Тайный любовник - Патриция Гэфни

Коннор усмехнулся и продолжал рассказывать, что ему еще удалось узнать:

– Ее фамилия Дин. Она унаследовала рудник от отца около двух лет назад и управляет, и владеет им одна, без акционеров. Говорят, еще один рудник в этих краях принадлежит ее дяде Юстасу Вэнстоуну, и он – мэр Уикерли.

– Почему нас не направили к ее дяде, на его рудник? Было б куда лучше.

– Возможно. Но я так тебе скажу; Общество не поручало мне разузнавать про чистенькие, безопасные и благополучные медные рудники. – Коннор был убежден, что выбор места, куда их послать, был тщательно продуман, потому что, если бы только все упиралось в плачевное состояние большинства рудников в Корнуолле и Девоншире, не было бы необходимости в его отчетах врачу и добытые им сведения не изучались бы так скрупулезно. Похоже, его направили на рудник, которым управляет женщина, в расчете обнаружить там больше недостатков, чем на руднике, принадлежащем мужчине.

Он сунул конверт в карман и, сцепив пальцы на затылке, посмотрел сквозь прищуренные веки на небо. Скоро ему некогда будет посиживать вот так на скамеечке, греясь на солнце, – по крайней мере, он надеялся на это; даже этот час безделья дался ему нелегко. Если бы не Джек, он бы уже устраивался на новом месте, распаковывал вещи, делал бы наброски отчета или знакомился с соседями, а может, сел за план статьи, которую собирался написать для ежемесячного листка, издаваемого Радамантским обществом. «Сбавь обороты, Кон, – постоянно твердил ему Джек, – остановись хоть ненадолго, оглянись вокруг. Спи подольше, распей бутылочку. Заведи женщину».

Прекрасный совет, если у человека нет иных, более интересных дел или он в состоянии видеть зло, творящееся в мире, и честно признаться себе, что не в силах что-то исправить. Но Коннор был не таким. От него многого ждали – и он сам многого ждал от себя. Ему никогда не приходило в голову «сбавлять обороты», пока Джек не дал подобный совет, несказанно его удививший. Что за нелепый способ тратить жизнь, которая и без того слишком коротка.

Но воздух был пропитан такой блаженной, такой заразительной ленью, что Коннор, к своему удивлению, признал, как приятно сидеть вот так в тени деревьев и любоваться бабочками, порхающими в солнечных лучах, пробивающихся сквозь кроны деревьев. Благодушествуя, что случалось с ним нечасто, Коннор поглядывал вокруг, когда заметил, как из церкви напротив на лужайку выбежали двое детей, секунду спустя – еще трое, потом четверо, а там и остальные. С веселыми криками и смехом они принялись резвиться на зеленой травке, беспечные, как мартовские зайцы. Он едва не решил, что кончились занятия в воскресной школе, но вспомнил, что сегодня – суббота. Прохожие, привлеченные веселой кутерьмой на лужайке, останавливались на булыжной мостовой и с улыбкой смотрели на детей.

Минуту спустя в дверях церкви показалась молодая женщина и поспешила к детям. Учительница? В светлом платье, высокая и хрупкая, с золотистыми волосами, скрученными узлом на затылке. Коннор попробовал угадать ее возраст, но затруднился: фигурка у нее была по-девичьи гибкая, но повадки – уверенной в себе женщины. Лицо же издалека было трудно разглядеть. Он ничуть не удивился, когда она захлопала в ладоши и дети, с воплями скакавшие по лужайке, со всех ног бросились к ней. Что его удивило, так это смех женщины, звонкий, как у ее питомцев.

Самая маленькая девочка – лет пяти или шести – прижалась к коленям женщины, которая, гладя ее кудрявую головку, мягким голосом что-то сказала детям. Дети выстроились перед ней полукругом, а она, наклонившись к девчушке, продолжала что-то говорить ей на ухо, обнимая за плечи.

– Взгляни, Кон. Что за чудесная картина, не правда ли? – негромко и прочувственно сказал Джек. – Вот так должна выглядеть истинная леди.

Коннор не встречал человека, менее разбиравшегося в женщинах, нежели Джек: они ему нравились все. Но на сей раз он нисколько не преувеличил. Эта женщина в платье цвета слоновой кости, тоненькая и гибкая, с волосами, в которых горело солнце, и впрямь была прелестна. И все же он подумал, что Джек имел в виду нечто большее, иную красоту, которая заключалась в изящном изгибе ее шеи, повороте головы, обращенной к ребенку, – во всей ее позе, выражавшей заботливость и доброту, отчего эта обыденная сценка так трогала сердце. Оглянувшись на брата, Коннор увидел, что тот улыбается так же нежно и восхищенно, как, чувствовалось, улыбается он сам, и понял, что увиденное не оставило равнодушными их обоих.

Женщина выпрямилась, и девчушка вприпрыжку подбежала к другим детям. Чары развеялись, но перед глазами братьев все еще стоял светлый образ женщины, склоненной над ребенком.

Она достала что-то из кармана платья. Это была дудка-камертон. Женщина поднесла ее к губам, и зазвучала нежная высокая нота. Дети дружно повторили ее и хором запели:

Сколько детворы беспечно

Солнцу радуется днесь,

Сколько песенок счастливых

Целый день звучит – не счесть

Бог с небесного престола

Внемлет голосам веселым

Они все ему милы

С ободряющей улыбкой на выразительном лице учительница музыки размахивала рукой в такт мелодии, и дети, с сияющими глазами и счастливыми лицами, улыбались ей в ответ. Ни дать ни взять сценка из какой-нибудь нравоучительной книжки или сентиментальной пьески о послушных детях и добрых учителях – слишком хороша, чтобы быть правдой, однако она разыгрывалась на самом деле здесь и сейчас, на маленькой лужайке в деревушке Уикерли, в приходе Святого Эгидия. Коннор как зачарованный смотрел на происходящее, откинувшись на спинку скамьи.

Хор спел еще песенку, потом учительница предложила им спеть третью. Но, как ни велико было удовольствие, испытываемое Коннором, и он заметил, что энтузиазма у детей поубавилось, чему ничуть не удивился. Почувствовав наконец, что она требует от детей слишком много, учительница отпустила их, дав напоследок несколько наставлений, потонувших в моментально возобновившихся смехе и воплях.

– Они похожи на игривых щенят, – посмеиваясь, сказал Джек, и Коннор согласно кивнул, с улыбкой наблюдая за двумя светлоголовыми близнецами, которые, корча друг другу рожи, соревновались, кто больше подарит одуванчиков своей хорошенькой учительнице. Та, не обращая внимания на влажную траву, грациозно опустилась на колени и с преувеличенным восхищением нюхала их растрепанные букеты. Чтобы сдержать мальчишек и не дать их отчаянному соперничеству перерасти в потасовку, она отвлекала их вопросами, внимательно слушая ответы.

В этот момент кудрявая девчушка, сжимая в руке цветок, с воплем восторга подлетела сзади к учительнице и повисла на ней. Женщина стоически перенесла неожиданный толчок и даже, когда девочка, весело смеясь, обхватила ее ручонками за шею и сдавила горло, не показала виду, что ей больно. Но постепенно смех замер.