Сердце в броне - Степной Аркадий

– Капитан Уразбаев, – представился недовольный голос с ярко выраженными милицейскими интонациями.

– Алло, Тим, это я, Рустам.

Голос в трубке явственно оживился:

– О, здорово! Как дела? Чего звонишь?

– Дела хреново, потому и звоню.

– Что такое? – насторожился голос. – Обидел кто?

– Да нет. Машина заглохла.

– А, машина. – Голос немного расслабился. – Что случилось?

– Да не заводится чего-то. Я тетку на поезд посадил, сел в машину, завелась с полпинка. Остановился у магазинчика купить соку, заглушил двигатель, конечно, и вот никак не могу ее теперь завести.

– Так-так, подожди, – задумался Тимур. – У тебя коробка-автомат?

– Да.

– Посмотри, в каком она положении, на парковке?

– Да, на парковке.

– Угу, значит, дело не в этом. А когда заводишь, что происходит?

– Ничего не происходит, – ответил Рустам. – Тишина.

– Что, вообще ничего не слышно?

– Вообще ничего, только подсветка загорается.

– Ну все с тобой ясно, – подытожил Тимур. – Девять из десяти, что накрылся стартер.

– Это плохо?

– Плохо, но не смертельно. Недалеко от твоего дома, на Шаляпина, есть СТО. Там электрики работают, отец с сыном. В стартерах и генераторах разбираются как никто другой. Сделают на раз-два.

– Понял. А что сейчас делать?

– А ты где? – поинтересовался Тимур.

– Где-то на Сейфулина, недалеко от вокзала.

– Тогда нет проблем. Сейчас я пошлю к тебе эвакуатор, он тебя загрузит и докинет прямо до СТО. Полчаса подождать сможешь? Не замерзнешь?

– Постараюсь. Спасибо, Тимыч.

– Не за что. Привет родителям.

Рустам убрал телефон. Настроение у него повысилось, а вот температура в салоне понизилась. И понизилась ощутимо, стало холодно. Рустам поежился и вспомнил, что в багажнике у него лежит рабочая куртка. Не слишком чистая, но выбирать не приходится. Закинув в рот подушечку «Орбита», он вышел из машины и открыл багажник. Обстановка на остановке тем временем значительно изменилась. Судя по всему, замерзшая проститутка и двое мужчин, довольно затрапезного вида, не смогли договориться, и разговор велся на повышенных тонах и трехэтажных матах.

– Да чего ты тут ломаешься?! – особенно горячился один из мужчин, в заляпанной дубленке с чужого плеча. – Как мать Тереза прям, так твою и растак…

– А ты на меня не ори! – не уступала ему проститутка. – Ишь какой умный выискался. Хочешь в долг, так тебя и растак, и в Красную армию… Иди за угол и сам себя обслужи, понял?!

– Ничего себе! – возмутился второй мужик, с неровной рыжей щетиной на лице. – Пашке, значит, в долг можно, этому, Алику с вокзала, тоже можно, а нам нельзя?!

– Мало ли что там кому можно?! – не унималась проститутка. – Хочешь погулять – доставай деньги, понял?!

– Да что с ней разговаривать! – заорал мужик в дубленке, вконец разозлившись. – За волосы ее да за угол! Пару раз по морде получит, будет как шелковая!

И в подтверждение своих слов схватил девушку за волосы. Та закричала и разразилась отборным матом. Рустам поморщился, посмотрел на опухшее от пьянства лицо проститутки и решил не вмешиваться. Пьяниц и бомжей в стране с каждым годом становилось все меньше и меньше. Они просто вымирали, не выдерживая жестокой действительности, больше не желавшей нести их по жизни на своем горбу. Соцпрограммы и благотворительные общества бессильны против нежелания работать и желания пить. Ряды маргиналов таяли, но те, кто был еще жив, продолжали существовать по своим правилам и понятным лишь им одним законам. Привокзальная проститутка и ее вспыльчивые клиенты, видимо, хорошо знали друг друга. Влезать в чужую «бытовуху» было бы глупо. Стараясь не смотреть в сторону конфликтующих, Рустам отряхнул куртку и протер снегом особо подозрительные пятна.

Проститутка тем временем вцепилась зубами в руку державшего ее за волосы мужчины. Тот взвыл от боли и, отдернув руку, со всей силы ударил девицу кулаком по лицу. Та упала. Разъяренные мужчины начали бить ее ногами.

Рустам откинул куртку и бросился на озверевших любителей платной любви. «Только бы никого не убить, только бы не убить», – пронеслась у него в голове лихорадочная мысль. Он сильно толкнул рыжего мужика и, схватив второго за ворот дубленки, отбросил того на землю.

– Хорэ, мужики, хорэ! – прокричал Рустам, вставая над лежащей девушкой и вскидывая вверх ладони. – Побуянили и будет! Чего девчонку-то калечить?

– Да ты кто такой?! – проорал тот, что был в дубленке, и, поднявшись с земли, бросился на него с кулаками.

«Только бы не убить, только бы не убить…»

Рустам знал, на что способны инстинкты, вколоченные в его тело Гартом. Сразу же после возвращения он чуть было не зашиб соседского парнишку, перебравшего на свадьбе и завязавшего постыдную драку. Лишь в последнее мгновение Рустам успел сдержать свой удар, и вместо переломанного кадыка дело закончилось ушибом и легким испугом. Причем больше всех испугался сам Рустам: cлишком уж непредсказуемо резко сработало его тело в безобидной, казалось бы, ситуации.

Поэтому он не стал бить нападавшего на него пьяницу, а только оттолкнул его от себя, молча стерпев кулак, мазнувший его по лицу. Пьяница снова упал на землю, дубленка за что-то зацепилась и с треском разорвалась.

– Да ты что творишь, су…! – закричал мужик, совершенно теряя над собой контроль.

Он снова вскочил на ноги и, подхватив с земли камень, кинулся на Рустама, остервенело размахивая булыжником и выкрикивая ругательства. Рустам перехватил его руку, выдернул из нее камень, но бить опять-таки не рискнул, в очередной раз с силой оттолкнув от себя пьяницу.

«Только бы не убить, только бы не уб…»

Грязное лезвие кухонного ножа вошло ему в спину, взорвавшись болью в удивленном сознании. Второй пьяница, тот, что с рыжей щетиной, выпустил из ладони пластиковую рукоять и сделал шаг назад, с тупым изумлением смотря на капли крови, окропившие грязный снег. Ноги у Рустама дрогнули, и он, качнувшись, опустился на колени.

– Ты что натворил, придурок?! – закричал мужик в дубленке, поднимаясь с земли и с испугом глядя на позеленевшего Рустама.

– Я… я… я не… я не хотел… я… я… – бессвязно залепетал рыжебородый и бросился бежать.

Вслед за ним, то и дело спотыкаясь, убежал и его приятель. Проститутка поднялась с земли и кинулась к магазину, истошно крича:

– «Скорую»! «Скорую»! Вызовите «скорую»!

– Ничего… ничего… – выдавил из себя Рустам. – Со мной… такое уже бывало…

Асфальт, покрытый окровавленным снегом, закрутился и ударил его по лицу. Тьма закрыла ему глаза и потушила сознание.

Четвертая городская больница города Алматы. На крыльце стоит угрюмый сухопарый мужчина в накинутом на плечи белом халате. У него усталое, опустошенное лицо, он провожает взглядом кружащиеся в холодном свете фонарей снежинки и нервно курит.

У крыльца остановилась «газель» «скорой помощи», молодая докторша и двое больничных санитаров переложили привезенного больного на каталку и завезли в больницу. Пожилой водитель «скорой» проводил их взглядом, вышел, разминая ноги, и приблизился к курящему на крыльце мужчине. Тот молча протянул ему раскрытую пачку, водитель благодарно кивнул, достал из пачки сигарету и с видимым удовольствием закурил. Мужчина в халате кивнул в сторону двери и негромко спросил:

– Что с ним?

– Не ваш случай, Мухтар Саттарович, – ухмыльнулся водитель, – пищевое отравление, только-то и всего.

– Только-то и всего, – повторил за ним хирург, думая о чем-то своем.

Свежий морозный воздух, снегопад, хорошая сигарета настраивают водителя на благодушный лад, и ему хочется поговорить.

– Мухтар Саттарович, – начинает он, добродушно щурясь, – я вот чего спросить-то хотел: помните, мы сегодня паренька одного привозили, ножевое ранение, с Сейфулина?

– Бектасова Рустама?

– Да-да, – обрадовался водитель, – вот именно, его самого, Бектасова этого. Так вот, меня что удивило-то, Мухтар Саттарович, я когда Викуше-то помогал перевязку делать, то внимание обратил, что парнишка-то весь в шрамах. Я столько шрамов, пожалуй, только раз и видел, это когда автобус с ветеранами-«афганцами» в аварию попал. Но то «афганцы» – ясное дело, с войны да без «подарка» вернуться трудно. А у этого-то откуда? Молодой же еще совсем.