Когда исчезают слова - Лекса Ткачук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Думала ли я о том, что буду делать с тобой, когда мы станем друг другу чужими? Я и не надеялась на такой исход, но вот он пришел. Ты –мертвый в нашей гостиной, я – под струями кипятка. Так бывает.
Выкручиваю кран и выхожу из кабинки. Белоснежное полотенце не вписывается в картину сегодняшнего вечера, но я хватаюсь за него, как за спасательный круг. Нужно внести немного нормальности в этот дом.
Я помню, как мы выбирали его еще не встретившись в реальности.
«Нам стоит купить квартиру, чтобы ты могла видеть закаты и рисовать», – я так и не согласилась на встречу, хотя закончила уже несколько картин. Страх проник в меня слишком глубоко, чтобы отказываться от миража его образа.
«Чтобы ограничивать себя в прослушивании музыки ради спокойствия соседей? Ну уж нет)», – я живу с родителями в квартире пятиэтажного дома. Стены здесь – поролон. Слышно каждый шаг и разговор. Мы будто бы живем одной большой семьей в этой каменной коробке.
«Насколько большой дом ты хочешь?».
«Главное, чтобы там была мастерская для моих картин. Остальное не так важно».
«За городом?», – его любопытство иногда порождает параноидальные мысли. Кажется, что он просто пытается вытащить из меня все мои секреты, чтобы потом с легкостью ими воспользоваться.
«Нет. Мне не хотелось бы уезжать далеко от людей. Мне нравится наблюдать», – чистая правда. Единственный плюс жить в квартире – возможность видеть мир с высоты. Люди снуют туда-сюда. У каждого свой мир в голове, свои проблемы, страхи и чувства. Это всегда интересно.
«Я нашел несколько хороших вариантов. Посмотришь?)».
«Мы даже ещё не встретились, а ты уже присмотрел нам дом?) Не слишком ли самонадеянно?)».
«Ты же знаешь, что нам суждено быть вместе)», – видимо, не суждено.
Трясу головой, чтобы избавиться от воспоминаний. Комната успела остыть, пока я пялилась в зеркало на своё отражение. Не буду одеваться. Выбросить ещё один комплект вещей мне уже не по карману. Будет не по карману, когда я уеду отсюда, заметая следы.
Открываю дверь и заглядываю в гостиную. Ролс всё так же лежит на полу, глядя в потолок тёмными, как свинец глазами. Нам стоило распознать этот исход в самом начале, но мы были так поглощены друг другом. Запахом губ после ночи в объятьях, стуком сердца во время просмотра очередного фильма, музыкой наших душ во время танцев под мои любимые песни.
Да, он не любил поп-рок. Зато любил меня. Или думал, что любил.
Вздыхаю. Нужно двигаться, иначе прошлое захлестнёт с головой.
Достаю из тумбочки пакеты для мусора. Сосредоточено отрываю штук пять. Оттуда же вытаскиваю пятновыводитель и заливаю им вещи в раковине, лавируя босыми ступнями между луж крови. Думаю, что вещи без пятен не вызовут подозрения. Возвращаюсь к мужу. Его долбанное тело придавило мой любимый коврик. И, конечно, он даже сейчас умудрился испортить его.
В шкафу на кухне нахожу стопку больших пакетов из супермаркета. Покупая продукты, мы никогда не брали пакет из дома. Меня это жутко бесило, ведь экология заботила меня ещё с детства. Ему было плевать. Он обожал, когда я злилась на его слова кассиру: и пакет, пожалуйста. Позже я поняла, что экология меня не заботит. Ведь я так ни разу и не взяла эти чертовы пакеты сама. Просто хотелось, чтобы всё было так, как я скажу.
Заматываю пакетами ноги, будто я римский воин, собирающийся защищать деревню от варваров. Хотя на деле – всего лишь хочу забрать свой коврик. Стелю оставшиеся на пол, чтобы не измазать задницу в крови, и сажусь на них, упираясь ногами в бок Ролса. Руками хватаю крохотный кусочек ткани, который еле-еле высовывается из-под спины. Замечаю, что два ногтя на правой руке сломаны. Тут же меня вновь накрывает единицами и нулями нашего романа.
«Думаю, сейчас я очень близка к тому, как вижу этот мир», – отправляю ему фотографию очередной картины.
«Я ещё тогда сказал, что ты прекрасная художница! У тебя длинные ногти…».
«Тебе не нравится?», – раздражаюсь от того, что не заметила, как рука попала в край кадра.
«Нет, что ты. Мне нравится в тебе всё».
Я молчу, понимая, что ему ещё есть что сказать. Но он тоже молчит.
«Но?».
«Но я до дрожи боюсь этих острых концов…».
Это меня забавляет.
«Я готова с тобой встретиться при условии, что ты сможешь поцеловать мне руку прежде, чем убежишь в панике от моих ярко-красных стилетов».
«:) Ты манипулятор…».
«Назови время и место, я буду)», – это была провокация. Конечно, я собиралась согласиться, но в последний момент сослалась бы на дела. Долго писала бы слова сожаления. Отправляла бы грустные смайлы и была бы очень милой. Недолго, конечно, но я бы это сделала.
«Нет, Бу, я не принимаю твоё условие. Меня правда пугают такие ногти. Вдруг ты захочешь меня убить? Я даже не смогу защититься!)», – знал бы он тогда, что окажется прав, всё могло бы сложиться по-другому. Конечно, я не убила его ногтями. Это был нож из набора, который я подарила ему на новый год. Не зря говорят, что ножи нельзя дарить, ведь это к убийствам. Теперь я ходячее воплощение этой пословицы.
Кисти ударяются о подбородок, и я падаю, победно прижимая коврик к груди. Смех вырывается сам собой. Он клокочет внутри и заставляет задыхаться, скручиваясь в тугой комок страха. Ты должен был появится ещё тогда, мой милый, когда мы начали бесцельно жить вместе, не замечая друг друга. Ели за одним столом, спали в одной кровати, занимались сексом, но перестали говорить. Мы больше не танцевали. Я думала, что мы просто повзрослели, познали вселенную и её пути, но любовь – это не только чувства. Это слова. Много слов, сказанных друг другу. О пройденном дне, о мире, о политике, о родителях, о детях. Даже о том, что я вижу, когда рисую очередной закат.
Но он перестал спрашивать, а я перестала говорить сама. Думала, что сказала уже всё. Однако, слова внутри копились днями. Они жили внутри, размножались, эволюционировали, заражали все органы, пока нож не оказался в руке. Так умерла наша любовь. Если мы вообще любили.
«Бу, сегодня в 7 всё в силе?», – я нервно гляжу на часы. Ни одно из платьев, что я померяла за последние два часа, мне не подошло. Они были не такими, какой я ощущала себя внутри. Мы общаемся с ним уже
