набережной Темзы. На ней было пальто, слишком тонкое для холодной лондонской зимы, и шапка-ушанка, надвинутая на уши и прекрасно дополнившая бы костюм боцмана, но никак не хрупкий девичий силуэт. Из-под шапки выбивались рыжие завитки волос, а изо рта вырывались облачка пара. Руки Мерси спрятала в меховую муфту; там же она несла свою сердечную книгу и прямоугольный кусок картона с надписью: «Ниммермаркт»[1].
Как и остальные магазины в Сесил-корте, лавка «Либер Мунди» работала до десяти вечера; сейчас же стрелка часов приближалась к одиннадцати. Назначать свидание в столь поздний час было решительно за гранью приличий, однако о том, соответствует ли её поведение правилам приличия для незамужних девиц, Мерси беспокоило меньше всего. В эти часы на улицах Лондона царили преступники и грабители – головорезы из банды Руделькопфа, заправлявшие в Сохо, прихвостни некоронованной королевы Чайна-тауна мадам Ксу, не говоря уже обо всех тех, кто при свете дня скрывал свои патологические склонности под маской хороших манер и чистым платьем.
Мерси спешила по узкой дорожке вдоль берега Темзы. Справа от неё несла свои воды река, слева высились фасады пакгаузов. Впереди над водой слабо светились фонари и виднелись каменные арки Лондонского моста.
Двое бродяг навеселе засвистели вслед Мерси, продолжая, однако, ковылять в противоположном направлении.
Примерно в ста метрах перед мостом возвышался одинокий фонарь, в свете которого на снегу съёжилась тощая старуха в шляпе. На её правом плече сидел однокрылый голубь. Мерси остановилась в нескольких шагах от неё и уже открыла было рот, чтобы заговорить с ней, как вдруг голубь и старуха одновременно подняли головы и уставились в лицо Мерси. Свет фонаря упал на покрасневшие глаза и беззубый рот. Старуха неразборчиво пробормотала какие-то проклятия, и её подбородок вновь бессильно упал на грудь. Один лишь голубь, тихо воркуя, неотрывно следил за девушкой.
Мерси размышляла, не предложить ли нищенке помощь – скажем, довести её до крыльца ближайшего дома, где она могла бы найти защиту от снега и ветра, – однако старуха уже махнула рукой, как часовой перед Букингемским дворцом: проходи, мол, не задерживайся. Мерси сунула свою сердечную книгу в карман – муфта осталась болтаться на тесёмках – и обеими руками взялась за надписанный кусок картона. Всезнайка сообщил ей, что «Ниммермаркт» – явно немецкое слово, но ему неизвестно, что оно означает. Ни в одной из бесчисленных книг, откуда он черпал информацию, такого слова не встречалось.
В конверте, который Мерси обнаружила на полу перед дверью «Либер Мунди», девушка нашла вышеописанную картонку и сопроводительное письмо: в нём назывались день, время и место, куда ей надлежало явиться, а также содержались краткие указания, что следует делать потом. Направляясь на берег Темзы, Мерси внимательно высматривала, не преследует ли её кто-нибудь, но никого не обнаружила. Кроме неё, здесь не было ни души, если не считать нищенку под фонарём.
Часы пробили одиннадцать. Мерси зажала картонку в ладонях, сведя их перед грудью в молитвенном жесте, на несколько секунд закрыла глаза и снова их открыла.
Фонарь, старуха под ним и голубь на её плече остались на месте, однако вокруг ничто более не напоминало о царившей здесь только что пустоте. Теперь перед Мерси возвышалась трёхэтажная каменная башня с зубчатой крышей. Массивные полукруглые ворота были распахнуты и вели на мост, которого ещё несколько секунд назад здесь не было. Взглянув налево, Мерси убедилась, что Лондонский мост по-прежнему на месте. Правда, сейчас он казался чуть расплывчатым, словно туман только что сгустился, сделав окружающий мир более зыбким. Другой же мост, только что возникший перед девушкой из пустоты, по сравнению с Лондонским мостом казался прямо-таки неправдоподобно реальным.
Нищенка по-прежнему неподвижно сидела у подножия фонарного столба, по-видимому не замечая произошедших вокруг неё изменений. Даже подняв голову, она не смогла бы разглядеть башню и мост: для неё они оставались невидимыми. У неё не имелось приглашения. Дорога на ту сторону была открыта только для Мерси.
Ворота не охранялись. Мерси решительно зашагала к высокому полукруглому проёму: темнота немедленно поглотила её. Девушка с трудом различала висевшие на стенах пустые подставки для факелов. С другой стороны ворот на каменные перила моста были установлены газовые фонари, однако и они не горели. Только отсвет огней реального Лондона, огней по ту сторону Темзы, немного рассеивал туман, выхватывая из ночной темноты очертания моста. Противоположный берег был погружён во мрак, как будто там в один миг потухли все лампы и свечи. Переходя по мосту, Мерси покидала Лондон. Перед ней лежали земли, доступ в которые открывался одним лишь библиомантам.
Ниммермаркт являлся одним из так называемых убежищ, созданных библиомантами, о которых ей иногда рассказывал Валентин. Сама она ни разу не бывала в этих убежищах и даже не видела их; более того, она сомневалась, что туда непременно стоило отправляться за час до полуночи.
«Я буду ждать Вас на мосту, – значилось в письме, и, вынырнув из тёмного проёма ворот, Мерси увидела, как далеко впереди, на полпути между берегами Темзы, зажёгся одинокий огонёк. – Приходите одна. Я хочу сделать Вам некое предложение».
Мерси пыталась читать письмо через Лупу истины, чтобы узнать истинные намерения того, кто писал его, однако обнаружила, что Лупа способна прояснять лишь намерения авторов печатных изданий. На рукописные документы её удивительные свойства не распространялись.
Мост был пуст – ни повозок, ни пешеходов, – поэтому снег, покрывавший его, оставался почти нетронутым. На тёмных газовых фонарях возвышались снежные шапки.
Одинокий огонёк в отдалении оказался масляной лампой с высокой стеклянной колбой. Она стояла на перилах с левой стороны моста. Рядом с лампой, облокотившись и засунув глубоко в карманы руки,
