Записка с того света - Оллард Бибер

Она отстегнула поводок и плюхнулась на скамейку.

Дома старуха заварила себе кофе, а в собачью миску положила немного еды из пакета с нарисованной на нем радостной собачьей мордой. Глядя на Дэзи, аппетитно поедающего собачий корм, она время от времени делала маленький глоток из чашки, когда-то подаренной ей покойным мужем. В голове завертелись воспоминания. Ей стало грустно. Дэзи ткнулся носом в тапочки хозяйки и завилял хвостом. Так он делал всегда, когда замечал, что мысли хозяйки далеки от насущных забот. Между ними давно уже установилось взаимопонимание, природу которого старуха никогда не смогла бы объяснить, а пес об этом просто не задумывался. Старуха поднялась со стула:

– Ты прав, Дэзи. Я совсем забыла, что у нас есть листок бумаги с текстом. С ним нужно разобраться. Вполне возможно, что дело не стоит и выеденного яйца.

Она прошлепала в прихожую, где висела куртка, взяла находку и, снова усевшись на стул и нацепив очки, развернула бумагу. Вот те на. Текст был написан по-французски. В этом она была уверена, так как в гимназии изучала французский, хотя и помнила из этого языка совсем мало слов. Придется идти в комнату и рыться в старом книжном шкафу, где-то там был французско-немецкий словарь.

Найдя словарь, старуха стала листать его потрепанные страницы и записывать найденные значения слов на салфетке. Дело постепенно продвигалось. Самое начало текста вообще не вызывало затруднений, так как это был просто почтовый адрес некоего господина. Господин этот проживал в Германии и, судя по имени и фамилии, был немцем. Вот же есть образованные немцы (не чета ей), которые свободно читают по-французски. Далее шла смысловая часть записки (назвать это письмом трудно). Старуха поняла, что именно этому господину предназначены слова этой части записки.

Она продолжала трудиться. И чем дальше старуха переводила, тем бледнее становилось ее лицо, тем больше расширялись ее зрачки. Когда перевод был закончен, старуха так и осталась сидеть, оцепенев от ужаса, охватившего ее. Она не издала ни звука, и в маленькой квартире установилась гнетущая тишина, лишь изредка нарушаемая поскуливанием Дэзи.

2

Макс Вундерлих, частный детектив, уже три часа сидел в своем старом офисе на Шиллерштрассе. Словосочетание «офис на Шиллерштрассе» стало почти нарицательным в его устных общениях с клиентами и помощницей Мартиной Хайзе. Доходило до того, что Мартина, когда была в добром настроении, звонила ему по телефону и первые ее слова были примерно такие:

– Хай, Максик! Ты где? Как всегда, у себя на Бейкер-стрит?

Такое начало означало, что, во-первых, у Мартины неплохое настроение, во-вторых, подчеркивалась в очередной раз его приверженность дедуктивному методу, исповедуемому великим литературным сыщиком, в-третьих, напоминалось, что словосочетание «офис на Шиллерштрассе» столь же устойчиво, как и «квартира на Бейкер-стрит», где проживали литературные герои Шерлок Холмс и доктор Ватсон, а в-четвертых, Мартина лишний раз хотела напомнить, что она берет за основу своих романов наиболее яркие истории их совместных расследований и является, таким образом, неким аналогом литературного доктора Ватсона.

С утра Макс включил компьютер, пробежал глазами по экрану монитора и в нижнем правом углу экрана увидел, что сегодня 14 июня 2006 года. Ну и что? Почему именно сегодня дата бросилась в глаза? Видимо, потому, что уже давно не было приличных заказов? Или не поэтому? Ведь вчера ощущение давности отсутствия заказов было таким же, но дата на экране не вызвала никаких эмоций.

– Две тысячи шестой год, – задумчиво и протяжно произнес он. И тут его осенило. Стало понятно, почему подсознание вдруг отреагировало на дату. Совсем скоро исполнится пять лет с тех пор, как он сделался сыщиком. Дата не круглая, но вполне достойная, чтобы подвести некоторые итоги.

И вот все эти три часа он подводил итоги. Во-первых, он доказал себе и другим, что может жить на доходы, получаемые от занятий сыском; во-вторых (что, собственно говоря, следовало из «во-первых»), он убедился, что этот род деятельности пользуется устойчивым спросом; в-третьих, он узнал (а всякое знание, как известно, небесполезно) столько о «невидимой» части человеческой жизни, сколько не узнал бы за всю жизнь, займись он каким-нибудь другим ремеслом; в-четвертых, все его швейцарские родственники (которые не переставали переживать по поводу прекращения его бухгалтерской деятельности) поверили в то, что сыщик – тоже нужная профессия. После четвертого положительного пункта он на минуту задумался, так как вспомнил, что за прошедшие пять лет он лишь раз побывал на родине в Швейцарских Альпах, с теплой грустью подумал об отце с матерью, представил доброе лицо деда Стефана, поулыбался мысленно ужимкам младшего брата Леона. Прежде чем приступить к формулированию пятого пункта, он принял решение исправить положение и в ближайшее время изыскать возможность для поездки на родину. Итак, в-пятых, он убедился, что занятие сыском может быть вполне увлекательным, несмотря на его из ряда вон беспокойный характер; в-шестых, в лице Мартины он приобрел верного помощника. На «изобретении» седьмого положительного пункта он застрял надолго, так как ничего путного в голову не лезло. Этому пункту так и не суждено было родиться (по меньшей мере в этот день), так как зазвонил мобильный телефон в кармане джинсов:

– Хай, Максик. Что делаешь?

Он понял, что настроение у Мартины сегодня не очень, и в тон ей ответил:

– Если честно, то ничего важного. Заказов нет.

– Ну как же? Ты же рассказывал, что в прошлом месяце у тебя было дело… по-моему, по наружному наблюдению. По меньшей мере ты так его назвал.

– Ну да, было. Но разве можно это назвать делом? Ревнивый муж хотел узнать, чем занимается его смазливая жена в свободное время. Вообще-то, подобное дело было и в позапрошлом месяце. Только тогда ревнивая жена пожелала узнать, чем занимается в свободное время ее любвеобильный муж. Правда, нанять частного сыщика для подобных «дел» позволяют себе только обеспеченные люди, и они щедро оплачивают такие услуги. Пожалуй, это единственное утешение.

– Это не так уж мало, мой беспокойный сыщик. А тебе обязательно хотелось бы чего-нибудь горяченького? Например, какого-нибудь хитро спланированного убийства?

– Лучше бы какого-нибудь виртуозного мошенничества. Я протестую против убийств, хотя понимаю, что они никогда не прекратятся. Никак не могу свыкнуться с убийствами.

– Я поняла, Максик, что ничем серьезным ты сегодня не занимаешься, а у меня есть парочка свободных часов.

– Хочешь приехать?

– А что тут особенного? Разве помощница не имеет права кое-что обсудить с шефом?

– А разве я это утверждал? Буду только рад.

– Замечательно, скоро я буду у тебя на