Россия и мусульманский мир № 3 / 2012 - Валентина Сченснович

Но каким образом концептуально и политически реально может быть расшифрован ограничивающий смысл демократии применительно к исторически легально возникшей международной системе суверенных государств, входящих в Организацию Объединенных Наций? Этот смысл может быть расшифрован, если мировую демократию «сблизить» с теми формами международных организаций, которые включают в себя доминирующую в современном мире власть как складывающуюся реальность консолидированного экономического, политического и военного могущества. Такая реальность возникает в принципах и механизмах деятельности таких организаций, как Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация, не говоря уже о военной организации НАТО. Но как возможно публичное провозглашение линии на формирование нового международного порядка, ограничивающего сферу действия системы глобальной демократии, охватывающей существующие в действительности суверенные государства? Как его совместить с принципами жизни и деятельности Организации Объединенных Наций?

Это кажется возможным, если допустить «сосуществование» различных типов демократий. Как представляется, приоритет в таком допущении принадлежит Джону Маккейну, кандидату в президенты от Республиканской партии. Это случилось в Соединенных Штатах Америки в ходе президентской предвыборной кампании 2008 г. В ходе этой кампании Джон Маккейн выдвинул идею Мировой лиги демократий, не отрицающей существование ООН, а существующей наряду с ней и как бы помогающей в эффективном решении глобальных проблем. Как кандидат в президенты США от Республиканской партии Джон Маккейн объявил демократическими союзниками Соединенных Штатов солдат Британии, Канады, Дании, Германии, Италии, Литвы, Польши, Испании и Турции, а также силы Австралии, Японии, Новой Зеландии, Филиппин и Южной Кореи. Но поскольку эти силы не работают систематически над реализацией дипломатической и экономической стратегии, то НАТО должна заполнить этот пробел, формируя партнерство с великими демократиями в Азии и в мире. «Мы должны, – утверждал Маккейн, – идти дальше и связать демократические нации в одну общую организацию: в Мировую лигу демократий. Она будет не похожа на обреченный план Вудро Вильсона создать универсальную Лигу Наций»1.

Лига демократий – это лига избранных и ее задача быть «уникальной служанкой свободы»2, а не универсальной организацией.

Таким образом, наряду с «недостаточно эффективной» Организацией Объединенных Наций, которая чем-то напоминает в силу своей универсальности «обреченную» на провал Лигу Наций, должен возникнуть эффективный Союз мыслящих идентично демократий.

В свое время наряду с Лигой Наций, а точнее вместо нее, стали возникать ограничительные союзы государств, которые использовали избирательную политическую и геометрическую терминологию, и это привело в конечном итоге к глобальной катастрофе Второй мировой войны. Возникает вопрос: не является ли Мировая лига демократий если не «треугольником», то «многоугольником», т.е. опять-таки «геометрической фигурой», которая в действительности создает ограничительные барьеры между собой и остальным миром?

Как следует расшифровать тот смысл, который вкладывается в понятие «Мировая лига демократий»? Если универсальную в своей сущности Организацию Объединенных Наций нельзя считать эффективной глобальной демократией, то тогда функции глобальной демократии должны быть переданы новой «не-универсальной» международной организации. Такова скрытая «логика» рассуждения Джона Маккейна.

Очевидно, однако, что осознанное отречение от универсальности – это уже не совсем демократический или, точнее, совсем не демократический шаг. Демократия означает соединение различий. Если же Мировая лига демократий избирательно соединяет цивилизационных и политических единомышленников, то это напоминает мировой заговор движения в направлении тоталитарного союза. Для оправдания такого движения налагается специфическая тень на цивилизационное многообразие современного мира. Оно представляется «реликтовым», не соответствующим движению волны исторического будущего. Конечно, можно абстрактно рассуждать о благородных целях Лиги демократий – облегчении страданий, о борьбе со СПИДом, противодействии экологическому кризису, обеспечении свободного доступа к рынкам для тех, кто утверждает экономическую и политическую свободу. Но если ближайшие демократические союзники Соединенных Штатов – это солдаты разных стран, а партнерство с великими демократиями формирует НАТО, то мы получаем формулу коллективной глобальной диктатуры, очерчивающей границу свободы только для себя. Это уже не глобальная демократия, а форма власти, игнорирующая один из фундаментальных принципов демократии – принцип свободы цивилизационных субъектов. Ограничение цивилизационного пространства свободы свободой для себя, это уже несвобода в точном смысле этого слова.

Обратимся к другому фундаментальному принципу демократии – принципу равного представительства в органах власти. Очевидно, что глобальная демократия требует признания реальности равных прав цивилизационных субъектов в международных органах управления, если они претендуют на глобальность как форму универсальности.

В связи с этим возникает другой вопрос: совместима ли глобальная демократия с единоличным лидерством одной державы? Этот вопрос имеет как правовой концептуальный аспект, так и аспект практической политики. Если концептуально утверждается мировое лидерство одной державы, то в этом утверждении содержится претензия на единоличное принятие практических решений, имеющих глобальный смысл.

Возможно ли какое-либо конституционное ограничение единоличного глобального лидерства? Такой конституции мы не знаем. И это создает критическую ситуацию для принципов демократии.

Современная практика международных военных акций свидетельствует о том, что реальность единоличного принятия военных решений, имеющих международное значение, может быть отнесена прежде всего к американской внешней политике. Так, например, администрация Джорджа Буша единолично принимала решения о начале военных действий в Ираке, без какой-либо санкции Организации Объединенных Наций, без получения общего согласия американских союзников. Но эта акция затронула ключевые проблемы международной безопасности не только в регионе Ближнего Востока.

Единоличная лидирующая функция не обсуждается и не утверждается международным сообществом. Она провозглашается и берется фактически.

Механизмы «захвата» лидирующих функций наиболее активно обсуждаются в процессе предвыборных кампаний. При этом выясняется, что глобальные лидирующие функции не санкционируются и избирателями и это порождает серьезные негативные политические последствия.

Так, например, Хиллари Клинтон свидетельствовала о том, что администрация Джорджа Буша поставила американский народ перед ложным выбором: сила против дипломатии, унилатерализм против мультилатерализма, твердая власть против «мягкой». Иными словами, Буш предлагал использовать мощь Соединенных Штатов для реализации политической воли единолично следуя своему выбору.

Х. Клинтон, в отличие от Буша, считает, что существует время для единоличного использования силы и время для мультилатеральной дипломатии. Внешняя политика Соединенных Штатов должна в определенных ситуациях руководствоваться предпочтительностью мультилатерализма, применяя унилатерализм тогда, когда абсолютно необходимо защищать безопасность страны или предотвращать возможную трагедию3. Х. Клинтон исходит из предпосылки, что мир все еще обращается к Соединенным Штатам за руководством, что американское руководство желаемо и что американские друзья существуют повсюду в мире и желают объединиться с нацией, чьи ценности, руководство и чья сила вдохновляли мир в прошлом веке4.

Достаточно напомнить об американской войне во Вьетнаме, чтобы поставить под сомнение утверждения о том, что американская сила вдохновляла в прошлом веке весь мир. Но об этом сегодня можно забыть.

Х. Клинтон справедливо считает, что «солдаты не являются ответом на все вопросы»5. Подчас, считает она, лучше просто держать большую дубинку, нежели использовать ее. Однако без соответствующего идеологического флера держать над миром большую дубинку значит порождать нежелательный глобальный резонанс. Это и произошло, например, тогда, когда окончательно прояснилось, что предлог для военного вторжения в Ирак оказался ложным. Таким образом, мировое лидерство как основание единоличных решений, следующих ложным доводам и волевому устремлению, создает неблагоприятную атмосферу реализации внешней политики. Здесь необходимо коллективное участие, чтобы придать видимость легитимности, скажем, неспровоцированной агрессии. Для обеспечения коллективного участия в неблагом деле следует либо иметь, либо создать «достаточное основание». Поскольку администрация Дж. Буша допустила ошибку, то необходимо вернуть ситуацию в исходное положение. Х. Клинтон считает, что нужно вывести американские войска из Ирака. И это, полагает она, возродит доверие в мире к американскому руководству. Нужно сделать Америку снова великой, опираясь не просто на военную силу, размер и богатство нации, но на американскую идею6, утверждает она. Какая идея делает американцев американцами? Джон Байерли, посол США в России, считает, что это поддержка демократии и прав человека не только в самой Америке, но и повсюду в мире. И в этом смысле правительство США может судить любую страну. «Как любит говорить Хиллари Клинтон, – утверждает он, – это у нас заложено в ДНК. Совершенно очевидно, что по этому кругу вопросов мы, американцы и россияне, часто имеем разные взгляды»7.