Пуля, Заговорённая... - Андрей Канев

— Уж так-то она хороша…

И звать козла вниз. Спрыгнул козёл, ничего не чуя, кроме жажды. Напился воды и стал с лисицей раздумывать, как им выбраться.

Тогда лисица и сказала:

— У меня есть хорошая мысль, как спастись нам обоим.

— И как же?— спрашивал козёл.

— Да очень просто. Ты обопрись передними ногами о стену да наклони рога, а я взбегу по твоей спине и тебя вытащу.

И это её предложение принял козёл с готовностью. А лисица вскочила ему на крестец, взбежала по спине, оперлась на рога, и так очутилась у самого устья колодца. Вылезла и пошла прочь. Стал козёл её бранить за то, что она нарушила уговор:

— Подлая ты подлая…

А лиса обернулась и молвила:

— Эх ты! Будь у тебя столько ума в голове, сколько волос в бороде, то ты, прежде чем войти, подумал бы, как выйти…

Так и умный человек не должен браться за дело, не подумав сперва, к чему оно приведёт.

Машина резко затормозила у знакомого входа в замызганную курдючным жиром шашлычню. Белокурый, спортивного телосложения подполковник Николай споро соскочил с подножки авто и заспешил в пропахшее гарью помещение. Кем на этот раз он окажется после разговора с хитрецом Исмаилом, козлом или лисицей? Эта мысль не давала ему покоя. Старый Исмаил был на крючке компетентных органов ещё с середины семидесятых годов, сменил за свою жизнь десяток «хозяев», и передавался из рук в руки, как красное знамя победителя в социалистическом соревновании, сначала «кагэбэшниками», потом «фээсбэшниками», а сейчас в период военных действий приезжавшими к новому месту службы в мятежную Чеченскую республику представителями военной разведки.

Однажды, при первом знакомстве Николай заключил с Исмаилом договор, он помог ему стать единственным шашлычником в округе, убрав совершенно законными методами и руками одного из приезжих ОМОНов конкурента напротив, и выбив из должника военного комендача Савельева Егора Ивановича должок в американских рублях. А Мерзоев в свою очередь сливал ему оперативную информацию о готовящихся бандформированиями акциях. Наивные моджахеды частенько вели переговоры за его столиками с шашлыком в руках.

Старуха Исмаила возилась по своим коммерческим делам у импровизированной барной стойки. Она, увидев гостя, с радушностью свахи Фатимы оголила в улыбке, больше похожей на оскал рассомахи, ещё довольно крепкие для её возраста зубы:

— А-а, здравствуйте, здравствуйте, кумандир, проходите, у нас для вас всегда самый свежий, самый сочный шашлык и холодное пиво…

Николай сдержанно кивнул «барменше»:

— Добрый день, где хозяин?

В небольшом зальчике было пусто, ни посетителей, ни шашлычника не было видно. Старуха ещё больше дружелюбно оскалилась:

— Он вниз в подвал спустился за продуктами, сейчас выйдет…

И зычно заорала, так что её вопль разнёсся чуть ли ни по всем просторам гикаловского базара:

— Исмаил, к нам гости, выходи скорее!

В зале было пусто, но Николай всё равно непроизвольно посмотрел по сторонам. Такая зычная рекламная акция ему была совершенно не нужна. Чтобы вопля не повторилось, он решил занять старуху делом:

— Уважаемая, я очень тороплюсь, вы уж обслужите меня побыстрее.

Женщина понимающе, дела-то ведь военные, заулыбалась ещё шире:

— Вам как всегда?

— Да, да, как всегда…

Вскоре перед ним на столе появилась тарелка с дымящимися кусками жаренной на открытом огне баранины, несколько ломтей свежего хлеба, миска с нарезанным аккуратными кружками свежим луком, красная баклажка с горлодёрным крепким кетчупом, напоминающим больше изделие среднерусских сударушек — «тёщин язык»— и запотевший бокал с местным пивом «Терек». В процессе обслуживания из боковой дверцы, ведущей в подвал, появился хозяин харчевни. Приметив гостя, он принял пьяненький вид, и, широко улыбаясь, направился к подполковнику в камуфляже.

— Добрый день, кумандир!

— И тебе здоровья, Исмаил, присаживайся…

— Спасибо, могу и постоять, а, может, что ещё принести, есть хорошая московская водка?

— Нет водки не надо,— поморщился Николай.— Я смотрю, у тебя дела идут не совсем важно.

Мерзоев присел за стол на самый краешек соседнего стула:

— Почему так решил?

— В зале пусто.

Исмаил продолжал лживо скалиться в улыбке:

— Вашими стараниями, которых я никогда, пока жив, не забуду, торговля идёт хорошо, просто, видимо, Аллах решил так, что хватит на сегодня овец мясом кормить, и прислал ко мне такого великого воина, как ты, Николай…

«Ах ты, старый лис…»— подумал подполковник, а вслух сказал:

— Так уж получилось, что мы с тобой давно не встречались, ты уже, наверное, и забыл о нашем договоре.

Шашлычник сделал физиономию серьёзной:

— Как такое забудешь, я долги всегда отдаю.

Николай отправил в рот очередной кусок мяса, тщательно прожевал его, давая возможность старику в полной мере осознать свою зависимость от прихотей военного гостя и лишь спустя несколько томительных минут произнёс:

— Выдаю тебе супер секретную информацию, старик.

— Какую? Может она мне и не нужна,— выразил аккуратное сомнение Мерзоев.

— Нужна, для понимания дальнейшего разговора и задачи…

— Какие задачи, я ведь не военный человек.

— Короче, по всей стране объявлена операция «Антитеррор»…

— Вы мне автомат выдадите,— снова решил перевести в плоскость шутки разговор старик,— так мне не надо, у меня ещё с большой войны «пэпэша» припрятан в сараюшке…

Николай отхлебнул пива, и, не обращая внимания на ёрничанье шашлычника, продолжил:

— Мне срочно нужна информация о каком-нибудь серьёзном участнике бандподполья, находящемся во всероссийском розыске.

Исмаил с сомнением почесал маковку:

— А где же мне такого взять?

«Всё-таки решил из меня козла сделать, старый хрен»,— со злостью подумал подполковник, и решил сразу прижать эту «шестёрку» своим козырным «тузом»:

— Сегодня же в мечети пойдёт слушок о «конспиративной шашлычне» старика Исмаила Мерзоева.

Хозяин харчевни поморщился:

— И не жалко вам старика?

— Найду другого…

— Хорошо, подскажу одного «тяжёлого», только ехать далеко придётся, чтобы на меня не подумали.

— Ничего, для бешенной собаки сто вёрст не крюк…

Глава 3

Под стук колёс по всей России

Милиционеры из Коми выехали в командировку в самом начале марта. Поезд отправился от сыктывкарского перрона в час ночи. Было морозно и холодно от сквозящего вдоль железнодорожной полосы северного ветра. Военный эшелон, состоящий из четырёх вагонов, трёх пассажирских для ста пятидесяти человек личного состава и одного товарно-почтового с провиантом, стройматериалами, «гуманитаркой», вооружением и иной военной амуницией, прицепили к местному составу, который ходил до узловой станции Микунь и тащился дальше в северном направлении. В Микуни состав перецепляли к воркутинскому поезду, шедшему до Новороссийска. Затем добирались до Минвод, а дальше, как поётся в известной среди российских «солдат удачи» и иных контрактников песне: «На Моздок, на Моздок…»

Как водится, на вокзале было много провожающих. Все они небольшими стайками кучковались со своими отбывающими в Чечню родными и близкими ребятами в милицейской полевой форме в залах ожидания и вдоль перрона. Какие-то два пьяных придурка ходили по всему этому пространству и дико орали:

— Ярик! Где же ты, Ярик?!

Но Ярик всё никак не находился. И они продолжали орать, внося в процесс проводов некую изюминку. Вскоре для торжественного построения должен был прибыть министр, и замполит оперативной группы майор Валерий Петрович Вихров выловил этих двоих у входа на вокзал, оказавшихся двумя инспекторами из отдела связи, разыскивающими своего товарища по службе, тоже прапорщика милиции, будущего связиста оперативной группы Грозненского района Чеченской Республики. Разговор был короток:

— Стоять!— это Вихров.

— А мы чо? Мы никого не трогаем…— это связисты.

Валерий Петрович был ни на шутку зол:

— Через десять минут сюда прибудет на построение министр. Если ещё раз услышу ваш ор, или увижу ваши пьяные рожи, и вы оба и ваш сволочь Ярик, вместо Чечни будете ночь куковать в ловэдэтэвском обезьяннике. Это понятно?

Провожальщиков словно подменили, расхлябанность сменилась на азы строевой подготовки:

— А мы чо, товарищ майор, нам понятно…

— Мы, товарищ майор, больше не будем искать Ярика…

— Р-р-разрешите ит-тить?

Вихров аж ногой притопнул:

— Пошли вон!

Связисты молча растворились в весенней ночи. Вскоре будущий начальник штаба тогда ещё майор Сомов забегал по перрону с воплями раненного бизона:

— Внимание, всему личному составу, через пять минут построение отъезжающих сотрудников! Родственникам освободить перрон для построения!