Гоген в Полинезии - Бенгт Даниельссон

пришлось пересмотреть принятую до сих пор хронологию; в каждом случае я ссылаюсь на

источник. Далее, многие из самых романтических и героических эпизодов, о которых

можно прочесть в прежних биографиях, не подтверждаются наличными фактами, их мы

вынуждены отнести к разряду мифов или недоразумений. Потеря невелика, Гоген

достаточно велик как художник и интересен как человек, чтобы пленять нас и без ложного

венца.

Что касается творчества Гогена, то я не вдавался в анализ стиля и эстетики по двум

вполне понятным причинам. Во-первых, есть бездна книг, написанных искусствоведами,

которые со знанием дела разбирают эти вопросы. Во-вторых, я не сведущ в этой области и

при всем желании не смог бы добавить ничего нового. Поэтому я только пытаюсь

проследить историю создания некоторых полотен, а также объяснить сцены таитянской

жизни и сказать что-то о людях и предметах, отображенных в живописи и скульптуре

Гогена. На Таити его произведений теперь, увы, не изучишь, их нет там вот уже полвека.

Когда Гоген умер, интерес поселенцев к его творчеству был настолько мал, что на

аукционе его картины (всего около десяти) были проданы по ничтожной цене, от семи до

пятидесяти двух франков за полотно. Правда, за «Материнство» уплатили целых сто

пятьдесят франков. Однако очень скоро, на выставке двухсот с лишним полотен Гогена в

Париже в 1906 году, случилось то, о чем покойный художник напрасно мечтал всю жизнь:

критики, коллекционеры и широкая публика вдруг признали его великим гением. Понятно,

запоздалое признание привело к тому, что десятки корыстолюбивых торговцев картинами

и спекулянтов ринулись на Таити, чтобы скупить произведения Гогена, попавшие к

частным лицам. (Преимущественно картины, которые он подарил добрым соседям или

оставил в залог за долги, ибо при жизни Гогена не было на Таити человека настолько

глупого, чтобы купить у него хотя бы одно полотно.) В конце концов осталась лишь

сильно пострадавшая картина на стеклянной двери. Но и она покинула Таити в 1916 году,

когда английский писатель Сомерсет Моэм приехал на остров за материалом для своего

романа «Луна и грош», в котором он вольно обращается с фактами из биографии Гогена.

Конечно, есть много альбомов с репродукциями картин Гогена, но в них вошла только

малая часть шестисот с лишним полотен, написанных художником. К тому же

репродукции часто скверные, по ним трудно представить себе картину. Чтобы хорошенько

изучить оригиналы, надо было посетить музеи в разных концах света. Научные

экспедиции, участие в конгрессах и работа в библиотеках позволили мне сделать это.

Больше всего полотен Гогена - 23 - хранится в Глиптотеке в Копенгагене (ведь его

жена была датчанка). Дальше следуют Эрмитаж в Ленинграде и Музей изобразительных

искусств имени А. С. Пушкина в Москве: в первом 15, во втором 14. И мне все больше

хотелось посетить эти два знаменитых музея. А тут еще оказалось, что мои книги о

народах Южных морей пришлись по душе читателям в Советском Союзе. У меня

появилось много заочных друзей в Москве, они звали меня в гости и обещали быть моими

экскурсоводами. И вот в конце октября 1965 года осуществилась моя мечта: вместе с

советскими друзьями я посетил залы Музея имени Пушкина и Эрмитажа, где яркие краски

Гогена спорили с хмурым осенним небом за окном. Мысли мои летели на Таити, куда я

как раз возвращался. От души поздравляя советский народ с такой большой коллекцией

замечательных произведений Гогена, представляющих все периоды его творчества, я хочу

также поблагодарить издательство «Искусство», которое предложило воспроизвести в

русском издании моей книги 16 полотен художника. Это отличное дополнение к

иллюстрациям, подобранным мною для шведского издания. Так как книга

документальная, преобладают фотографии. Черно-белые, снятые в 90-х годах прошлого

века фотографами-любителями, лучше пространных описаний показывают тогдашнюю

жизнь. Цветные фотографии, снятые теперь, тоже знакомят с типичными сценами

туземной жизни, которые Гоген часто видел и писал. Я нарочно выбирал для съемки то,

что не изменилось.

Сравнивая документальные фотографии с репродукциями картин, читатель сам

увидит, как работал художник, как он преломлял действительность и как реалистические

элементы переплетались с вымыслом и воспоминаниями. От души надеюсь, что

исследовательская экспедиция, которая началась 15 лет назад, а закончилась в Москве, не

только поможет лучше узнать биографию Гогена, но и в какой-то мере бросит

дополнительный свет на самое главное в жизни великого гения - на его творчество.

Бенгт Даниельссон, Таити, 23 июля 1966 г.

Авт

ор книги ГОГЕН В ПОЛИНЕЗИИ, Бенгт ЭЭммерик ДаниеЭльссон (швед. Bengt Danielsson; 6 июля

1921, Крукек, Швеция - 4 июля 1997, Стокгольм) - шведский этнограф, директор Шведского

национального музея этнографии (1967-1971). Родился 6 июля 1921 года в городке Крукек, в

коммуне Норрчёпинг, Швеция. Обучался в Уппсальском университете, потом уехал в США. В 1947

году принял участие в экспедиции Тура Хейердала на плоту «Кон-Тики» из Южной Америки в

Полинезию. В 1948 году женился в Лиме на француженке Марии-Терезе, и после свадьбы они

поселились сначала на Рароиа (1949-1952), а затем, в 1953 году, на Таити. Даниельссон является

автором множества работ о Полинезии, включая шеститомное издание по истории островов, и

популярных книг, многие из которых переведены на различные языки.

ГЛАВА I. Мастерская в тропиках

Гоген и Таити - два слова, которые вот уже больше полувека неразрывно связаны друг

с другом в сознании людей. Хотя Кук, Мелвилл, Стивенсон и многие другие знаменитые

мужи тоже побывали на острове и описали его, - не их, а Гогена вспоминают тотчас, когда

заходит речь о Таити. И наоборот, слова «Поль Гоген» - своего рода пароль, услышав

который люди прежде всего думают о Таити, а не о Париже, Бретани, Мартинике, Арле и

прочих местах, где он жил и творил. Пожалуй, единственный пример столь же полного и

прочного отождествления имени человека с островом - Наполеон и Святая Елена. Вот

почему как-то неловко начинать книгу, в основном посвященную жизни Гогена на Таити,

утверждением, что его привел туда чистый случай, что мысль о поездке, определившей все