Конфликт цивилизаций - Александр Воронель

   Политический парадокс заключается в том, что первый шаг к миру удалось сделать именно правому правительству Бегина, а не миролюбивому правительству Рабочей партии. Воинственная риторика правых, может быть, и раздражает арабские правитель­ства, но остается им вполне понятной. Мирные предложения ле­вых ставят арабов в тупик из-за невозможности уловить, в чем же их обманывают ("В чем подкол?")...

   Наконец, благодаря безмер­ной щедрости предложений израильского премье­ра Эхуда Барака, Арафат понял суть дела: евреи просто хотят забыть навсегда о нем и о его претензиях. Этого не вынесла его душа, и он начал "интифаду Аль-Акса".

   Я сильно забежал вперед в своем изложении, но в этом шут­ливом преувеличении содержится зерно всей проблемы. Еврейс­кое государство может обойтись и без палестинцев, и без поселе­ний (и, возможно, даже без Аль-Аксы, хотя это уже почти свято­татство), а вот Палестинское государство самодостаточно суще­ствовать не может. Это было очевидно еще в 1947 г. арабским соседям, которые оккупировали его территорию, пока мания величия (и безответственная поддержка СССР) не толкнула Г.А.На­сера на Шестидневную войну. Это было очевидно и всем амери­канским и европейским экспертам по международным делам, которые зачастили в Израиль с 80-х, когда уже стало ясно, что ни Египет, ни Иордания получить обратно палестинские территории не захотят. Однако впоследствии и США, и Европейское сообще­ство изменили своей реалистической позиции в угоду арабским режимам, для которых престижные соображения, связанные с торжеством ислама, важнее благосостояния их народов и каких либо фактических достижений.

   За годы "израильской оккупации" простые палестинцы нашли для себя более выгодным работать в Израиле или продавать туда свою примитивную продукцию, чем развивать собственное хозяй­ство. Напротив, их самозваные политические руководители заня­лись последовательным разрушением этих налаживающихся эко­номических связей. Они не согласились ни на минуту приостановить террор, потому что якобы мысль о существовании незаконных поселений израильтян на палестинской земле жжет им душу.

   При слове "незаконные поселения" сердце современного человека вздрагивает сочувствием к согнанным с родных мест туземцам, разоренным жилищам, потоптанным пятой оккупанта полям...

   Реальная картина разочарует романтика. Незаконные поселения - это израильские поселения, не получившие от правительства разрешения (и соответствующей охраны) занять пустующую землю на территории автономии, которую поселенцы считают своей.

   Вожди Палестинской автономии старательно внушают миру, что палестинский народ - или по крайней мере его заметная часть - живет в мире рыцарской гордости и героических иллюзий и ему чужды заботы о хлебе насущном. Это впрочем не значит, что они забывают требовать от всего мира гуманитарной помощи. Что толку, что история не знает ни кто были древние филистимляне, ни куда они бесследно исчезли. Одно это имя (слово), которое знакомо европейцам только из Книги, которую они называют Ветхим Заветом, дает вождям палестинских арабов предлог вписаться в ту историю, в которой раньше из-за еврейского эгоизма и христианской односторонности не было им места. Их поразительная щедрость в растрате жизней и средств своего народа на бесполезную и бессмысленную борьбу находит свое объяснение не только в злонамеренной поддержке арабских стран и щедрых пожертвованиях Европейского Сообщества, но и в их детской "игре ради славы и чести". Израильские политики часто горько сетуют, что "у них нет партнера по мирным переговорам".

   А у доблестного палестинского руководства нет подходящего партнера по игре в поддавки, в которой выигрывает тот, кто пожертвует жизнью большего числа собственных сограждан.

   Спустя тридцать лет после решения ООН ста­ло ясно, что для образования нового государства в современном мире недостаточно одного лишь энтузиазма и че­столюбия вождей. Требуется еще многое: в частности, солидар­ный интерес достаточно большой группы предприимчивых, квали­фицированных людей, готовых тратить свои силы и средства на организацию основной инфраструктуры (дороги, водопровод, связь, электричество, продуктивные отрасли хозяйства, здравоохранение, образование), а не только на пропаганду и вооружение... Восемь палестинских университетов (фактически колледжей) были основа­ны за время "израильской оккупации" при активном содействии из­раильских властей, но вместо центров будущей образованности они, в результате "академической неприкосновенности", преврати­лись в склады оружия палестинских боевиков.

   Все демократии оказываются слабы по отношению к террору, но Израиль имеет столетний опыт успешной борьбы с террориз­мом. Этот опыт, однако, требует беспощадной уверенности в сво­ей правоте. Это то единственное, чего Израилю постоянно недо­стает. Я уже упоминал, что в результате завышенных оценок пер­спектив мирного сосуществования израильский народ на время потерял ощущение своего единства перед лицом смертельной опасности. Многим людям стало казаться, что стоит нам отказать­ся от "каких-то там поселений", и - войне конец.

   На самом деле тогда-то только мы и увидим настоящее нача­ло. Терроризм - это норма, с которой Ближний Восток жил века­ми, и единственное изменение, которое внес XX век, состоит в усовершенствовании орудий убийства. Израильская политика в отношении арабов вообще, и арабов Палестины в частности, так долго питалась ложными представлениями об "общечеловечес­ких ценностях", внушенными европейским воспитанием, что и сей­час не все израильтяне освободились от этой слепоты.

   При "правительстве национального единства" все него­дование наших прозревших граждан было направлено на "коварство" Арафата, не желавшего мира, но, по существу, скорее напротив, израильский истеб­лишмент и европейское общественное мнение в течение длитель­ного времени невольно вводили арабов в заблуждение. Соглаше­ние в Осло, Нобелевские премии и широкое сочувствие "спра­ведливой палестин-ской борьбе" создали у них ложное впечатле­ние, что их победа близка. Свою победу они, конечно, представ­ляли себе совсем не так, как израильские и европейские "миро­творцы."

   Они представляют ее примерно так же, как афганские талибы. То есть как конец еврейского государства, их безраздельное господство на всей территории Израиля и передел имущества в соответствии с их представлением о справедливости. Возможные при таком исходе кровавые жертвы сами собой разумеются, как оправдан­ное возмездие евреям за их высокомерие. Воображение евро­пейских либералов почему-то останавливается перед неизбежны­ми последствиями победы того "справедливого дела"*, которому они так искренне сочувствуют.   

   * Вспомним, что и русские интеллигенты всей душой жаж­дали "победы революции". То, что произошло в 1917 году, было воспринято ими как неожиданность. Но русские аристократы, которые организовали "белое" движение, лучше знали свой народ, знали также, чего от него можно ожидать, и не заблуждались.

   Горячие прения в Кнессете и бес­численные демонстрации борцов за мир арабы интерпретируют как предвестники новой серии уступок.

   Еще чуть-чуть припугнуть жалких евреев, нажать на амери­канцев, и Израиль в их руках! Фундаментальная разница в ментальности неустранима в политике. Рациональные, словесные объяснения на уровне народов неприменимы. Сэмюэль Хантингтон не выдумал проблему массового взаим­ного непонимания цивилизаций. Как добросовестный ученый он ее только обозначил.

   Расширение кругозора рядового человека и глобализация сыг­рали с западной цивилизацией злую шутку. До тех пор пока му­сульманский мир пребывал в глубоком сне, Европа могла безна­казанно отождествлять свою победоносную историю с историей человечества. Прогресс в известной нам со школьных лет исто­рии - это развитие и экспансия Европы. Великими географичес­кими открытиями мы называем заморские плавания европейцев. В центре истории средних веков у нас стоит борьба пап и импера­торов, а не история халифата. Для всего этого есть свои причины. Но мусульманин видит это как свою вековую обиду...

   Европейское образование и масс-медиа разбудили в широких кругах мусульман дремлющую амбицию. Они не хотят привык­нуть к своему положению на обочине. Каждый народ хочет быть в центре истории. Против Запада стали выступать отнюдь не бед­ные и невежественные, а скорее богатые и образованные. Точнее - амбициозные.

   Вся изобретательность интеллектуальных элит мусульманских народов, вся их немалая предприимчивость и творческая потен­ция сосредоточились на компенсации их комплекса неполноцен­ности, на мести европейцам за их историческое превосходство. Само это превосходство, полное невнимание европейских наро­дов к мусульманскому миру они воспринимают как проявление злой воли и величайшую несправедливость. Так ребенок мстит родителям за невнимание. Он готов затеять пожар, чтобы родите­ли, наконец, испугались и сосредоточились на его персоне.